Созрели до ГМО - Минсельхоз 20 лет боролся с прогрессом, а теперь кинулся догонять его

Прежде успех сельского хозяйства обеспечивали селекционеры, выводившие новые, устойчивые к погоде, вредителям и болезням, сорта семян. Однако на рубеже веков появилась технология генной инженерии, отчего значимость наработок традиционных селекционеров снизилась. Новая технологическая платформа дала шанс новичкам и аутсайдерам выйти на старт наравне с лидерами индустрии. Но российское Министерство сельского хозяйства упорно сдерживало прогресс, ставя препоны разработке и выращиванию генно-модифицированных растений. Объяснялось это тем, что ГМО-продукты, дескать, крайне вредны для здоровья. Впрочем, мнения специалистов на этот счёт, как и в случае с всемирным потеплением, разнятся. К тому же, отмечают сторонники прогресса, россияне уже давно едят продукты с ГМО, не подозревая об этом. Да и Европа с Америкой вовсю используют технологии ГМО в сельском хозяйстве, обеспечивая таким образом повышенные урожаи. Россия же старательно вела себя подобно консервативному крестьянину, не желающему отказываться от лошади в пользу трактора. Но вот понимание того, что идти в ногу со временем всё-таки необходимо, пришло. Однако время оказалось уже упущено. Спохватились Федеральная программа по развитию генетических технологий появилась в России ещё год назад. В документе среди прочего речь идёт как раз о разработке генно-модифицированных сельхозкультур. Отчего власти вдруг так резко поменяли своё отношение к ГМО? Причиной тому стала так и не преодолённая, вопреки множеству заверений, зависимость страны от импорта. Отечественные производители закупают изготовленные из ГМО-сырья корма для животных, а также модифицированные сою, кукурузу и ферменты для пищевой промышленности. В итоге и было решено развивать отечественные ГМО-технологии. В конце марта настал срок отчитаться о первых результатах по реализации программы. Чиновники, по старой привычке спускавшие вопросы ГМО на тормозах, нашли, как выкрутиться. Правительство подыскало мощного партнёра, которому доверило развитие российской генетики. Им оказалась… «Роснефть». Понятно, что нефтяники не будут заниматься непосредственно генетическими изысканиями, а возьмут на себя лишь финансирование проекта. Тем не менее сам по себе этот факт говорит о многом: видимо, других надёжных исполнителей просто не нашлось. Да, перед Минсельхозом поставлена задача внедрить новые линии растений, устойчивых к вредителям, гербицидам и сложным климатическим условиям, с увеличенным сроком хранения продукции, для чего в течение трёх-шести лет требуется произвести модификацию не менее четырёх основных культур – пшеницы, картофеля, сахарной свёклы и ячменя. Однако идиотизм ситуации заключается в том, что пять последних министров сельского хозяйства высказывались против выращивания ГМО в России либо же нарочито игнорировали эту тему. Более того, своими словами они лили воду на мельницу тех, кто разжигал в России истерический страх перед ГМО. Судите сами. «Я всегда был противником ГМО. Почему? Ответ на этот вопрос дал Михаил Булгаков в своей повести «Роковые яйца». Последствия наших аграрных опытов могут быть непредсказуемы», – заявил журналистам Алексей Гордеев. Также он уточнил, что поставки ГМО-семян монополизированы транснациональными компаниями и потому не стоит ставить отечественное сельское хозяйство в зависимость от них. Кстати, как раз при Гордееве урожайность по основным культурам оказалась в 4-5 раз ниже, чем в развитых странах со схожим климатом. Не потому ли глава Минсельхоза столь негативно отзывался о плодовитых «мутантах»? Дескать, пусть мы собираем мало, зато «экологически чистое». Вот только не было ли это попыткой оправдать собственные провалы? Елена Скрынник руководила Минсельхозом с 2009 по 2012 год и явно больше интересовалась финансовыми схемами, нежели генетикой и урожайностью. Однажды она высказалась: мол, вопрос о вреде новых технологий остаётся дискуссионным, а потому давайте создадим сеть лабораторий для проверки продукции на содержание ГМО. Сама Скрынник к тому моменту возглавляла Институт аграрной политики и, похоже, как раз претендовала на потенциальный госзаказ по созданию подобной сети лабораторий. Выступал против ГМО и Николай Фёдоров, прямо призывавший не допускать их до масштабного производства. Однако самую пламенную речь на эту тему произнёс на встрече с Владимиром Путиным в 2016 году тогдашний министр сельского хозяйства Александр Ткачёв. Тогда президент поинтересовался, как оградить россиян от ГМО. «Наши сельхозпроизводители знают