Журналистка поверила тирану и привела его к власти. Ее жизнь превратилась в бесконечную борьбу
В эпоху тотальной информационной войны понять, где правда, все тяжелее. Британский журналист Питер Померанцев в поисках правды объездил мир, посетил Филиппины, Мексику, США, Россию, Великобританию, где встретился с незаметными людьми, от действий которых зависят общественное мнение и наше будущее. Результатом исследований писателя стала книга «Это не пропаганда», которую называют «репортажем с поля битвы за достоверную реальность». «Лента.ру» с разрешения издательства «Индивидуум» публикует отрывок из работы Померанцева, в котором автор рассказывает историю филиппинской журналистки Марии Рессы, на которую развязало охоту правительство страны во главе с одиозным Родриго Дутерте. Мария родилась в Маниле, а когда ей было 10 лет, мать перевезла семью в США, где Мария оказалась самой маленькой и самой темнокожей девочкой в городе Элизабет штата Нью-Джерси. И, надо сказать, весьма одаренной, так как первая в семье поступила в университет (Принстон). Она вернулась на Филиппины стипендиатом программы Фулбрайта в 1986 году, чтобы изучать политическую арену страны, где в то время разразилась революция против Маркоса (президента Фердинанда Маркоса — прим. «Ленты.ру») и на улицах разворачивалась масштабная политическая драма. Мария пришла на CNN, когда это был еще крошечный кабельный канал с грандиозными планами стать первым глобальным поставщиком новостей. Именно репортер на экране был самым важным, он решал, какие сюжеты заслуживают внимания, когда и как их подавать. Мария стала лицом CNN в регионе, она рассказывала о «демократизации» Юго-Восточной Азии в 1990-е годы, когда после падения Маркоса авторитарные режимы начали рушиться один за другим. Глядя сквозь призму холодной войны, многие хотели бы видеть в этом бесконечное расширение пространства свободы, и каждый новый поворот в политике, казалось, это подтверждал. Теракты 11 сентября 2001 года разрушили эту чрезмерно упрощенную картину. Но Марию это не удивляло. Она свободно говорила на нескольких диалектах и знала, как мало «демократия» делает для неизменно бедных деревень и трущоб. В 2005 году Мария покинула CNN. В 2008 году она начала руководить новостным отделом крупнейшей филиппинской телекомпании. Рано утром 9 июня ее разбудил звонок от лучшего репортера канала, Сесилии Дрилон. Та успела сказать в трубку лишь несколько слов: «Мария, это все моя вина… нас похитили. И они хотят денег». Несмотря на запрет Марии, Дрилон решила взять интервью у исламистских повстанцев, и ее вместе с двумя операторами похитили члены организации «Абу-Сайяф», связанной с «Аль-Каидой» (запрещенная в России террористическая организация). В течение следующих десяти дней Мария работала днем и ночью, помогая координировать действия по спасению коллег. Все закончилось, когда семье Дрилон удалось собрать достаточную сумму, чтобы удовлетворить требования похитителей. После освобождения заложников Мария занялась установлением личностей похитителей. Она обнаружила, что они были связаны с [Усамой] бен Ладеном тремя промежуточными звеньями. Это укладывалось в схему, которую она выявила, изучая распространение влияния «Аль-Каиды» из Афганистана по Юго-Восточной Азии. Идеологии распространяются по сетям, и ваша приверженность им зависит от того, в какой точке паутины вы находитесь. Помимо изучения идей и социально-экономических факторов, теперь приходится разбираться во взаимосвязях между людьми, чтобы понять, почему и как распространяется идеология «Аль-Каиды». Один и тот же клубок личных и социальных факторов может по-разному среагировать при контакте с той или иной сетью. Мария поняла, что эти физические сети быстро заменялись социальными сетями онлайн. В 2012 году Мария создала Rappler, первый филиппинский новостной сайт, работавший исключительно в интернете. Она хотела максимально эффективно использовать свой опыт