Мавзолей

1 Страна не вся еще сотлела,Она пошла на новый круг,Когда Его больное телоСжирал стремительный недуг.И те, кто тут маячил в ГоркахГонцами смерти перед Ним,Страну тащили на закорках,Чтоб Он остался невредим,Бессмертен, вечен, свят, нетленен,Оплотом веры на устах,И чтоб одно лишь имя ЛенинВнушало совесть всем на страх.Хотя самим им было страшноНа взлете получить под дых,Ведь кто теперь тут станет старший,Тот будет строить остальных.- Что он сказал?- Он ненормален!- Его тошнит от наших рях.Зиновьев, Каменев и СталинСтолкнулись по утру в дверях.- Откуда этот плед уродский?И что под глазом за фингал?Катить коляску Крупской ТроцкийСкорей мешал, чем помогал.- Ну вот и стал он легендарен,И с нас теперь сойдет вся грязь.Шептал Калинину Бухарин,Слезами детскими давясь.- Мы не его, себя жалеем!Они готовились к речам,Они их полнили елеем,Себя и миф скрепляя клеем,Они бродили по аллеям,Они не спали по ночам.И только оба два у гробаСмогли грядущее постичь:Вдруг ощутивший нечто, КобаИ Он, лежащий в нем, Ильич. 2 Мой прадед был Хранитель Тела,Он первым Ленина собрал.А я - наследник беспредела,Создатель фирмы "Ритуал".Он мертвеца спасал, бывало,И шел по жизни вместе с ним,А "Ритуал" для криминалаБыл жизненно необходим.Отдельным лицам или группамСправлял услугу, и не раз,Когда решал проблемы с трупом,Неразрешимые подчас.Бандитам делал гроб с глазетом,Был "новый русский" прихотлив,Но в Мавзолее я при этомСлужил, династию продлив.Я рос вполне советским малым,Не дрался, не рубил с плеча,И галстуком снабжен был алымВ самом музее Ильича.Чистейшего полна запалаИ пионерского огня,Крестила траурная залаСвоею клятвою меня.Коммунистическая сказкаЕще не плавала в говне,Посмертная светилась маскаПочти с рождения во мне.И, приобщившись к дружной массеВсех юных ленинцев страныКурить я бросил в третьем классе,Под стягом подтянув штаны.Хоть политическая сценаС тех пор сменила свой окрас,Но "Ритуал" для Ким Ир Сена,Вдруг, оказался в самый раз.Пока все так же непреклонныНосители святых идей,Гребут, кто надо, миллионыНа тяге к вечности вождей.И если у кого-то сноваВ заду бессмертие свербит,Спросите Глеба Косторного,Я вам устрою внешний вид. 3 Спиралью времени зажатый,Преображая жизни склеп,Наш старший пионервожатыйСовместно с нами духом креп.На слете ли, в походе утломОн, излучая благодать,Под звуки горна, ранним утромМог всех на подвиги поднять.Мы не испытывали горечьВ те времена ни от чего.Все звали "Валентин Петрович"Двадцатилетнего его.Он знал, чем дышим мы, болеем,Он дел творил полезных шквал,Был верен ленинским идеямИ знамени салютовал.Не все ему тут были рады,Но он судьбу взял на таран,Когда в канун Олимпиады,Вдруг, полыхнул Афганистан.И полились дерьма ушаты,Недобрых дней понесся ком,Стал старший пионервожатыйНа поле боя вожаком.А если быть совсем уж точным,В течении последних летПочти по всем горячим точкамОставил он кровавый след.Но самой страшной стала раной,Жизнь поломавшей не одну,Незаживающей и рваной,Та, что прикончила страну.И в завершающем аккордеЕму, совсем уж без прикрас,Жестоко надавал по мордеЧужой безжалостный Донбасс.Поверив в искренность гаранта,Он бросил ратные дела,Тут похоронная командаЕго в объятья приняла.И стал для нас он то, что надо,Сноровист, хоть и стар на вид,Могильщик первого разрядаБезглазый Валька-инвалид. 