"Считают себя господами вселенной": отзывы иностранцев о татарах
Из книги востоковеда-татарофила о влиянии татар на жизнь русского народа. Часть 28-я Известный российский востоковед-тюрколог, доктор исторических наук, профессор РАН Илья Зайцев пять лет назад подготовил к изданию книгу Сергея Аверкиева (1886—1963) "Влияние татар на жизнь русского народа", которая была выпущена в Казани тиражом всего 100 экземпляров. Автор книги, историк-энтузиаст и "татарофил", до начала Первой мировой войны работал в Палестине (сначала в Дамаске учителем русской школы, позже в Назарете помощником инспектора начальных школ Императорского Православного Палестинского общества). Затем он был интернирован в Россию, где в итоге осел в Нижнем Новгороде. Аверкиев считал, что многие русские государственные институты, явления и понятия по происхождению татарские — в его книге можно найти множество соответствующих примеров. В 50-е годы историк-любитель отправлял свою рукопись в московский Институт истории, но там ее, конечно же, немедленно "сослали" в архив, где она пролежала до середины 10-х годов XXI века. С разрешения Ильи Зайцева "Реальное время" публикует фрагменты этой монографии. VIII. Характеристика татар 1. Отзывы о татарах писателей XIII—XVII столетий О татарах, их быте и характере до XVIII столетия мы имеем сведения преимущественно из иностранных источников. Их нам оставили или западноевропейские путешественники, посещавшие татар непосредственно и давшие подробное описание их жизни, или иностранцы, посещавшие Россию и писавшие о татарах кратко, преимущественно со слов русских. Замечательным исключением из иностранных источников является одно из "поучений" владимирского епископа Серапиона, в котором он в кратких словах дал яркую и вполне объективную характеристику современных ему монголо-татар. Древнейшие известия о татарах, относящиеся к XIII столетию, имеют в виду монголо-татар. После значительного перерыва, начиная с XV века, наши источники говорят исключительно о татарах — тюрках Золотой Орды и выделившихся из нее государств — преимущественно о татарах Крымского ханства, а также о татарах — русских подданных в царствование Петра I. Наиболее древнее известие о монголо-татарах мы находим у францисканского монаха Плано Карпини, итальянца по национальности, который был послан папой Иннокентием IV в 1246 году к одному из преемников Чингисхана, к его внуку, великому хану Куюку, в столицу Монгольской империи Каракорум на верхнем Орхоне (приток р. Селенги). Карпини отправился в путешествие из Лиона, где проживал тогда папа, через Германию, Богемию, Силезию, Польшу и Южную Русь. Выехав из Киева 4 февраля 1246 года, Карпини вскоре достиг пределов Монгольской империи и прибыл в Каракорум 22 июля того же года. В столице великого хана он пробыл 3 месяца и 20 дней и 13 ноября выехал в обратный путь и, после 16-месячного путешествия по Монгольской империи, 9 июня 1247 года снова приехал в Киев. Карпини оставил после себя обстоятельное описание своего путешествия под названием "История монголов", в котором подробно знакомит читателей с образом жизни монголов, их верованиями, обычаями и обрядами и дает подробную характеристику их нравов, подразделяя их на хорошие и дурные. Первые мы и приводим здесь из его сочинения целиком: "Вышеупомянутые люди, то есть татары, более повинуются своим владыкам, чем какие бы то ни было люди, живущие в сем мире или духовные, или светские, более всех уважают их и нелегко лгут пред ними. Словопрения между ними бывают редко или никогда, драки же никогда; воин, ссор, ран, человекоубийства между ними не бывает никогда. Там не обретается также разбойников и воров важных предметов; отсюда их ставки и повозки, где они хранят свое сокровище, не замыкаются засовами или замками. Если теряется какой-нибудь скот, то всякий, кто найдет его, или просто отпускает его, или ведет к тем людям, которые для того приставлены; люди же, которым принадлежит этот скот, отыскивают его у вышеупомянутых лиц и без всякого труда получают его обратно. Один достаточно чтит другого, и все они достаточно дружны между собой, и хотя у них мало пищи, однако они вполне охотно делятся ею между собою. И они также довольно выносливы; поэтому, голодая один день или два и вовсе ничего не вкушая, они не выражают какого-нибудь нетерпения, но поют и играют, как будто хорошо поели. Во время верховой езды они сносят великую стужу, иногда так же терпят и чрезмерный зной. И это люди не изнеженные.