Не было в истории Великой Отечественной войны более протяженного фронта, чем Карельский. Ни один не существовал так долго. Его 1600-километровую линию — от Ладожского озера до Баренцева моря — держали более трех лет в самых суровых климатических условиях (несколько районов тогдашней Карело-Финской ССР относились к Заполярью). Грузы для фронтовых нужд доставляли на оленях и собачьих упряжках. Выгнать захватчиков с Севера — эту задачу невозможно было переоценить. И она была выполнена почти за год до окончания войны. На войну ушли около 100 тысяч жителей Карелии: не только в Красную Армию, но и в партизаны, в истребительные батальоны. Из них погибли более 40 тысяч человек. Еще 14 тысяч местных жителей лишились жизни в финских концлагерях. 22 июня 1941 года в 7 утра на заседании бюро ЦК КП (б) КФССР зачитали шифрограмму о нападении фашистов. Уже к 10 утра началась мобилизация. В Петрозаводске на митинг вышли тысячи местных жителей, на следующий день акции продолжились на карельских предприятиях. «Мы будем работать только так, чтобы полностью обеспечить нужды нашей Красной армии. Мы удвоим, утроим свои силы и разгромим, уничтожим немецких фашистов», — говорилось в резолюции рабочих Онежского завода. Сразу на этих же многотысячных митингах люди требовали отправлять их на фронт. Заявления подавали не только военнообязанные запаса в возрасте 23−36 лет, как указывали власти, но и младшее, и старшее поколения. К ночи 23 июня план по призыву был выполнен. Начало войны и эвакуация Соседняя Финляндия, граница с которой еще не остыла после военных действий 1939−1940 годов, вступила в новую войну против СССР 25 июня 1941 года. Приграничные районы Карелии сразу начали эвакуировать. Уже 28 июня партийные органы потребовали вывозить население и колхозы на глубину 20 км от границы, 3 июля создали республиканскую комиссию по эвакуации. На первом ее заседании решили вывозить из Петрозаводска детей до 14 лет. В этом же решении говорится и об эвакуации 150 семей руководящих партийных и советских работников Карелии. Те местные жители, кто мог трудиться, до последнего должны были оставаться на уборке урожая и оборонных работах. Далеко не всё шло гладко. Бросили свои посты и сбежали председатель горисполкома города Энсо (ныне Светогорск), председатель райисполкома Калевальского района, партийные руководители Кестеньги. Один из них, по фамилии Рютиков, не только не позаботился об эвакуации жителей и продовольствия в Беломорск и сбежал сам в Лоухи и дальше, но и дал жене телеграмму, чтобы та срочно покидала Беломорск. Об этом узнали: «Нас эвакуируют в Беломорск, а свои семьи оттуда вывозят!». В Сортавале возникла паника — считается, что по вине партсекретарей Богданова и Каджева, а также председателя горсовета Лезина. Они сбежали, оставив в столах служебные документы; глядя на них, пустились в бега и хозяйственные руководители, бросив у границы сотни тонн муки, крупы, сахара, консервов и промтоваров. «Уже несколько дней мы не испытываем недостатка ни в чем, поскольку от рюсся нам досталось много всякого добра. Очень много продуктов: макароны, мука, масло, хлеб, а также мясные и рыбные консервы… Рюсся пришлось так внезапно уходить, что они оставили почти всё имущество… Создаем настоящую Великую Финляндию», — писал один из финских солдат в начале войны. Но всё же в целом эвакуация прошла скорее слаженно: до конца 1941 года с оккупированных территорий республики удастся вывезти 75% населения — 536 тысяч человек, а также 293 промышленных предприятия. Падение Петрозаводска — шанс для Ленинграда? Финская действующая армия к тому моменту насчитывала около 470 тысяч человек. У границы с Советским Союзом находились 21 пехотная дивизия и 3 бригады немецких и финских солдат. Кроме того, немецкая армия «Норвегия» засела на севере Финляндии, затем ее переименовали в «Лапландию». Силы противника превосходили