4 Прозектор Иннокентий Радов,Когда после работы пил,Вещал о тайне зиккуратовСреди надгробий и могил.На кладбище - одни утраты,Уместен был его ликбез.Ведь что такое зиккураты?Связь человека и небес."На их ступенях инки билиТого с кем были во вражде.Вождь, ты сейчас в стократной силе,Ты на другом стоишь вожде.Воображением богатымНароды кровью не залей!" -Шаманил Кеша, зиккуратомОбозначая Мавзолей.В далеком прошлом он в МинторгеСлужил как санитарный врач,Но стал прозектором при моргеВ процессе ряда неудач.А именно - в виду запоев,Когда речист был и ретив. На пофигизме жизнь построив,Клял он любой императив.Одно лишь возбуждало Кешу:Загробный мир могильных ям."Себя я вечной жизнью тешу!" -Любил он говорить друзьям.И, искромсав любую тушу,Хлебнув из фляги, не спеша,Хрипел: "Подохнуть я не трушу,Лишь в смерти кроется душа.Вот видишь? Это - оболочкаЕе держала столько лет,Вот сердце, печень, мозг и почка,А где душа? Ее здесь нет.Она на небо улетелаНа крыльях или на метле,И будет жить, оставив тело,Как заслужила на земле".Был Кеша в мыслях неизменен,И, мысля, пил не наповал,Ведь больше пьянства Кешу ЛенинСвоей харизмой волновал. 5 На Троекуровском кладбище -Свое кончали бытиеИ те, кто бил России днище,И те, кто вверх тащил ее.Одна есть, правда, заковыка,Кто отгадает - первый приз:Попробуй разбери поди-ка,Где у России верх, где низ?Одни штурвал в руках держали,Другие - кисть или перо,А кто-то курс торил державе,Как этот член Политбюро.Что в будущем? Свобода илиСплошная Красная заря?В какую гавань заходилиЛежащим тут благодаря?И кто здесь самый рьяный грешник?Страну кто больше обобрал?Ее любивший КГБшник,Или предатель либерал?Такой держа, примерно, вектор,Беседа шла у трех друзей.Сошлись могильщик и прозектор,И командир команды всей.Они киряли и курили,Держа бутылку между ног,Там, где Василий ДжугашвилиС женой последней в землю лег.Вздыхали, вспоминали детство,Ругали дух крысиных нор,И сына Сталина соседствоНастраивало на минор.- Как там наш вождь? - спросил у Глеба,Вдруг, Радов, - не храпит во сне?- Лежит себе, не просит хлеба,Чинить вот будем по весне.- Вот коммунистам-то печалька,Опять закроют Мавзолей! -Воскликнул одноглазый Валька, -Эх, что-то будет в юбилей! 6 А, между тем, те были правы,Кто видел эры паралич.Менялись времена и нравы,Но не менялся наш Ильич.Его могучая константа,(Хоть дух подвижников зачах),Держала с мужеством атлантаСтрану на глиняных плечах.На площадях, дворах и в скверахСтоит он, пережив инсульт,Не потерявшись в прочих верах,Свой отрабатывая культ.И дух его адептов молод,И все растет из ничего,Метро, библиотека, город,Навеки - имени Его.Заложены коварным КобойЕго ростки среди людей,И увильни поди, попробуйОт сокрушительных идей.Как гонит пух цветущий топольПо всей чихающей стране,Так источает власть НекропольВ Кремлевской притаясь стене.От Арктики и до ЕгиптаНи бог, ни царь и ни герой,А только царство мертвых КриптаНад миром высится горой.И на зияющих вершинахЛишь Он так закрепиться смог,Мечтами нашими вершимый,Сам - и герой, и царь, и бог.Всепроникающей идеиОплот, что в мумии храним,Как символ древней Иудеи,Не серафим, а терафим. 7 Друзья в компании сиделиОчередного пузыря.Глеб рёк:- Обидно, в самом деле,Все ржут над ним сейчас, а зря.