Осторожно, опасный диплом

Как вам качество вузовского образования в России? Недавний страшный, но показательный пример — история «аптечного блогера» Екатерины Диденко, чей день рождения внезапно перетек в череду похорон. Участники вечеринки в банном комплексе недооценили риски использования так называемого сухого льда в закрытом бассейне. Как так получилось, что сама блогер — человек с высшим медицинским фармацевтическим образованием — не запретила использовать смертельно опасный реагент? Кто преподавал ей химию? За что она получила красный диплом? Неужели оценки «фейковые»? Вся печаль в том, что подобные вопросы нередко хочется адресовать массе других «как бы специалистов» — врачам-отличникам, которые лечат как «троечники»; горе-проектировщикам, чьи хлипкие реальные здания заслуживают «двойки»; юристам, которые на деле ничьи права отстоять не в состоянии… И фейковый диплом в руках следователя или судьи не менее опасен, чем у врача. И тот, и другой решают судьбы людей.«Учились тяп-ляп, так же получали дипломы. И какая у нас в результате медицина, какие у нас следственные органы и другие структуры?» — простая, но до боли жизненная цитата из дискуссии, которая 12 марта состоялась на площадке Общественной палаты Иркутской области. Общественники при участии правоохранителей провели расширенное заседание комиссии по вопросам противодействия коррупции и взаимодействию с субъектами общественного контроля на тему «Общественный контроль и противодействие коррупции в сфере высшего образования».Обучать или взятки получать?Председатель профильной комиссии Сергей Рудецкий в начале обсуждения констатировал факт: «Коррупция — это антисоциальное явление, которое ведет к разрушению общества в целом. На сегодняшний день эта проблема затрагивает и такую важную сферу, как образование». Кое-кто из присутствовавших на заседании был куда резче в формулировках: в высшей школе такой «чирей назрел и сочится!», на региональном уровне явно не решена проблема коррупции. Не знаем, как там в столицах, но местные вузовские дипломы в глазах масс явно обесцениваются. «А что вы хотели, если преподавателей высшей квалификации подменяют, кто придется? Может, скоро уборщицы в университетах студентам начнут преподавать?» — резонная реплика-возмущение.Реальная практика показывает, что, несмотря на тезисы о противодействии коррупции, нередко руководство вузов из самых разных соображений — от самых меркантильных до желания беспроблемно пройти аккредитацию — на многое закрывает глаза.Эксперт общественной палаты, доктор экономических наук Дмитрий Федотов проанализировал коррупционные проявления в системе высшего образования. В числе самых популярных, связанных с обучением студентов, он обозначил: неправомерное зачисление в образовательные организации без учета результатов ЕГЭ и конкурсов, получение взяток профессорско-преподавательским составом за прием зачетов и экзаменов у неподготовленных студентов, принуждение студентов к приобретению учебно-методической литературы, написанной преподавателями и экзаменаторами, восстановление в образовательную организацию, перевод на очную или заочную форму обучения, предоставление академического отпуска, жилых помещений в общежитиях, специальных стипендий за вознаграждение, принуждение к посещению платных дополнительных занятий, принуждение к приобретению услуг репетиторов из числа преподавателей и их знакомых, написание и содействие в защите курсовых, дипломных и магистерских работ, продажа фиктивных дипломов.Коррупция процветает и при подготовке научных кадров. «Получение незаконного вознаграждения от соискателей за научное руководство при подготовке и защите диссертационных работ, платное написание диссертаций (в том числе магистерских, кандидатских и докторских), получение незаконного вознаграждения за рецензирование и оппонирование диссертаций, написание и защита диссертаций «под ключ», — продолжал и продолжал перечислять Дмитрий Федотов.В свою очередь представитель областной полиции заявил, что львиная доля выявленных коррупционных правонарушений в сфере высшего образования связана с преподавательским составом. Речь о фактах получения взяток, которые, оказывается, не так-то просто выявить и дать делу ход.Не пойман — не коррупционерПо словам заместителя начальника управления экономической безопасности и противодействия коррупции ГУ МВД России по Иркутской области Дмитрия Егорова, законодатель сильно ограничил возможности правоохранителей, что влияет на эффективность выявления преступлений. Раньше, получив «наводку» на преподавателя-взяточника, можно было организовать что-то вроде контрольной закупки, а сейчас такие провоцирующие действия законом запрещены. Потому взять коррупционера, что называется, с поличным очень сложно. Кто его сдаст? Студент? К сожалению, многие получают образование по принципу «где бы ни учиться, лишь бы не учиться».Социологи подтверждают: студенты зачастую рассматривают коррупцию как способ сэкономить время и силы. Такая модель выглядит с их точки зрения вполне нормально. Заплатил — и подарил себе возможность не учить весь необходимый материал в рамках учебных дисциплин. Популярные аргументы: «У меня нет времени готовиться к экзаменам, я работаю» или «эта дисциплина все равно никак не связана с моей специальностью и не пригодится в практической профессиональной деятельности». Если же говорить о преподавательской мотивации, то основные причины злоупотреблений таковы: стремление вузов улучшить показатели своей деятельности, недостаточное бюджетное финансировании высших университетов и, разумеется, низкая заработная плата преподавателей и прочих вузовских работников.