советские войска в 1,5−2,5 раза. 26 июня соединения группы немецких армий «Север» форсировали Западную Двину и нацелились на Ленинград. Президент Финляндии Ристо Рюти объявил по радио о войне с Советским Союзом, называя его агрессором. «Открытие военных действий финнов и немцев против нашего фронта следует ожидать с часу на час», — говорилось в директиве командования Северного фронта СССР от 27 июня. Наступление армии «Норвегия» с прицелом на Мурманск началось 29 июня. В Карелии границу финны пересекли 1 июля — сразу на севере и юге. Советские 168-я и 71-я стрелковые дивизии двадцать пять дней стояли на границе Карелии, противостояли превосходящим силам противника. Но на подмогу последним к концу июля подоспела свежая 163-я немецкая дивизия. 23 августа Ставка решила разделить Северный фронт на два: Ленинградский и Карельский. Последний должен был оборонять стратегически важные Карелию и Заполярье. Олонец пал в начале сентября, следующим по плану врага был Петрозаводск. Сдавать столицу КФССР явно не предполагали. Еще 11 августа горисполком заседал и обсуждал подготовку школ к учебному году: предполагалось даже выделить более 945 тысяч рублей из бюджета, чтобы открыть 180 классов на 6,6 тысячи учеников. Но к 7 сентября финны вышли к северному берегу реки Свири и перерезали участок Кировской железной дороги — той, которая еще сыграет ключевую роль в Победе. К 20 сентября вновь началось финское наступление на Петрозаводском направлении, к этому моменту, наконец, началась эвакуация города. 30 сентября оборона была прорвана. Опасаясь блокады, советское руководство приняло решение оставить город. Столицу перенесли в Медвежьегорск, но и его вскоре пришлось сдать под напором финнов. Столица утвердилась в Беломорске. Всё это время потери несли не только красноармейцы. В народное ополчение Карело-Финской ССР к августу 1941 вступили уже 22 тысячи человек, которые не подлежали призыву, но рвались в бой. Они сформировали три полка, 32 батальона и пять отдельных рот и сначала охраняли дороги, мосты, заводы, а также помогали в строительстве оборонительных сооружений, военных аэродромов и путей сообщения. Но уже летом и тем более осенью ополченцам пришлось участвовать в боях и на передовой. Так, сводный истребительный батальон из чуть более 350 человек с 28 сентября по 1 октября вместе с частями Красной армии оборонял Петрозаводск, что позволило продолжать эвакуацию. «В течение 4 суток боем сдерживал регулярные части противника», — гласят оперативные сводки НКВД. Еще один такой же батальон защищал Медвежьегорск, где до 5 октября вёл «непрерывные бои с белофиннами». Считается, что именно самоотверженность воинов Карельского фронта, которые в течение месяца изматывали финнов под Петрозаводском, дала шанс Ленинграду — у противника не осталось сил форсировать Свирь, соединиться с немцами и замкнуть второе кольцо блокады Ленинграда. «Направлять в концентрационные лагеря» В оккупацию попало примерно 90 тысяч человек. Половина из них были карелами, вепсами и финнами — то есть представителями «родственных» для оккупантов финно-угорских народов. Им в финской оккупации пришлось немного легче, чем «неродственным» русским. Финны позиционировали себя благими вестниками. «Во время освободительной войны 1918 года я обещал карелам Финляндии и Беломорья, что не вложу меч в ножны до тех пор, пока Финляндия и Восточная Карелия не будут свободными…», — говорилось в приказе главнокомандующего вооруженными силами Финляндии Карла Густава Маннергейма от 10 июля 1941 года. В проект «Великой Финляндии», культивируемый финскими националистами с XIX века, должна была войти и восточная территория нынешней Карелии, а также шведские и норвежские территории — в «естественных границах» проживания финно-угорских народов. «Возник большой национальный подъем, и появилась вера, что наступило время исправить нанесенную нам