The Guardian (Великобритания): при Джонсоне, Путине и Трампе в мире возникли необъяснимые аналогии с 1945 годом

Победа в Европе стала возможна благодаря невероятному военному сотрудничеству между странами антигитлеровской коалиции, такими как США, Россия и Британия. Но трехсторонние отношения между Франклином Рузвельтом, Иосифом Сталиным и Уинстоном Черчиллем всегда были непростыми. Они установили образец национального соперничества, подозрительности, страха и недоверия, которые сохраняются по сей день. Спор по поводу совершенно секретной телеграммы (кодовый номер SCAF-252), которую главнокомандующий экспедиционными силами в Европе генерал Дуайт Эйзенхауэр направил в конце марта 1945 года Сталину, показывает, насколько сложными были эти отношения. В этом послании Эйзенхауэр изложил свои планы по окончательному разгрому нацистской Германии. Однако он не стал консультироваться со своими британскими союзниками и не проинформировал их о замыслах американских войск. Сталин был полон решимости первым вступить в Берлин и низложить Адольфа Гитлера. Он придавал огромное символическое значение захвату столицы Третьего рейха, понимая, какие это будет иметь последствия для будущего европейского порядка. Черчилль придерживался такой же точки зрения, однако Эйзенхауэр и дезориентированный из-за болезни Рузвельт мыслили не политическими категориями. Отвечая 1 апреля на телеграмму SCAF-252, Сталин не стал разубеждать американцев, которые считали, что Гитлер в мае будет стоять насмерть в Альпах. Сам Сталин так не считал, но он одобрил план Эйзенхауэра направить американские войска на юг, прочь от Берлина, и сказал своему доверчивому союзнику, что «Берлин утратил свое прежнее стратегическое значение». Между тем, он отдал своему главному военачальнику Георгию Жукову секретный приказ немедленно окружить город, бросив на выполнение этой задачи 2,5 миллиона военнослужащих. Сделано это было для того, чтобы в Берлин не могли войти ни американцы, ни британцы. Кроме того, он приказал Жукову начать наступление не позднее 16 апреля. Как отмечает историк Энтони Бивор (Antony Beevor), это был «лучший первоапрельский розыгрыш в современной истории». Британцы, и в частности фельдмаршал сэр Бернард Монтгомери (Bernard Montgomery), пришли в ярость от того, что их обошли стороной. Черчилль опасался (как оказалось, не без оснований), что Сталин намерен поставить под контроль советского коммунистического режима как можно больше европейской территории и уже нарушил данное в Ялте обещание соблюдать независимость Польши. «Нет сомнений, что он [Эйзенхауэр] исключительно привлекательная личность, и в то же время, у него очень, очень ограниченный мозг с точки зрения стратегии», — ворчал фельдмаршал сэр Алан Брук (Alan Brooke), чьи слова Бивор приводит в своей вышедшей в 2002 году книге «Берлин. Падение. 1945 год» (Berlin: The Downfall 1945). Однако Черчилль мог лишь бессильно кипеть от злости. «Я всячески пытался симпатизировать этим коммунистическим руководителям, но у меня нет к ним ни капли доверия. Единственное, что для них существует, это сила и факты», — сказал он. К 8 мая Берлин пал, захваченный Красной Армией. Гитлер был мертв, а Сталин получил свою победу. Напряженность между находившейся на этапе становления американской сверхдержавой и ослабшей, залезшей в долги и хватающейся за свою империю Британией сохранялась и в послевоенное время. Как утверждает историк Роберт Уорт (Robert Worth), мысль о том, что Британия после 1945 года с радостью передала эстафетную палочку мирового лидерства Вашингтону, является не более чем мифом. «Британцы делали все возможное для сохранения своей заморской империи и были очень недовольны попытками американцев вытеснить их», — пишет он. Американцы были против британского колониализма. Но как говорят британцы, США фактически заменили их колониализм своей собственной версией. Это соперничество породило многогранную, тайную и явную борьбу за власть и влияние, особенно на Ближнем Востоке. Например, США поначалу поддерживали иранского премьер-министра и националиста Мохаммеда Мосаддыка (Mohammad Mosaddegh), который во время поездки по США в 1951 году часто сравнивал себя с патриотами времен Войны за независимость США, сражавшимися с британским империализмом. Вашингтон, опасаясь превращения Ирана в коммунистический режим, спустя два года изменил свое отношение и поддержал британский заговор с целью свержения Мосаддыка, который в итоге привел к исламской революции 1979 года. Был еще один похожий шпионский эпизод, когда действовавший под личиной иностранного корреспондента американский шпион попытался завербовать клиента Британии египетского короля Фарука. Эту операцию в ЦРУ назвали «Гребаный толстяк» (перевод смягченный — прим. перев.) В 1952 году Фарука свергли в ходе переворота, который возглавил Гамаль Абдель Насер (Gamal Abdel Nasser). С ним дружили американские агенты, что, в свою очередь, привело к унижению Британии на Суэцком канале в 1956 году. Черчилль ненавидел новое подобострастие Британии, но призывал своих преемников придерживаться принципа никогда не отдаляться от американцев. Так они в основном и поступали, за исключением Гарольда Вильсона (Harold Wilson), который поссорился с Вашингтоном из-за войны во Вьетнаме. Позже британские премьеры всегда следовали за Вашингтоном по большинству международных вопросов. Что касается отношений с Россией, то британская и американская политика в годы холодной войны стала практически неотличимой. Сталин в 1945 году опасался, что западные державы заключат «секретную сделку» и объединятся против Советского Союза. Так и получилось, примером чего стало создание НАТО, куда вступила Западная Германия. В сегодняшнем мире есть необъяснимые сходства с миром образца 1945 года. Постсоветская Россия при Владимире Путине снова пошла в наступление, используя для расширения своего влияния в Европе вместо танковых дивизий асимметричные методы, такие как информационные войны и кибератаки. Британия Бориса Джонсона, отвергшая в ходе Брексита концепцию общеевропейского дома, сегодня находится в одиночестве, чего не было с 1940-х годов. Сторонники Брексита призывают к укреплению отношений с США в сфере безопасности, экономики и торговли, чтобы как-то компенсировать выход из ЕС. Это во многом напоминает отчаянные мольбы Черчилля к Рузвельту о помощи «в самый мрачный час». Что касается США, то сговор Трампа с путинской Россией, а также его презрение к европейским союзникам Америки очень напоминает наивность Рузвельта и Эйзенхауэра в 1945 году. Не зря же Сталин является для Путина одним из величайших героев.