Харуки Мураками и джаз

В середине XX-го века человечество наблюдало исторический и экономический феномен, известный как "Японское чудо". Поражение во Второй мировой войне привело к отказу от изоляционной политики. Япония, во второй половине XIX-го века едва вступившая на путь развития капиталистического государства, теперь воспользовалась всеми достижениями западного мира и за два десятилетия выстроила экономику, уступающую только США. Фото: blog.lavkababuin.com Шестидесятые годы XX-го века в Японии могут считаться "золотыми": низкие налоги, рост промышленности, непрерывный поток новейших технологий – и, конечно, культурные связи, сильные, как никогда раньше. В это же время джаз, уже переживший свой расцвет в качестве популярной музыки, игравший во всех барах, сохранивший "некоммерческое" звучание, складывается как единый жанр. Уже родились и получили распространение все основные разновидности с их жанровыми особенностями и уникальными техниками. Свои лучшие пластинки записали Чарли Паркер, Луи Армстронг, Бенни Гудмен, Билли Холидей. Словом, время, когда будущий писатель Харуки Мураками посещал старшую школу и университет, было лучшим временем, чтобы стать настоящим поклонником джаза. Фото: twitter.com Мураками родился в 1949-ом году в семье интеллигента, в 1973-ем окончил университет Васэда по специальности "классическая драма", в 1981-ом стал профессиональным писателем. Со студенческих лет и до начала творческой карьеры держал собственный джаз-бар. Сейчас Мураками, являясь одним из самых читаемых японских авторов, владеет коллекцией пластинок, которая насчитывает более 40000 экземпляров. Невозможно, чтобы столь сильное увлечение не оказывало заметного влияния на художественный мир автора. Какого же рода связи существуют между Мураками-реципиентом (слушателем, зрителем, читателем), Мураками-творцом, предлагающим своё видение тысячам людей, и Мураками-человеком, предположительно объединяющим в себе и потребителя, и производителя? Фото: festima.ru В 1992-ом году открылась выставка "JAZZ" японского художника Макото Вады. Она состояла из двадцати портретов в той или иной степени влиятельных (если не сказать легендарных) джазменов. В 1997-ом за ней последовала выставка "SING", в 1999-ом – "JAZZ-2"; Вада по-прежнему изображал музыкантов на свой вкус. Не последнюю роль в этом сыграл Мураками. Посетив первую выставку, писатель создал ряд эссе, которые вошли в сборник "Джазовые портреты", и ещё шесть портретов Вада дописал специально для книги. Над вторым томом, изданным в 2001-ом году, Мураками и Вада также работали вместе, одновременно независимые художники и заядлые слушатели джаза, разделяющие страсть к музыке, взгляд на неё и подстёгивающие друг друга. Несмотря на публицистическую форму и своеобразное соавторство, "Джазовые портреты" несомненно, могут рассматриваться как часть художественного мира писателя. Для читателя это возможность (хотя и не уникальная, вспомним "О чём я говорю, когда говорю о беге" (2007) или "Радио Мураками" (2010)) познакомиться с личностью автора, оставаясь внутри созданного им пространства. Фото: pinterest.ru Прежде всего, пытаясь определить "дух джаза" или его суть, исследователи неизбежно сталкиваются с многообразием жанровых разновидностей и различными этапами развития этого музыкального направления, когда джаз менял свою природу, становясь от музыки чёрных рабов музыкой американского народа, затем приметой своего времени, наконец, высоким искусством. О художественном пространстве джаза раз и навсегда сказал Луи Армстронг: "Если вы об этом спрашиваете, значит, вам этого не понять никогда". Как объединить блюзовые истоки джаза с танцевальным джазом биг-бэндов и бибопом, раскрывающим мастерство исполнителя? В конечном итоге, с первых дней своего появления и до точки наибольшего расцвета джаз был ориентирован на артиста (для примера, одной из основных особенностей направления являются