несправедливость… Тогда успехи Германии на западе настолько нас ослепили, что все финны от края до края потеряли рассудок… Общее представление было таким, что военный поход на восток закончится за несколько недель, во всяком случае к осени», — писал о состоянии финского общества в то время бывший офицер Виролайнен в своих мемуарах. Однако уже к концу осени тяготы войны, очевидность ее продолжительности стала сказываться на настроениях и внутри Финляндии, и среди солдат. Уверенности в победе и необходимости военных действий высказывалось всё меньше. Параллельно в Карелии оккупанты открывали финские школы, где учили карелов, вепсов и местных финнов писать латиницей. К 1944 году таких школ в республике открылось уже более сотни, они работали почти для девяти тысяч учеников. Их там не обижали, вспоминают бывшие школьники, и даже неплохо кормили — особенно по сравнению с положением остальных. «Из соплеменного населения пытались сделать настоящих граждан Великой Финляндии», — писал финляндский историк А. Лайне. «Неродственные» же народности оказались в концлагерях. По разным оценкам, туда попала половина славянского населения Карелии или треть от всех жителей — от 25 тысяч до 50 тысяч человек. Приказ о заключении славян в концлагеря Карл Маннергейм выпустил еще до захвата Петрозаводска — 8 июля. «При взятии в плен советских войск необходимо сразу же отделять офицеров от солдат, а также карел от русских. Пленных необходимо тщательно охранять К восточным карелам надо относиться дружественно, но осторожно. Русское население брать в плен и направлять в концентрационные лагеря», — приказал Маннергейм. Если же русскоязычные люди с финскими или карельскими корнями хотят присоединиться к карелам, то русскими они более считаться не должны. К православию Маннергейм призывал относиться «с почтением», а к женщинам любых национальных групп — «безупречно». Сам факт заключения в концлагерь, голод, телесные наказания и казни такой «безупречности» как будто не противоречили. Читайте также: Опубликован приказ 1941 года о концлагерях для русского населения Карелии Первый лагерь открылся 24 октября 1941 года. Всего в республике создали 14 лагерей. Самые страшные «лагеря специального назначения» работали в Видлица, Кутижме, Вилге, Киндасове, Святнаволоке, Колвозере и Лососинном. Людей там закапывали в землю живьем, умерщвляли в газовых камерах. С утра заключенных старше 14 лет отправляли на работы, например, разбор завалов или лесозаготовки. Работать приходилось с 6 утра до 8 вечера. К маю 1942 эффективность такого труда упала настолько, что рабочий день пришлось сократить до восьми часов в день. Давали зарплату, но она была совсем мизерной. После поступления средств от Красного Креста, кажется, улучшился рацион, но в худшие периоды заключенные получали 200−300 граммов хлеба в день, иногда картофель или конину, часто испорченную. Как вспоминает Людмила Банкет в книге «Устная история в Карелии», дети бегали «под проволоку» на финские кухни, где большинство солдат все же отливали им в баночки или ведерки своей каши или «баланды», прежде чем взять самим, хотя «были и такие, которые объедки отдавали», но детям «уже было всё равно». Заключенные болели тифом, дизентерией, разразилась эпидемия цинги. Не брезговали надсмотрщики телесными наказаниями — людей избивали резиновыми плетками и дубинками. Могли лишить скудного пайка на три дня, бросить в карцер, расстрелять просто так. «Вчера расстреляли двух русских, отказывавшихся приветствовать нас. Уж мы покажем этим русским!» — писал бывший студент университета Хельсинки, рядовой 7-го пограничного егерского батальона Салминен. Практиковали издевательства — изощренные и не очень. Как уже говорилось, дети и подростки повадились лазать «под проволоку», чтобы раздобыть еды, и по ним могли открыть огонь без предупреждения либо избить после, когда поймают. Женщину, которая