Взаимной зависти, кажется, у них нет; среди них нет почти никаких тяжебных ссор; никто не презирает другого, но помогает и поддерживает, насколько может по средствам. Женщины их целомудренны, и о бесстыдстве их ничего среди них не слышно; однако некоторые из них в шутку произносят достаточно позорных бесстыдных слов. Раздоры между ними возникают или редко, или никогда, и хотя доходят до сильного опьянения, однако, несмотря на свое пьянство, никогда не вступают в словопрения или драки". Иллюстрация из книги Карпини "История Монголов, которых мы называем Татарами". Фото pseudology.org Из отрицательных черт характера монголов Карпини называет их гордость и презрение к иностранцам, вспыльчивость и раздражительность в отношениях с ними, лживость и коварство, нечистоплотность и пьянство, алчность и скупость и легкое отношение к убийству чужеземца. Через 7 лет после путешествия Карпини монгольскую столицу Каракорум посетил другой францисканский монах, француз Рубрик. Он был послан из Сирии французским королем Людовиком IX Святым к сыну Батыя Сартаку для проповеди христианства. Выехав из Константинополя 7 мая 1253 года в Солдайю (теперь Судак) в Крыму, Рубрик оттуда сухим путем поехал на север к Сартаку, который послал его к своему отцу, Батыю, а Батый — к великому хану Мангу, преемнику Куюка в Каракорум. Ко двору хана Рубрик прибыл 27 декабря 1253 г. и через 6 месяцев, 8 июля 1254 года, был отпущен в обратный путь. В Сирию Рубрик возвратился сухим путем через Кавказ и Армению уже в 1255 году, употребив на путешествие по Монгольской империи почти 2 года. Свое путешествие Рубрик описал в сочинении под названием "Путешествие в восточные страны", в котором довольно много говорит о быте татар, их образе жизни и верованиях, но мало — об их нравах и характере. По словам Рубрика, татары считают себя господами вселенной и, по их мнению, никто из других народов не должен им ни в чем отказывать. Поэтому в отношении к чужеземцам они надоедливы, требовательны, бесстыдны и неблагодарны. Наказания у татар суровы: за человекоубийство, блудодеяние и за крупную кражу полагается смертная казнь; за небольшую кражу виновный наказывается палками, причем число ударов может доходить до сотни. Владимирский епископ Серапион, оставивший после себя ряд поучений к народу, до своего посвящения в епископы в 1274 году был архимандритом Киевского Печерского монастыря. Близость Киева к границам Монгольской империи позволила Серапиону ближе узнать нравы татар, и вот, он, называя в своих поучениях татар народом немилостивым и лютым, не щадящим ни молодых, ни стариков, в то же время ставит их своей пастве в пример. Он говорит про них: "Поганые, хоть и не знают Закона Божия, однако не убивают своих единоверцев, не грабят, не съедают завистью, не возводят клеветы, не крадут, не запираются в чужом; никто из поганых не продаст брата своего; а если кого из них постигнет беда, то выкупят его и дадут на промысел; что находят, то в торгу заявляют". В дополнение к приведенным здесь отзывам о монголо-татарах писателей XIII столетия приводим фрагменты ясы, законодательного памятника монголов, сообщенные армянским историком Вартаном: "30. Чингис-хана яса запрещает ложь, воровство, прелюбодеяние, предписывает любить ближнего как самого себя, не причинять обид и забывать их совершенно, щадить страны и города, покоряющиеся добровольно, освобождать от великого налога и уважать храмы, посвященные Богу, а равно и служителей его". Иллюстрация из книги "Путешествие в Восточные страны Вильгельма де Рубрук в лето Благости 1253". Фото az.lib.ru От XV столетия нам оставил некоторые сведения о татарах Золотой Орды венецианский дворянин Иосафат Барбаро, проживший в Тане (Азове) с 1436 года 16 лет. Здесь он имел возможность наблюдать отряды золотоордынских татар, которые кочевали в окрестностях Таны. Барбаро отмечает их миролюбивый характер по отношению друг к другу, их храбрость, выносливость, умеренность в пище, любовь к охоте и искусство в стрельбе из лука. О их нелюбви к судам Барбаро рассказывает следующее: "Когда два каких-либо лица поссорятся между собою, то, разменявшись несколькими словами, без всяких, впрочем, ругательств (подобных тем, которые употребляются у нас), обе враждующие стороны или даже все, замешанные в деле, встают с мест своих, отправляются куда им заблагорассудится и, обратившись к первому встречному человеку, какого бы он звания ни был, говорят ему: "Государь! Мы поссорились, рассуди нас!" Тот немедленно останавливается. Выслушивает обе стороны и потом произносит приговор по своему усмотрению, без всяких бумаг. Против этого решения нет уже никаких отговорок". Впоследствии, с 1471 по 1479 г., Барбаро был венецианским послом при дворе персидского государя Узун Гасана. Был он и в Москве, но в какие именно годы, неизвестно. Путешествие Барбаро впервые