цену своей продукции, чтобы ни в коем случае не идти на крайности, на те соблазны в погоне за урожайностью, за прибылью, оставаться в «чистом поле», – ответил Ткачёв. Как раз в это время через Госдуму уже проходили поправки в ряд федеральных законов, которые дезавуировали ранее подписанное Дмитрием Медведевым постановление о возможности использования генетически модифицированных семян при условии их регистрации. С тех пор выращивать в России ГМО разрешается только с целью научного эксперимента. Денег нет Эта норма действует и сейчас. В связи с чем возникает вопрос: станет ли кто-то вкладываться в эксперименты, если результаты не могут быть востребованы рынком? Ответ очевиден: бизнес в такие игры не играет, а потому снова потребуется тратить государственные деньги в попытке технологически догнать западные корпорации. Именно на это и нацелена государственная программа развития генетических технологий. На создание программы президент отвёл всего три месяца. Ясно, что за такое время может появиться только некий скороспелый суррогат. При этом показательно, что авторы текста, принятого-таки правительством в марте прошлого года, прибегли к весьма расплывчатым формулировкам. Например, они не используют пресловутую аббревиатуру ГМО – вместо неё оперируют термином «генетическое редактирование». Стесняются признаться, что 20 лет шли не туда? Однако самая главная проблема заключается в другом. Оказывается, денег на проведение научных изысканий у государства просто нет. В качестве источников финансирования таковых указаны средства, уже выделенные из бюджета под несколько действующих федеральных программ. Беда в том, что их действие заканчивается как раз в 2020 году. А программа развития генетики должна работать до 2027 года. В связи с этим, по-видимому, и появилась необходимость привлечь к её реализации «Роснефть», которая взяла на себя обязательства создать научный центр. Интересно, теперь за всё в стране придётся отвечать нефтяникам? Кстати Насколько в России ценят генетику, видно по тому, как разбазариваются земли опытных станций. В 2016 году грандиозный скандал разгорелся вокруг Тимирязевской академии. Правительственная комиссия едва не отдала её опытные поля под жилищную застройку (они находились в федеральной собственности). Решение было отменено после того, как сотрудники вуза вышли на митинг и привлекли на свою сторону высоких чиновников и прессу. На земли Тимирязевки девелоперы покусились после того, как аналогичный манёвр сработал несколько раз с другими центрами селекции. Московский НИИ сельского хозяйства «Немчиновка» ещё в 2010 году лишился 250 из 272 гектаров, на которых шла работа по выведению новых сортов зерновых. Земли были отданы под строительство «Сколково». Учёным из «Немчиновки» предложили работать на участках, разбросанных за пределами Московской области, многие уволились. В Санкт-Петербурге 19,5 гектара отняли у Павловской опытной станции. Она известна специалистам как крупнейший в мире генетический банк растений. Здесь репродуцируется семенной материал на чёрный день (масштабные засухи, растительные эпидемии, применение биологического оружия). От полного уничтожения станцию спасло вмешательство прессы. НИИ картофельного хозяйства им. Лорха в Подмосковье также дважды подвергался атаке. В 2012 году отняли 22 гектара, а спустя два года – оставшиеся 16,5. Деятельность семеноводов была полностью парализована, но спустя год учёным всё же удалось отсудить второй участок. Конкретно Показательная ситуация в плане успехов генетики складывается на рынке подсолнечника. Урожаи его растут год от года, и под эту культуру крестьяне отдают всё большие площади (примерно 10% от всех пахотных земель занято подсолнечником). Однако этот успех обусловлен тем, что 70-80% семян закупается у иностранных компаний. Большинство семян имеет генетическую устойчивость к гербицидам сплошного действия, что позволяет обрабатывать посевы ядохимикатами из опрыскивателей. Под действием препаратов погибает всё живое, но не суперподсолнечник. Есть, однако, проблема: если сроки обработки нарушить, то гербицид может накапливаться в плодах. Многие противники ГМО приводят эту технологию как ярчайший пример грозящей нам опасности. И действительно, устойчивость культуры к гербицидам сплошного действия может быть достигнута путём генной инженерии. Однако транснационалы смогли доказать Россельхознадзору, что их семена получены в результате обычной селекции. И сейчас они официально продаются в России. Так что административные барьеры защитили нас от плодов прогресса, но не от реальных опасностей.