проникла за ограждения, чтобы достать хоть что-то съестное детям, показательно избили плеткой на глазах у ее же детей. «Если ты только подходил близко к изгороди, тебе стреляли в ноги. Если кто-то пытался убежать, в него стреляли. Раз один из мальчиков попытался. Его расстреляли и оставили висеть вниз головой на изгороди для устрашения других. Однажды, когда пятеро юношей пытались убежать, финны вырезали ножами на их спинах звезды. Только один из них остался в живых», — пишет в своих воспоминаниях заключенный лагеря в поселке Ильинский И. Анискович. Об ужасающем положении местных жителей свидетельствуют и воспоминания финских солдат. Так, Арвид Лайне оказался в начале июня 1944 года в Петрозаводске, где увидел лагерь для советских детей в возрасте от 5 до 15 лет: «На детей было жутко смотреть. Это были маленькие живые скелеты, одетые в невообразимое тряпье. Дети были так измучены, что даже разучились плакать и на всё смотрели безразличными глазами». По разным оценкам, от расстрелов, эпидемий и голода погибли от 4 до 14 тысяч советских граждан. В апреле 2020 года Следственный комитет РФ возбудил уголовное дело о геноциде мирного населения Карелии как преступлении, не имеющем срока давности. Читайте также: СКР возбудил дело о геноциде мирного населения Карелии во время войны Дорога для ленд-лиза Защита Кировской железной дороги, главной артерии, по которой большая часть ленд-лиза шла из незамерзающего порта в Мурманске вглубь СССР, стала одним из важнейших достижений Карельского фронта. В рекордные сроки уже после начала войны была закончена железнодорожная ветка Сорокская — Обозерская протяжённостью более 300 км по побережью Белого моря. Она соединяла Кировскую и Северную железные дороги. Там трудились несколько тысяч человек — как лучшие железнодорожники, так и заключённые Беломорско-Балтийского комбината, и местные жители. К сентябрю 1941 года ветку закончили. Немецкий фельдмаршал Вильгельм Кейтель писал Карлу Маннергейму в сентябре 1941 года: «Фюрер неизменно настаивает на том, что конечной целью операций должен быть выход на Мурманскую дорогу. Обороняющие эту дорогу силы должны быть уничтожены, а Мурманск взят». Но эти планы провалились. Советское командование тоже прекрасно понимало, что отрезать от страны Карелию, Заполярье, порт и базу Северного флота ни в коем случае нельзя. Враг пытался выйти к дороге в районе станции Лоухи. Райцентр Кестеньгу захватить удалось, однако на помощь прибыла 88-я стрелковая дивизия из Архангельской области. Она отбила атаки и за мужество была преобразована в 23-ю гвардейскую дивизию. Не отставали и ополченцы: 80 человек из числа «истребителей» четыре часа сдерживали 400 финских солдат у деревни Коккосалми — до подхода частей Красной Армии. «В тяжёлых боях воины дивизии показали исключительную стойкость. В течение напряжённых более чем двухмесячных боев начального периода войны, несмотря на многократное превосходство противника, дивизия выполнила поставленную ей задачу, прикрыв Кировскую железную дорогу», — писал в свою очередь командир 27-й стрелковой дивизии полковник Г. К. Козлов. Железнодорожники тоже считали себя, по существу, солдатами — дорога шла практически вдоль фронта. Ее нескончаемо бомбили с воздуха. За всю войну на Кировскую магистраль обрушилось более 90 тысяч авиабомб, повредивших почти пять тысяч вагонов и более 500 паровозов. Снабжение было необходимо осуществлять в обе стороны — как помогать Северному флоту и Карельскому фронту, так и отправлять необходимые грузы вглубь страны. Карельские рыбаки должны были вдвое увеличить вылов рыбы. Они выходили в любую погоду. На промысел в море ушли женщины, что было неслыханным по довоенным меркам. Руководитель женского звена из пяти рыбачек в колхозе «Заря Севера» вспоминал, что летом нередко гуляли штормовые ветры, но «звено выезжало в море и в такую погоду, когда