Он пуст, как бюст. Уж, я-то знаю,Но до тех пор, пока он там,Его нетленный труп, как знамя,За каждым бродит по пятам.- Какой-то трансцендентный ужас! -Собрался Кеша двинуть речь, -Пора бы, всем нам, поднатужась,Труп терафима взять да сжечь.Ведь он чужих религий кукла!- А что такое "терафим"? -Встрял Валентин.- Спроси у Гугла.Пора кончать, короче, с ним!- Скажи-ка, Глеб, - спросил, потупясь,Могильщик, пыль стряхнув с колен, -Я, может быть, спрошу и глупость,Но есть у терафима член?- Язык бы твой - да и комбайну,Намолотил бы сто пудов!Я государственную тайнуВам раскрывать тут не готов.Не то б сейчас такое выдал,Что ты б, ей богу, не заснул.Я лучше расскажу, как виделЕго последний караул.Вот мы тут пьем, не зная горя, А за плечами – столько бед! Я помню день, когда наш Боря Верховный расстрелял Совет.Мы тоже были все под газом,Бродил растерянный народ,Переворот накрылся тазом,Шел девяносто третий год.Кто со свободой крутит шашни,Кто запустить готов салют,Уже вот-вот на Спасской башнеКуранты что-то там пробьют.И мы стоим у Мавзолея,Шепча: "Господь, нам помоги!",На вход, знакомый всем, глазеяИ ждем чеканные шаги.Часы забили, вспышки камер,Ну, а шагов все нет и нет,Все нет и нет. Народ как замер.И, вдруг, из Мавзолея - свет.И вышли воины из света,Произвели свой ритуал,И внутрь ушли, проделав это,Закрылись дверцы, свет пропал.И - тишина. Молчит брусчатка.Молчит Кремлевская стена.Иных времен стальная хваткаЯвилась нам. И - тишина.Глеб кончил свой рассказ. Темнело.Кладбищенский стал мрачен вид.- А ведь у нас теперь есть дело, -Сказал, вдруг, Валька-инвалид. 8 Прозектора достала нежить,Он рвался из последних жил,Одних пытался холить-нежить,Других безбожно потрошил.Но все равно и днем, и ночьюК нему являлись тех тела,Кого он наблюдал воочиюВ том, в чем их мама родила.Блистательны и захудалы,Лишившись своего нутра,Писатели и генералы,Артисты и профессораЛомились в щели, окна, двери,В клубки свиваясь и слои,И выли ночью, аки звери,Скребя надгробия свои.Он пил на выдохе, при вздохеВсе видя, как со стороны,В нем бились разные эпохиОгромной треснувшей страны.Где в каждом дне - свои награды,Свои герои, свой почет,Внутри кладбищенской оградыОн знал их всех наперечет.И сколько б не случалось гнили,И кто бы не был в том виной,Все эпитафии хранилиОдин лишь пафос неземной.В любом сомнительном моментеБыла истории печать.- Да, Валька, - думал Иннокентий, -Я знаю, с чем пора кончать!Когда б очистились скрижали,Я б наплевал на свой износ,И, если б вы не возражали.Речь с Мавзолея произнес. 9 «Пусть мы скромны и незаметы,И наша почва - глинозем,Но наши подвиги бессмертны.Поберегитесь! Мы идем!Закат кровавый перед вами,А перед нами он - восход.Неколебимыми рядамиВперед шагает наш народ.Несет плоды бессонных бдений,Гонений, пыток, лагерей.За гением плетется гений,Охранник движется бодрей.Гнобили мы иных бывало,На смерть смотрели свысока,Зато все больше прибывалоВ рядах бессмертного полка.Их без того у нас немало,Мы всей планеты впереди.Где наше всё не пропадало?Но не пропало же поди!Не все убитые воспеты,Но зря опять клевещет враг,Мы пронесем и их портреты,Перед вождем чеканя шаг.Мы ценим пламенное слово,И звуков мир подвластен нам,Погибшие все с нами снова:Высоцкий, Бродский, Мандельштам.К былым испытываем людямНечеловеческий интим,Кого погубим, тех и любим,Кого схарчим, того и чтим.