Станет ли коронакризис предпосылкой к более мирному сосуществованию
«Коронакризис» (этот неологизм описывает три кризиса – в области здравоохранения, мировой экономики и глобального лидерства) еще не достиг пика, но уже можно предположить, как он скажется на системе международных отношений. И, похоже, главный его эффект – создание предпосылок для более мирного сосуществования. Просто представьте, что эпидемия «испанки» и Великая депрессия начались в 1914 году – история ХХ века была бы совсем другой – менее насыщенной, но зато и менее кровавой. Кризисы как возможность Китай долгое время мог развиваться и наращивать силу, не встречая явного противодействия со стороны старых центров силы, благодаря регулярным кризисам глобализации 1990-2000-х. Кризис 1997-99 гг. заставил развивающуюся Азию, Россию и Латинскую Америку более критично взглянуть на глобализацию и перезапустить многомерные проекты региональной интеграции. Кризис 2008-09 гг. запустил процессы, которые постепенно привели к появлению у крупнейших держав новых повесток: у Китая – инициативы «Пояс и путь» (и вообще с 2009-го можно отсчитывать китайскую «сверхдержавность» в экономической сфере), у Индии – континентальной стратегии и Индо-Тихоокеанского партнерства, у ЕС – климатической инициативы, у России – Поворот на Восток и, позднее, – Большое евразийское партнёрство. Принципиально новую роль на региональном уровне стали брать на себя страны АСЕАН, Турция, Иран, Саудовская Аравия. Партнерство во имя будущего Для Китая и тех государств, которые не только сосредоточатся на решении собственных проблем, обусловленных COVID-19, но будут готовы помогать другим, коронакризис станет тем же, чем Первая мировая для Америки. Эта война не только позволила Соединенным Штатам укрепить позиции на мировой арене, но и заложила основу для их комплексного лидерства через 30 лет. Важно, что уже сегодня КНР находится в более выгодных условиях, чем США в ХХ веке. Достаточно упомянуть китаецентричные проекты – Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, Фонд шелкового пути, а так же структуры в которых Пекин играет важную роль – БРИКС, АСЕАН+, ШОС. Сможет ли Китай и другие страны, несогласные с американоцентричной системой, воспользоваться возможностями, открывающимися благодаря COVID-19, зависит, как от них самих, так и от глубины кризиса. Последствия же у коронакризиса будут таковы. Пострадавшие от любой из трех его ипостасей государства: — увеличат долги, которые кто-то будет реструктурировать, либо активно начнут проедать резервы, которые могли бы в иных условиях ссудить своему бизнесу или третьим странам; — затормозят или переформатируют программы развития; — столкнутся с ускорением цифровизации на фоне антивирусных мер – и, как результат, с ростом структурной безработицы и социальной нестабильности; — будут меньше настроены на сотрудничество в либеральном понимании (как создающее общую пользу), а ограничатся его более скептической трактовкой – как процесса который создает разные выгоды для разных государств. В результате, чем острее будет кризис, тем большие преференции пострадавшие страны будут готовы предоставить своим партнерам. Лидерство через новый «план Маршалла» Исторические параллели всегда условны. Но сложно отрицать, что новый мировой порядок никогда не устанавливался сугубо мирным путем. Несколько обнадеживает, что переход от Pax Britannica к Pax Americana не сопровождался войной между Британией и США, хотя изменение самого типа лидерства было глубоким. Более того, дизайн транзита глобального влияния проходил в рамках интенсивного процесса сотрудничества: сначала через план Маршалла, позднее – через систему глобальных институтов (Всемирный банк, Международный валютный фонд). Тем не менее, маловероятно, что переход лидерства от США к Китаю, или даже более гибкому формату Китай+, на фоне нынешнего кризиса будет столь же мирным. Но у КНР может появиться свой план Маршалла для многих стран: от Южной Европы до Юго-Восточной Азии. Отправка врачей и оборудования в Италию – только первый и сравнительно малый шаг в этом направлении. Самый большой карантин в мире Вопрос спасения от банкротства итальянской экономики (и, возможно, других) и цены этого спасения будет лакмусовой бумажкой, выявляющей готовность Запада и не-Запада брать на себя ответственность за других, т.е. деятельно поддерживать системы коллективной безопасности – не только военной, но и экономической, и экологической. Без этих систем ничего кроме классического баланса сил в версии XIX века у мира просто не остается. Стратегическая задача России в этом процессе – четкая внешнеполитическая линия в отношении максимального числа стран, подкрепленная и своевременными поступками (отправка специалистов в Италию), и активным участием в институциональном строительстве, и переосмысление своей роли в СНГ, ОДКБ, ЕАЭС, практическое наполнение концепции Большой Евразии. Для этого уже в ближайшее время стране понадобится стратегия для посткризисного мира. Пока экзамен на коллективные действия перед угрозой нового типа мир с треском, невероятной скоростью и истерикой провалил. Но одновременно объем ресурсов – экономических, управленческих, внешнеполитических, которые страны могли и направляли на конфронтацию, резко снизится. В острой фазе кризиса внутренняя повестка в каждой стране будет преобладать над внешней, и полноценно заместить ее «внешним врагом» или компенсировать старой повесткой не удастся. Но это не так уж и плохо, ведь ветераны Первой мировой, вероятно, предпочли бы безработицу и «испанку», а не сотни километры окопов.
