Владислав Филев, S7: «Международное сообщение возобновится в апреле следующего года»

«Я абсолютно уверен, что для коммерсанта важнее правила игры и их постоянство. И в моем представлении коммерсант не должен бежать в тяжелые времена к государству за помощью». Владелец S7 Владислав Филев рассказал «Коммерсанту» о том, почему в нынешней ситуации правила игры важнее господдержки, сроках завершения кризиса и его последствиях для отрасли авиаперевозок. DK.RU выбрал главное из материала. — Коммерсант отличается от госслужащего или наемного работника тем, что он больше зарабатывает, но и берет на себя больше рисков. И в моем представлении коммерсант не должен бежать в тяжелые времена к государству за помощью. Господдержка — дело государства, размер зависит от того, какой уровень воздушного сообщения оно стремится оставить в стране и хочет ли вообще. С этой точки зрения государство поможет настолько, насколько посчитает нужным. Я абсолютно уверен, что для коммерсанта важнее правила игры и их постоянство. Если же мы говорим о том, что у нас есть правила, поддержка государства и субсидирование, то я как предприниматель считаю необходимым, чтобы они были для всех одинаковы. Государство может принять правила, по которым будет поддерживать только одну авиакомпанию. Но в таком случае пусть оно объявит об этом открыто. Не так важно, кого именно будут поддерживать, но пусть правила будут. Общественный договор, который существует в стране, основан на том, что есть порядок и правила, в отличие от «лихих 1990-х». Давайте не будем рушить то, что сделано за 20 лет. Государство должно развязать руки частным перевозчикам. Общественный договор — он ведь не только про порядок и правила, он и про взаимоотношения между разными классами и сословиями. Предполагается, что военные в общем случае получают меньше людей, работающих в частном секторе. Но зато получают при любых обстоятельствах, всегда. В начале 1990-х я служил в вооруженных силах, зарплат не было, но еду выдавали. В доме было тепло, у нас был свет, наши семьи были накормлены. Общественный договор определяется теми, кто выбирает власть, теми, кто ходит на выборы. Сегодня на выборы ходят в основном пенсионеры и сотрудники госпредприятий. Соответственно, власть ориентирована на них. И власть по большому счету не интересует судьба тех, условно говоря, 100 тыс. предпринимателей, которые до кризиса жили в достатке: пусть теперь они заплатят из своего кармана за всех остальных. И с точки зрения большей части населения это нормально. Другое дело, что эти 100 тыс. предпринимателей сейчас оказались в ситуации, когда им платить нечем. А если они не платят зарплату, к ним придут люди в синих костюмах с улицы Петровка или из Генпрокуратуры и посадят их в тюрьму за невыплату зарплаты. И это уже неправильно. По большому счету государство имеет право принять любое решение, и предприниматели — не самая незащищенная часть населения. Но, наверное, неправильно ставить коммерсанта в ситуацию, когда его точно посадят. Кроме того, хотя предприниматель должен нести риски, ставить его на грань выживания тоже неправильно. Я потомственный военный: мои отец, дед, прадед были военными. И я твердо знаю, что, если страна не хочет кормить свою армию, она будет кормить чужую. И что страна, которая не может защищаться, получает проблем гораздо больше, чем мы имели в любом из кризисов. Вот только для того, чтобы поддерживать армию, нужны люди. А предприниматели — самая активная часть населения. И, наверное, неправильно лишать их возможности быть активными. По моему прогнозу, пассажиропоток по окончании кризиса упадет примерно вдвое: с 120 млн до 60 млн пассажиров в год. Для сравнения — в 2012 году было перевезено 74 млн пассажиров. И тот, кто переживет кризис, тот и возьмет на себя то, что останется. Авиакомпании никогда не умирают от того, что у них слишком мало самолетов,— всегда умирают от того, что их слишком много. И никогда не умирают от отсутствия прибыли. Они умирают, когда у них заканчивается кэш и их перестают заправлять. Международное сообщение возобновится в апреле следующего года. Смысл мер, применяемых государством,— растянуть пик заболеваемости, чтобы система здравоохранения имела достаточно ресурсов для поддержания тех, кто находится в плохом состоянии. Меры самоизоляции приведут к тому, что заболеет небольшое количество людей,— мы не получим коллективного иммунитета, что предполагает вторую волну эпидемии. И вторая волна опять вызовет те же самые действия со стороны государства. Я больше верю в историю: даже испанка имела две волны. И вторая волна была более тяжелая, чем первая. Поэтому думаю, что мировая авиация начнет восстанавливаться через год. Мы вынуждены сокращать расходы, а значит, и персонал. Если пассажиропоток сокращается вдвое, то и наша доля тоже упадет вдвое. А если государство скажет, что оно будет поддерживать один «Аэрофлот», его пассажиропоток останется прежним: 50 млн человек. Остальным останется 10–20 млн человек, и здесь уже кто сколько отгрызет. Если останется 50% объема, то, оставив 50% заработных плат, мы сможем оставить 100% людей. Я проработал директором S7 Airlines 20 лет. Безусловно, мы будем пытаться сохранять людей столько, сколько сможем. На сегодня в холдинге S7 Group работает 11 033 человека. Наиболее критичная ситуация с инженерами. Инженеров тяжелее воспитывать: человек, который отучился пять лет в институте, чтобы стать инженером, должен проработать еще пять лет, чтобы стать им на самом деле. И цикл их подготовки весьма длинный и сложный. Если мы потеряем эту часть авиабизнеса, это будет невосполнимо для страны. Мир в хаосе, не знаю, как это будет. По большому счету воздействие государств, общественные договоры в разных странах работают по-разному. Безусловно, общественные договоры искажают экономику. И когда воздействие в США измеряется в $6 трлн, что мы можем планировать? Ничего. Когда быстро меняется ситуация, то попытка следовать какому-то плану почти не имеет смысла, потому что он меняется в каждый момент. И единственно разумное действие — сжаться, держать кэш и пытаться выживать, как можешь. Если в шторм пытаешься куда-то плыть, обязательно утонешь, потеряв силы. А если просто пытаешься держаться на воде, когда все успокоится, можешь определить, куда плыть. Поэтому сейчас мы просто пережидаем шторм.