знаменитые джазовые импровизации). Казалось бы, любое творчество неизбежно является формой самовыражения и говорит о той или иной степени свободы, однако в джазе эта свобода является самоцелью и зачастую содержанием произведения. Разумеется, Мураками, будучи знатоком, тоже затрагивает суть джаза, как он её понимает. "Впрочем, действительно красивая музыка (для меня, по крайней мере) – это, в конечном итоге, воплощение смерти. Ты как бы погружаешься во тьму. Вокруг тебя всё пропитано ядом. И вдруг тебе становится легче. Ощущаешь сладостное оцепенение. Пространство искажается. Время идёт вспять". Или: "Я отчётливо слышу трепет души, заточенной в гробу и рвущейся на свободу. Говоря попросту, я вновь и вновь убеждаюсь, что это и есть настоящий джаз". Фото: artpeoplegallery.com В связи с частым упоминанием смерти как неизбежно возникающей ассоциации с джазовой музыкой, интересно отметить размышления автора о судьбе музыкантов. Иллюстрации, лёгшие в основу первого тома "Портретов", изображали уже умерших к тому времени джазменов; таково было условие, которое поставил перед собой Вада, когда приступал к работе. Многие из музыкантов, однако, ушли слишком рано; многих погубили наркотики и алкоголь, несколько погибли в автокатастрофах, Ли Моргана застрелила любовница. Рассуждая рационально, можно заявить, что необычно высокий процент неестественных смертей не так уж необычен: крайне нездоровый и даже опасный образ жизни был широко распространён в музыкальных кругах, особенно среди тех, кто достигал высот. Мураками, хотя и осознаёт это, неоднократно выдвигает предположение, что тому или иному музыканту ранняя смерть была предначертана с рождения. Заставляет его верить в это музыка или собственная предрасположенность к ощущению смерти? Вероятно, и то, и другое. Фото: goods.ru Мураками отчётливо проводит параллели свобода – смерть – страдания. Словно намеренно следуя теории фрейдизма (это направление психологии, кстати, оказало явное влияние на известные романы Мураками, например, романы "Норвежский лес" (1987) и "Кафка на пляже" (2002),) автор добавляет в этот ряд лейтмотивов любовь: "Сладостная мелодия. Настолько страстная, что я лучше промолчу. Впрочем, может быть, это и есть любовь к миру". И, конечно, неотделимое от Мураками одиночество: "Тогда мне казалось, что это одна из острых форм одиночества. Неплохая. Грустная, но неплохая. Кажется, что в те годы я только и делал, что собирал различные формы одиночества, прикуривая одну сигарету за другой". Зная, какой Мураками слушатель, что мы можем сказать о том, какой он писатель? Намеренно или нет, он всегда ретроспективен и дальше, чем другой автор бестселлеров или классический автор, проникает вглубь самого себя; исследование человеческих душ в общем его занимает куда меньше. Мураками – солипсист, об этом можно подробно говорить на материале многих его романов ("Страна Чудес без тормозов и Конец Света", "Послемрак", "1Q84", "Бесцветный Цкуру Тадзаки и годы его странствий" - если не пойти так далеко, чтобы сказать "и все остальные"). Ему не просто свойственно отчуждение, он как будто исходит из него и сознательно остаётся в нём на протяжении всего творческого пути. Фото: audioknigi-besplatno.ru Всегда есть известный зазор между автором в тексте и реальным человеком, написавшим этот текст. В случае с Харуки Мураками этот зазор меньше, чем у многих других писателей – пожалуй, в современном мире особенно, так как теперь человек открыт большему, чем когда-либо, количеству влияний, а писать может каждый. Представим Мураками за работой в его кабинете; комнату наполняет музыка его молодости, хорошо знакомое окружение успокаивает; "…я, как старый крот, упорно не желаю вылезать из своей тёплой и уютной норы". Так для читателя его романов возникает цельный образ автора, наконец-то состоящий не только из намёков на идеи, которые можно уловить между строк, но живой, приближенный к человеку.