Не выбиваются из строяИ те, кого нам не достичь,Мы зрим былинного герояГероев сгинувших опричь.У нас их тоже полк несметный,Притихли звери, люд замолк,Идут-бредут Кощей бессмертный,Иван Царевич, Серый Волк,Им подвиги дались не лежа,Их жизни прожиты не зря:Илья, Добрыня и Алеша,Все тридцать три богатыря.Они стране служили рьяно,Их охраняли небеса.В строю - Царевна Несмеяна,Варвара-длинная коса.Свой путь в узилище убогомСвященным озарив огнем,Шеренгой ходим мы под БогомИ скопом души отдаем.Любимым сказочным героям,Всем павшим, чья бесплотна рать,Мы свой, мы новый мир построим,А сами смерти будем ждать!» 10 - А мы не будем ждать, ребята! -Сказал коллегам Валентин, -Произойти должна утрата,Того, кто тащит все один.На чьих плечах и крест, и знамя,Вся наша кровь, вся наша грязь,И те, кто тешится над намиЕму на шею взгромоздясь.Я шел с его мечтой в атаку,Его идеей был храним,И вот пришел к такому мраку,Что просто стыдно перед ним.Когда мы вскапываем землю,Чтобы зарыть наш свальный грех,То я, как хочешь, не приемлю,Что он один открыт для всех.Пора уйти, чтоб не досталиИ не друзья, и не враги.Пусть кто-нибудь на пьедесталеДругой лежит. Глеб, помоги!- Помочь? Но как?!- Да очень просто.Возьмем покойника у нас,Такого же, примерно, роста,Подкрасим лик, и - в добрый час!- Что "в добрый час"?- Его положим.- Куда?- Да в Мавзолей же, шит!Поверь, мой друг, всем этим рожамПлевать на то, кто там лежит.- Постой, постой, а самого-то?- А самого - к нам, на погост.Тут будет уж моя работа.Ну как мой план?- Да уж не прост!- Расслабься, брат, и нос не вешай,Ведь ты ж мастак по чудесам.Мы всё тебе доставим с Кешей,С тебя лишь - пропуск и бальзам.Ему не ждать, конечно, рая,Но это путь наверх, не вниз.Вперед, на бесов не взирая!Ведь ты же знаешь мой девиз. 11 «Под куполом родного края,Бездонного, как вздох души,Отчизны боль превозмогая,Отчаиваться не спеши.Как зябко там, внизу, как мглисто!Но ты над пропастью, во тьму,Подобием эквилибриста,Шагнешь к итогу своему.Так остро ощутишь впервые,Идя, как в бой, как на убой,Что нулевые, горевые,Они по-прежнему с тобой.Всё тот же круг, все те же лица,И нет опоры под рукой,Бесчеловечен век-убийца,Да и страховки никакой.Но станут страхи, вдруг, далёки,Отпустят тремор и артрит,И почему-то ветер щекиВнезапной радостью взбодрит,Когда прямым, хоть шатким, шагомСебя ты к цели поведешь,К той, чей манящий вкус так лаком,Чей пульс нащупать невтерпеж.Тропа твоя узка, как спица,Но что есть главное в пути?Не впасть в уныние, не спиться,Не сбиться с курса, а идти!» 12 Большой Медведицы гирляндаСмотрела в морг через окно,Где похоронная командаБыла с Хароном заодно.Луна зловещая светилась,Надгробия бросали тень,И царствовал ХароновирусВ своей короне набекрень.Летали призраки на метлах,Маньяк брел в ранах ножевых,Так или сяк, но царство мертвыхВлиять пыталось на живых.Уже известные нам троеВсю ночь продумывали план,Как покуситься на святое,Как лучше провернуть обман.Им нужно было просто тупоБез шума и неразберих,Свести между собой два трупаИ поменять местами их.Притом, везде была охрана,Видеокамеры, режим.- Возьмут нас поздно или рано, -Глеб был скептичен, - Не сбежим.- Не ошибешься в документе,Мы жмурика так проведем, -Сказал небрежно Иннокентий, -Он - в центре. Рядом - мы вдвоем.Когда откроют основного,Мы - р-р-раз! И производим вброс.