было издано в 1543 году. В княжение Василия III Ивановича (1505—1533) дважды приезжал в Москву в качестве посла австрийского императора австрийский дипломат барон Сигизмунд Герберштейн: в 1517 и 1526 гг., в первый раз он прожил в Москве 7 месяцев (с 18.IV по 19.XI), во второй раз около 6 месяцев (с 26.IV по II.XI). В своих "Записках о Московитских делах" Герберштейн татарам уделяет значительное место. Ему известно существование орд Заволжской, Перекопской, Нагайской и "многих других". Говоря о характере татар, Герберштейн замечает, что "телом они сильны, духом смелы; падки на любострастие, притом извращенное". По его словам, татары выносливы и могут по нескольку дней оставаться без пищи, не покидая работы. Они не губят друг друга взаимно, если только цари их не поссорятся друг с другом. Если один нуждается в какой-либо вещи, он берет ее у другого, и это никому не становится в вину. "Некоторые говорят, — замечает Герберштейн, — что татары не воруют. Воруют ли они или нет, пусть об этом судят другие, но, во всяком случае, это люди весьма хищные и, конечно, очень бедные, так как они всегда зарятся на чужое имущество, угоняют у других скот, грабят и увозят людей, которых или продают туркам и другим, кому бы то ни было, или возвращают за выкуп, оставляя у себя только девушек". На войне они храбры: "Татарин, сброшенный с лошади, лишенный всякого оружия, к тому же весьма тяжко раненный, обычно обороняется руками, ногами, зубами, вообще, пока как может". Татары не любят, когда их называют турками, считая это за бесчестье; они предпочитают называться бессерманами, т.е. мусульманами. Герберштейн, как уроженец Крайны, с детства свободно говорил на словенском языке. Благодаря этому он в своих "Записках" широко использовал русские источники — летописные, духовные и юридические. Знание словенского языка, несомненно, облегчило и общение с русскими людьми, от которых он мог получить и вышеприведенные известия о татарах. Карта Московии, опубликованная Герберштейном в 1549 г. Фото wikipedia.org О крымских татарах оставил подробные сведения писатель XVI века Михалон Литвин. М. Литвин — это псевдоним, под которым скрылся, по предположению профессора А.Е. Крымского, или украинец, или белорус по фамилии Тишкович. Михалон Литвин в качестве дипломатического агента литовского правительства ездил в Крым в 1538 году; вероятно, ездил туда несколько раз и позже, и потому он хорошо знал крымских татар. Его сочинение "О нравах татар, литовцев и московитян" было написано между 1548 и 1551 годами с дидактической целью — целью путем сравнения нравов литовцев с нравами их соседей, татар и русских, исправить пороки и недостатки литовского народа, возбудить их энергию в борьбе за свою самобытность. Поэтому в нем преобладает описание положительных сторон жизни и нравов крымских татар. Татары у М. Литвина изображаются народом патриархальным, ведущим простую пастушескую жизнь, не имеющим частной недвижимой собственности, презирающим роскошь и излишество, трезвым, умеренным и воздержанным, не имеющим ни богатых, задыхающихся от пресыщения, ни неимущих, гибнущих от холода и голода. У них нет ни нищих, ни обманщиков, ни лживых свидетелей, ни клятвопреступников, ни воров, ни разбойников. Им неизвестно прелюбодеяние. Они дисциплинированны и охотно подчиняются суду своих должностных лиц — казиев, гостеприимны; соблюдают полное равенство между собою в отношении употребления одинаковой одежды и пищи. Татары взаимно помогают друг другу и справедливо поступают со своими рабами, не удерживая их в рабстве более семи лет. Они великолепные наездники, в войне хорошо переносят голод, жажду, труд, бессонницу, жар, холод и вообще все лишения. В битвах они храбрее московитян, но часто прибегают к хитрости, коварству и статическим уловкам. При царе Федоре Иоанновиче (1584—1598), с конца ноября 1588 по август 1859 г., около 9 месяцев, жил в Москве в качестве посла английской королевы Елизаветы англичанин, доктор прав Джильс Флетчер. В своем сочинении "О государстве русском, или Образ правления русского царя", изданном в Лондоне в 1591 году, Флетчер называет татар свирепыми от природы, кровожадными и жестокими; в то же время он считает их храбрыми и выносливыми воинами, ловкими наездниками, хитрыми и вероломными врагами. В отношении друг к другу они соблюдают верность в слове и деле; не имеют частной собственности и смотрят на свою страну как на общественное достояние; во всем, что касается общественный службы, они повинуются своему начальству. Издание сочинения Флетчера о России (1643). Фото wikipedia.org При Борисе Годунове (1598—1605) и при Лжедмитрии I (1605—1606) в России служил в