изучения сетей. Rappler не просто рассказывал об актуальных событиях, но и привлекал широкое онлайн-сообщество, проводившее краудфандинговые кампании для важных проектов. В Маниле сотрудники компании получили прозвище «рэпплеры». Когда Rappler организовал первые в стране президентские дебаты при поддержке Facebook, из всех кандидатов только Дутерте удосужился на них прийти. И это принесло ему огромный успех: опросы среди участников онлайн-сообщества Rappler показали, что Дутерте опережает всех остальных. Его главная идея — победа над наркопреступностью — завоевывала все большую популярность. Репортеры Rappler ловили себя на том, что постоянно цитируют его высказывания о «войне с наркотиками». Позже, когда Дутерте занялся массовыми убийствами, они пожалели, что использовали слово «война», ведь это помогло ему оправдать свои действия — раз идет «война», то и жертвы оправданны. Проблемы начались со свиста. На одной из пресс-конференций Дутерте присвистнул, глядя на проходившую мимо тележурналистку. Присутствовавшая в комнате корреспондентка Rappler попросила его извиниться. И тут же интернет-сообщество Rappler наполнилось комментариями, мол, она должна относиться к президенту более уважительно. «Твоя мать — шлюха», — писали ей. Рэпплеры были застигнуты врасплох. Таким языком их сообщество обычно не пользовалось. После того как Rappler начал публиковать материалы о внесудебных расправах Дутерте, поток угроз в сети стал постоянным. В какой-то момент количество сообщений достигало 90 в час. Писали, что Rappler фальсифицирует данные о количестве погибших, что ресурсу платят враги Дутерте, а все, что публикуют рэпплеры, — фейк-ньюс. Сообщения, как саранча, пролезали в ящики электронной почты и тучами опускались на страницы сообщества в сети — те самые страницы, которые Rappler бережно развивал в надежде, что они соберут «мудрость толпы» интернета. Порой сотрудники Rappler даже не понимали, кто стоит за угрозами, они думали, что это какие-то автоматизированные аккаунты, но, к их разочарованию, это почти всегда оказывались реальные люди, которые явно получали от этого удовольствие. На журналистов Rappler набрасывались покупатели в магазинах с криками: «Вы пишете грязную ложь! Как вам не стыдно?» Сначала Мария инстинктивно решила, что, наверное, сама во всем виновата. Неужели она сделала что-то неправильно, исказила факты? Она несколько раз проверила все материалы Rappler, но не нашла ничего сомнительного. Хештеги #ArrestMariaRessa («Арестовать Марию Ресса») и #UnfollowRappler («Отпишись от Rappler») начали набирать популярность. Правительство инициировало судебное разбирательство против нее. Одним из инвесторов Rappler был американский фонд, поэтому правительство обвинило канал в том, что он выполняет приказы из-за границы. Несколько членов правления Rappler подали в отставку; упали доходы от рекламы. Мария взяла за привычку всегда иметь при себе сумму, достаточную для выхода под залог в случае ареста. Первое судебное разбирательство против Rappler было урегулировано в апелляционном суде. А затем, когда казалось, что худшее уже позади, Мария узнала, что против нее готовится еще одно дело. Пока на Rappler обрушивались эти атаки, самым спокойным человеком в редакции была, как мне кажется, управляющий редактор ресурса, Гленда Глориа. Возможно, потому что ей было не привыкать. Гленда еще помнит годы правления Маркоса. В 1980-е годы она была студенткой-журналисткой и писала о пытках, которые применял режим к оппозиционерам. Ее бойфренд тогда владел крошечным независимым изданием; он был арестован, его пытали, присоединив электроды к мошонке. Пытки были не только физическими, но и психологическими: главная их цель состояла в том, чтобы сломить человека, а не просто причинить ему боль. «Психологическая война, правила которой Маркос освоил в совершенстве, очень похожа на происходящее сейчас, — говорит мне Гленда. — Разница в том, что Дутерте