другие не осмеливались». Зимой не боялись ночами выходить на тонкий еще лед. Если в 1941 году один карельский рыбак в среднем добывал около 25 центнеров рыбы в год, то даже в самую суровую пору 1942 — уже 35 центнеров, а в 1943 — почти 60 центнеров. Передовики умудрялись добывать по 240 центнеров каждый. Зимой 1943 года тысячу центнеров они направили в Ленинград — в качестве подарка. «Дорогие товарищи! Город Ленина всегда оказывал большую помощь нашей молодой Карело-Финской республике. Мы это помним и никогда не забудем. В дни тяжелых испытаний, выпавших на вашу долю, трудящиеся Карело-Финской республики горят желанием помочь вам в вашей борьбе с озверелым фашизмом. Рыбаки нашей республики решили послать славным ленинградцам 1000 ц рыбы, выловленной сверх плана. Это будет наш маленький вклад в великое дело защиты славного города, красы и гордости нашей страны, в дело победы над кровавым гитлеризмом, злейшим врагом человечества. Стойте крепко, дорогие товарищи! Бейте проклятого немца! Гоните его с ленинградской земли. На вас с восхищением смотрит вся страна, весь мир!» — писали рыбаки в разгар войны. Сталинградский перелом Лишь несколько территорий КФССР сумели избежать немецко-финской оккупации: Беломорский, Лоухский, Кемский, Пудожский районы, а также часть Медвежьегорского, Тунгудского и Ухтинского районов. К 1942 году здесь жили примерно 70 тысяч человек. К середине декабря 1941 года воины Карельского фронта окончательно остановили продвижение врага по всем направлениям. Так стабилизировалась линия фронта — от юга Беломорканала до Алакуртти через Масельгскую, Ругозеро, Ухту и Кестеньгу. Она сохранится в течение двух с половиной лет. В 1942—1943 годах противники время от времени атаковали друг друга. Финны всё больше теряли уверенность в себе. Даже успешно отбитые ими атаки советских солдат на Лоухском направлении вызывали «напряжение чувств» и воспринимались как «пиррова победа» — год спустя офицерам всё начало казаться «неясным, ненадежным, неопределенным». Исход Сталинградской битвы в феврале 1943 года оказал могучее впечатление на маршала Маннергейма. Через день после капитуляции немцев под Сталинградом президент Рюти и премьер-министр Рангель в Ставке главнокомандующего Финляндии захотели услышать его мнение о положении дел. «В ходе беседы пришли к единодушному мнению, что большая война пришла к переломному моменту и что Финляндии при первой же подходящей ситуации следует найти способ для выхода из войны. Одновременно констатировали, что пока еще мощь Германии препятствует осуществлению этого решения», — писал Маннергейм. Снятие блокады Ленинграда в январе 1944 года тоже сильнейшим образом сказалось на боевых действиях в Карелии. Тогда маршал Кирилл Мерецков был назначен командующим Карельским фронтом — Волховский фронт, которым он ранее руководил, после успешного снятия блокады расформировали. Новая задача Мерецкова состояла в том, чтобы к лету—осени освободить Карелию и Кольский полуостров от оккупантов. Освобождение и финал войны Это удалось сделать в ходе Свирско-Петрозаводской наступательной операции при участии 7-й и 32-й армий. Началась она 21 июня 1944 года. Финны к тому моменту засели между Онежским и Ладожским озерами и к северу от них. Противника следовало атаковать с юга и востока. 21 июня советские войска форсировали Свирь, финны перешли к отступлению. За четыре дня удалось освободить Олонец, который пал в начале войны одним из первых. Был возвращен Медвежьегорск. На этом направлении в составе 32-й армии действовал 90-й отдельный линейный танковый полк, проявивший показательный героизм. Отличился замкомандира полка майор Петр Нужа, о чем говорят и архивы Минобороны, и доктор исторических наук Елена Сенявская, ссылаясь на воспоминания отца, сослуживца Нужи. Так, после неудачной атаки 23 июня два советских подбитых танка оказались на нейтральной