течение 6 лет, с 1600 по 1606 гг., в качестве капитана иноземных телохранителей авантюрист француз Жак Маржерет. Он был активным участником событий 1605—1606 гг., после чего удалился во Францию. Вскоре снова вернулся в Россию, примкнул к Тушинскому вору, от Тушинского вора перешел к интервентам-полякам, в 1611 году удалился к польскому королю Сигизмунду, у которого получил место в королевском совете. Потом снова предлагал свои услуги московским боярам, но получил отказ. Свою книгу "Состояние Российской державы и Великого княжества Московского" издал в 1607 году в Париже. В этом сочинении он описывает татар как очень искусных и ловких воинов и наездников. Он говорит, что "сотня татар всегда разгонит двести русских, если только не состоят из отборнейших воинов". К "Смутному времени" (1604—1613) относится сочинение шведского писателя Петра Петрея из Эрлезунда о России под названием "История великого княжества Московского". Петрей четыре года жил в России, состоя на великокняжеской службе, затем, по возвращении на родину, дважды посетил в качестве посла шведского правительства в 1608 и в 1611 годах. Его сведения о татарах, как и многое другое, позаимствованы у Герберштейна. Так, к характеристике татар Петрей не добавил ничего нового, повторяя вслед за Герберштейном об их склонности "ко всякому сладострастию и неестественным желаниям", о их миролюбии по отношению друг к другу, если оно не нарушается царями, и о их храбрости. При царе Алексее Михайловиче (1645—1676) в 1655 году прибыл в Россию для сбора "милостыни" антиохийский патриарх Макарий. Его спутник, архидиакон Павел Алеппский, описал путешествие патриарха и его пребывание в Москве. Оценивая татар с конфессиональной точки зрения, арх. Павел о них говорит, между прочим, следующее: "Люди, достойные веры, сообщали нам, что никто из (последователей) франкских сект не бывает таким хорошим (православным) христианином, как турки и татары, ибо эти последние прикрепляются к православию сильно, от всего сердца. Мы видели многих из них, которые пошли в монахи, покинув мир, являли подвижничество и добродетель". В царствование Петра I по его приглашению с 1698 по 1712 год в России работал в качестве строителя водных сооружений англичанин Джон Перри. Фото ttolk.ru В царствование Петра I (1862—1725) по его приглашению с 1698 по 1712 год, в течение 14 лет, в России работал в качестве строителя водных сооружений англичанин Джон Перри. Когда он первые 3 года своей службы в России руководил работами по сооружению канала Волга — Дон, он там имел возможность хорошо познакомиться с "черемисскими" татарами. Перри хвалит их честность и искренность и находит, что "в разговоре они смышленее всего того, что он встречал среди русского народа". От принятия христианства татар, по словам Перри, отталкивают суеверные обряды русских, а также их вероломство, то есть лживость и обман, которые они видят во всех делах их жизни. Они говорят русским в лицо, что "если их вера правая и истинная, отчего же они не поступают по истине?" В "черемисских" татарах Перри нельзя не узнать татар правобережья Средней Волги, которые в начале царствования Петра I еще продолжали пользоваться правами привилегированного служилого сословия, но в то же время были сильно ограничены в исповедании своей мусульманской религии и принуждались к крещению. Название "черемисские" татары Перри, по-видимому, позаимствовал у своего соотечественника Антония Дженкинсона, который в описание своего путешествия от г. Москвы до г. Бухары в Бактрии в 1558 г. земли черемисов поместил на правом берегу Волги, против Камы. Все рассказы о первых путешествиях англичан были изданы Гаклейтом в 1598—1600 гг. и, следовательно, могли быть хорошо знакомы Перри. Другим иностранцем, жившим долгое время в Москве при Петре I, упоминающим о татарах, был секретарь королевского Прусского посольства Иоанн Готтгильф Фоккеродт, который, по-видимому, владел русским языком, наблюдая Россию при Петре I до самой его кончины, и написал свое сочинение о России в царствование Петра Великого через 13 лет после его смерти. В главе о военных силах России он пишет, что Петр Великий совсем отменил татарскую конницу в своих европейских областях и с 1722 года стал брать казанских татар-рекрутов и определять их по пехотным полкам. "Хоть офицеры, — говорит Фоккеродт, — чрезвычайно хвалят этих татар и говорят, что они самые трезвые, хорошие и прилежные люди, пока держатся магометанской веры, которых почти никогда не за что было и наказывать, но зато согласившиеся креститься зауряд пьяницы, преданы также и разным другим порокам, потому что побратались потом с русскими". Продолжение следует