уже не нужно использовать военных для атак СМИ. Как это стало возможно? Благодаря технологиям». После свержения Маркоса новая филиппинская демократия была далека от совершенства: нарушения прав человека не прекратились; жизни журналистов, особенно в провинции, стоили недорого. Но, в отличие от большинства предшественников, пытавшихся скрыть свои злоупотребления в годы правления или хотя бы притворявшихся, что следуют правилам, Дутерте ликовал, занимаясь внесудебными расправами, и громогласно приветствовал атаки на журналистов. Он также реабилитировал Маркоса. Дутерте приказал эксгумировать его тело и устроил ему воинские похороны со всеми почестями. Но, несмотря на кажущееся возрождение методов Маркоса в обращении со СМИ, Гленда считает, что у цифровой эпохи есть существенное отличие. Раньше врага можно было увидеть. А что теперь? Вы не видите врага. У вас нет четкого представления, против кого именно вы выступаете. Эти люди анонимны и вездесущи. Как можно бороться с онлайн-бандой? Вы даже не можете сказать, сколько их на самом деле. После нескольких месяцев «осады» Мария и остальные рэпплеры решили хорошенько разобраться в этих атаках. Теперь они видели в хаосе некую закономерность. Сначала под угрозой оказался их авторитет, потом их стали запугивать. В случае успешного подрыва репутации виртуальные атаки могли легко превратиться в реальные ордеры на арест. Сотрудники Rappler пришли к выводу, что вся кампания против них следует какому-то четкому сценарию. И первыми, кто привлек их внимание, были корейские поп-звезды. Они периодически появлялись в их онлайн-сообществе с комментариями о величии Бонгбонга Маркоса и Дутерте. Какова была вероятность, что корейских поп-звезд интересует филиппинская политика? Рэпплеры проанализировали эти комментарии и заметили, что некоторые из них совпадают слово в слово: очевидно, это были фальшивые аккаунты, которые, скорее всего, контролировались одним источником. Обнаружив эти фальшивые аккаунты, журналисты запустили программу, которая сканировала интернет в поисках тех, кто пользовался такими же выражениями. На это ушло два месяца, но им удалось найти аккаунты с идентичными фразами. На первый взгляд казалось, что они принадлежат вполне реальным филиппинцам. Рэпплеры принялись изучать аккаунты по порядку — например, звонили в компании, где якобы работали авторы комментариев. Но там никто не слышал об этих людях. Всего журналисты зафиксировали 26 хорошо замаскированных, но фальшивых аккаунтов, повторявших одни и те же сообщения в одно и то же время для трехмиллионной аудитории. Сотрудники Rappler дружно выдохнули: теперь у них было за что ухватиться. Когда они увидели, что атаки осуществляются по плану, у них появилось четкое ощущение реальности. Они были не виноваты. Кто-то сознательно вел войну против них. Они начали разбирать по косточкам каждое враждебное «выступление» нападавших и выявили десятки тем: СМИ коррумпированы; Rappler нужно бойкотировать; сенатор Лейла де Лима должна сесть за решетку… Журналисты изучили частоту, с которой вбрасывалась каждая тема, своего рода «пульс» публикаций. Они обнаружили, что комментарии достигали пика незадолго до важных политических событий. Они выстроили то, что Мария называет «бассейном для акул», — некое подобие системы радаров, предупреждающей о зарождении очередного вброса фейков. И как только появлялись признаки новой очерняющей кампании, направленной против журналистов, Rappler автоматически рассылал своим соратникам в сети призывы о поддержке. В феврале Мария Ресса дала интервью The Guardian, в котором сказала: «Хуже всего — это не знать, будет ли сегодняшний день нормальным или нет». Она считает, что филиппинское правительство может закрыть Rappler в любой момент. Ее саму же за последний год арестовывали как минимум восемь раз. Сейчас Ресса — фигурантка уголовного дела о клевете, максимально наказание по которому составляет 12 лет тюрьмы.