- А камеры? - у КосторногоЗакономерный был вопрос.- Я вам там сделаю блэк аут,С кружков еще был деловит,Я ж бывший пионер, не скаут, -Ответил Валька-инвалид.- Что скажешь, Кеша? Ждать нам сколько?- Начнем в четверг, после дождя.- Ну, а всерьез?- Всерьез? Как толькоЗакроют на ремонт вождя! 13 О вы, Князья, Цари, ГенсекиИ Президенты, где ваш прах?Держали вы страны сусекиВ своих уверенных руках.Поскольку власть всегда от Бога,То вы стояли у руляПока у смертного порога,Вас не сдувало с корабля.Вы судьбы походя вершили,Казня и славя напоказ,И часто дело было в шиле,Торчащем кое в чем у вас.С такой судьбой, с таким просторомЛюбого скрутишь в рог врага,Да и народ лихой, с которымЛегко попутать берега.Все вихри Запада-ВостокаНесут на Русь свое гнилье,Бог с каждого впускает бокаЕвропу с Азией в нее.И, пребывая в серединеИ тех, и этих сквозняков,Мы тем сосудом стали ныне,В котором опыт всех веков.А вас в нас нет. Мы вас забыли.Лишь тот, чей выбор был кровав,Налетом копоти и пылиНам оседает на рукав.У наших отпрысков усталость,Им мировой простор милей,Одно святилище осталосьПо всей России – Мавзолей.Он кровью связан с Лобным местом,Он вечным окроплен огнем,Провозгласим же манифестом,Кто будет в нем, а кто на нем.Ведь каждый раз, взорвав кумира,И новый фетиш возведя,На рубеже войны и мираМы жаждем нового вождя! 14 Меж тем, сюжет идет к развязке.Стояла ранняя весна.И дни, и ночи стали вязки,Жизнь оказалась всем тесна.Разбушевалась пандемия,Народ впал в ступор, в коматоз,Как будто кто-то веки ВияОткрыл и сам же в землю врос.Не счесть трагических историй,Все меньше людных похорон,Зато все больше крематорийНаносит психике урон.Там - дым столбом и чьи-то плачи,По всей планете - страха гул,То гнев Господень, не иначе,Цивилизацию тряхнул.Светил наискосок прожектор.- Истории мистичен путь, -Сказал могильщику прозектор, -Пойдем, пропустим по чуть-чуть.- Постой, смотри, какие строкиНа этом памятнике, Кеш."Мы - с вами. Вы - не одиноки"Сейчас попробуй так утешь!- Да, каждый думает, что вечен,Что бесконечен наш запас,И огорчиться будет нечем,И все напасти - не про нас.Но как писал все тот же Ленин:"Любая жизнь - террор и гнет,И ни одно из поколенийБез катастроф не проживет".Они стояли возле склепа,Своих не ощущая тел.И, вдруг, пришел ватсап от Глеба:"Готовьте труп. Клиент созрел". 15 Двойник был сделан той же ночью.Побеспокоили слегкаИзвестного, и даже очень,Национал-большевика.Он умирал перед рассветом,На траур наложив табу,И завещал себя при этомВ закрытом хоронить гробу.Ни сын, ни пресса, и ни свита,К покойнику никто не зван,Все можно было шито-крытоПроделать, соблюдая план.Приехал Глеб с ученой книжкой,Поколдовал над ним и в нем,И в Мавзолей с "вождем" под мышкойОни отправились втроем.Вот, где сакральная палата,Хлад смерти непреодолим,Зловещи своды Зиккурата,Мрак излучает терафим.С набором колб своих научныхПрошел кордоны Косторной,И с Глебом - троица подручных:Друзья и Ленин запасной.Переглянувшись, жестом смелым,Они, как неводы рыбак,Стеклянный сдвинули над теломНепробиваемый колпак.Над мумией посмев склониться,Как над болящим доктора,И, осенив салютом лица,Они промолвили: "Пора!"И сразу в недра ЗиккуратаКак будто был здесь и не раз,Метнулся Валентин куда-то,Свет стал мигать, потом погас.