полосе, которая простреливалась финским снайпером. «Возле них находился мой отец. Рация не работала. Майор Нужа посылал к нему связных, чтобы передать приказ, но никто не сумел добраться. Они передвигались, как положено по уставу, короткими перебежками, но в тот момент, когда приподнимались для очередного броска вперед, снайпер «снимал» их выстрелом в голову. Связной, которого послал мой отец, тоже погиб. На нейтральной полосе лежало уже несколько убитых. Тогда отец побежал сам — во весь рост, зигзагами, не «по правилам». Снайпер, пристрелявшийся к «коротким перебежкам», сориентировался не сразу. Пули свистели то у одного виска, то у другого, но ни одна не достигла цели. Когда отец добрался до своих, майор Нужа, видевший его лихачество и сильно переживавший за «сынка», схватился за ремень: «Мальчишка! Тебе что, жить надоело?! Выпорю!» Когда Петр Денисович успокоился — стал объяснять задачу: следовало узнать, насколько повреждены танки, можно ли их починить своими силами на «нейтралке» или придется оттаскивать к нашим позициям тягачом. Когда отец собрался бежать обратно, Нужа запретил ему и послал сержанта. Услышав приказ, тот сильно побледнел. Заметив его страх, Петр Денисович приказал: «Отставить!» ‑ и пополз сам… Так рассказывал мне отец. Позднее в наградном листе на майора я нашла описание именно этого случая», — сообщает Сенявская. К началу июля удалось освободить более 800 населенных пунктов Ленинградской области и Карелии, убрать врага от Беломорканала и Кировской железнодорожной магистрали. К 21 июля части 32-й армии добрались к границе Советского Союза. Среди освобожденных городов был и Петрозаводск. 21 июня 7-я армия принялась наступать в районе Лодейного Поля, а моряки Онежской флотилии расчистили Онежский обводный канал. В 5 утра 23 июня начали форсировать Свирь в районе Вознесенья. Операция завершилась почти без потерь. Советские солдаты перешли к преследованию противника по дороге к Петрозаводску. К подступам Рыбреки авангард добрался к 25 июня. Было решено десантироваться в Лахтинской бухте к северу от Шелтозера. Этот бой оказался последним сравнительно крупным столкновением на пути 368-й стрелковой дивизии к Петрозаводску. Советские войска подошли к городу с севера и юга, а с запада действовала Онежская флотилия. Именно моряки первыми вошли в столицу Карелии за полчаса до полудня 28 июня 1944 года, когда ее уже покинули финны. Встречали их оставшиеся в живых узники концлагерей. Над городом дали артиллерийский салют и подняли красное знамя. В этот день и Москва салютовала освободителям Петрозаводска залпами из 324 орудий. К августу 1944-го финнов удалось отбросить уже к довоенной границе. Антивоенные настроения в Финляндии под напором неудач армии множились. Президент Ристо Рюти 1 августа ушел в отставку, его сменил Карл Маннергейм. Правительство в Хельсинки запросило у Москвы переговоров. В Москве были согласны при одном условии: финны публично порывают с Германией и выводят немецко-фашистские войска со своей территории к 15 сентября. Финляндия согласилась, и позднее условия Московского перемирия приведут к Лапландской войне — уже между финнами и немцами. Военные действия в Карелии и Заполярье со стороны финнов должны были прекратиться в 8 часов утра 4 сентября. Карельский и Ленинградский фронты получили приказ тоже прекратить боевые действия против финнов — с 8 утра 5 сентября. Соглашение о перемирии подписали в Москве 19 сентября, причем финны мирились одновременно с СССР и Великобританией. 30 сентября 1944 года считается датой завершения боевых действий на карельской земле. Хотя в октябре соединения Карельского фронта вместе с кораблями Северного флота еще завершали операции на Крайнем Севере и освобождали Заполярье. Полностью расформировали Карельский фронт только 15 ноября 1944 года. Мирный договор с Финляндией был подписан только 10 февраля 1947 года.