Всегда готовый к новым вехам,Сквозняк пронесся по ногам,И Мавзолей размножил эхомКакой-то шум, и вскрик, и гам.Мелькнули в нише чьи-то тени,Свет всех пронзил, как сотни жал...На месте, где был раньше Ленин,Генералиссимус лежал. 16 - Друзья, без шуму и без пыли!Не то - взорву всё на корню!Картина Репина "Приплыли".Спокойно! Ща все проясню.На Спасской стали бить куранты,Звук доходил, как сквозь ватин...Перед остатками командыСтоял с гранатой Валентин.- Ребята, не пугайтесь зря-то!Я не бузить сюда забрел:Мне просто ясно всё, ребята.Ведь я же стреляный орел.Жизнь мне не раз давала сдачи,Я много делал сгоряча,Поскольку, так или иначе,Был верен делу Ильича.Жалел дурных, больных и слабых,Ценил друзей, врагов лупил,И, даже думая о бабах,Всегда я Родину любил.Готов был за нее на плахуНе понарошку, а всерьез,А Родина, плюя мне в ряху,Пошла в разнос и под откос!- Послушай, может, хватит, Валька? -Очнулся Глеб,- Ты ж не дурак,И здесь не Голливуда калька,И ты не Бэтмен! Или как?- Не Бэтмен. Тут один не воин.За мной - всех воинов братва.А Бэтмен - Ленин. Он пристроен.Сейчас их здесь аж целых два.Его идея, всех жалея,Разрушила весь русский мир.Нужна рука потяжелее!И вот он - новый наш кумир! Мы вынули его из плена, Вернули к вечности того, Чья плоть священна и нетленна, Как и деяния его.Мы этих, прежних, захороним,Пусть упокоятся они,А этого на смертном тронеТы, как умеешь, Глеб, храни.В свершениях он гениален,Неукротим в своих мечтах.И пусть отныне имя СталинУ всех вскипает на устах!Вот - генеральная идея!Вот - новой жизни разворот!Начнем хотя бы с Мавзолея,А там посмотрим, как пойдет!И он сверкнул орлиным глазомИ приложил ко лбу персты,И люди в форме вышли разомИз темноты, из пустоты.И встали дружными рядами,Продемонстрировав собой,Как жизнь порой играет нами,Страной, историей, судьбой. 17 Как по Ленинскому проспекту,Став для многих концом начал,Походя на банду, на секту,Свальный вирус на отдых мчал.Из "феррари" и "ламборгини" -Раздавались то смех, то грех,Там богини своей вагинеПринуждали молиться всех.Он в теплицах и в клетках вырос,Он сбежал, показав клыки,Он удрал этот самый вирусНа Ленгоры, на шашлыки. Есть, где лакомиться гиене. Кто подкинет еще мясца? Это – вирус сладких гниений, Разложения и конца.Искаженные тленом лица,Полупьяные голоса,Перед ним с этих гор столицаРаспростерла свои телеса.Были смерти страшны и скоры,Он кутил и плясал, как тать.Ах, Ленгоры мои, Ленгоры,С вас финал хорошо видать! Стали враз тлетворными дали, У пустот не видать краев, А ведь тут когда-то давали Клятву Герцен и Огарев. Захлебнутся сытые рылаВ эту ночь в золотой грязи.Ты представь себе, что там было,Что там будет, вообрази.Вот - народ. Он все злей и злее,Вот - Кремлевские башни в ряд.Говорят, по ночам в МавзолееВсе меняется, говорят. Мол, какой-то бывалый воин, Предающий тела земле, Был внимания удостоен Сослуживцев своих в Кремле. И они все вместе решили Символ силы на свет извлечь, Ну, а прежнего – в землю, или Всем придется туда залечь.Кто там? Что там? Чья эта фикса?Вирус гнет свое "ай-лю-лю".В мутных водах гнилого СтиксаБезутешно смыслы ловлю.И привычно не жду ответа,Не востребован мой улов.Не об этом ли конце светаИоанн писал Богослов?Только наша где не крепчала?Выход есть. Он всегда один.Бал закончен? Начнем с начала.Эпидемия. Карантин. Москва, 2020