В общем, оправдание всегда найдется. И себе, и на коллегу нет смысла «стучать». Круговая порука получается.«Мы понимаем, что в коррупции замешаны не только рядовые преподаватели вузов, а это целая система… Я уверен, что внутри все всё знают», — заявил Дмитрий Егоров и призвал общественников, представителей образовательного сообщества активнее информировать правоохранительные органы о фактах коррупции.Во время заседания в общественной палате представитель МВД привел статистические данные: за 2017-2019 годы в системе высшего образования подразделениями Главного управления МВД России по Иркутской области было выявлено 330 преступлений коррупционной направленности. Палитра такая: 189 случаев служебного подлога, то есть внесения в официальные документы заведомо ложных сведений, 19 фактов получения взятки, 112 фактов мелкого взяточничества (то есть в размере, не превышающем десять тысяч рублей). Общая сумма полученных (выявленных — ред.) взяток составила 748,6 тыс. рублей. Взятки были получены за принятие экзаменов, зачетов, курсовых работ без проверки знаний студентов, а также за положительный отзыв о дипломном проекте и за допуск к итоговой государственной аттестации, к защите выпускной квалификационной работы без фактического ее написания.По ходу дискуссии собравшиеся вспомнили и историю с землями сельхозакадемии, которые «путем манипуляций перешли в частные руки, и про сомнительные конкурсные процедуры при выборе подрядчиков на самые разные виды работ, и про фиктивное трудоустройство родственников на те или иные должности. Изобретательность и аппетиты коррупционеров не знают границ. В то же время за столом прозвучало мнение, что они просто не знают, какого рода преступления совершают и какая мера ответственности за них предусмотрена.«Посадки — лучшая профилактика»Участники заседания предположили, что эффективной мерой противодействия коррупции могло бы стать усиление правового просвещения. Полиции предложили бодрее вести разъяснительную работу с профилактической целью, плотнее общаться с советом ректоров.«Лучшая профилактика — это посадки, — парировал Дмитрий Егоров. — И практика в этом отношении сдвинулась в сторону реальных сроков… У нас на всю страну профилактика. То губернатора Сахалина возьмут, то Коми, то еще кого с миллиардами…»Но, видимо, недостаточно. Жестче надо и чаще наказывать! Не выборочно-показательно. Население в целом — за. Один из неутешительных выводов прошлогоднего соцопроса, касающегося оценки эффективности применяемых антикоррупционных мер (цитируем): «Коррупция, по мнению респондентов, очень серьезная проблема, при этом прогресс в борьбе с ней слабый. Большинство респондентов одобряют политику по ужесточению мер в отношении коррупционеров. Работа органов, призванных бороться с коррупцией, недостаточно эффективна с точки зрения опрошенных». Мы, в общем-то, так и думали. Но соисполнители опроса (Генеральная прокуратура Российской Федерации, МВД России, ФСБ России, ФСИН России, ФССП России и ФТС России), видимо, хотели лишний раз убедиться, что как-то вяло выглядят в бою с коррупцией.«Цифры выявленных преступлений — это верхушка айсберга, очень малая часть того, что на самом деле имеет место», — отметил Владимир Татарников, член областной общественной палаты, заместитель председателя комиссии по правам человека, общественному контролю за деятельностью правоохранительных органов и силовых структур. По его мнению, то, что сегодня предпринимается, «профилактикой коррупции можно назвать с очень большой натяжкой». Более того, даже когда преступления вскрываются и вина доказана, мера наказания часто избирается крайне мягкая — штраф. Такова и иркутская судебная практика, включая недавний случай с преподавателем ИРНИТУ Викторией Пересторониной, к которой применен штраф как мера уголовно-правового характера, в соответствии с главой 15.2 Уголовного кодекса России. Владимир Татарников убежден, что хорошим уроком коррупционерам были бы санкции, «обращенные на личность». Суть даже не сажать поголовно, но хотя бы исправительные работы назначить. И в будущем таких людей к работе с молодежью не допускать. Кроме того, нужно взять за правило: если государственный служащий совершил должностное преступление (такое серьезное, как служебный подлог при отягчающих обстоятельствах, ответственность за который предусмотрена ч. 2 ст. 292 Уголовного кодекса России), то ему не место на государственной службе, даже если он отделался, так сказать, легким испугом в виде судебного штрафа.«Ведь коррупция в сфере высшего образования, пожалуй, гораздо вреднее, чем ситуации, когда сотрудник ГИБДД взятку берет, — выразил свое мнение Татарников. — Потому что такое поведение развращает то молодое поколение, которое выйдет из стен погрязшего в коррупционных схемах вуза».А основатель юридического клуба «Байкал», заслуженный юрист Российской Федерации, президент Фонда им. Ю.А. Ножикова Юрий Курин удивился, что не несут наказание те, кто должен контролировать работу преподавателей, отслеживать процесс, но в течение длительного периода времени так и не предпринял мер к выявлению и предотвращению преподавательских нарушений. Когда имеет место подлог документов, то дело могло бы доходить и до проверки обоснованности аккредитации, считает Юрий Курин. Вот это был бы стимул для наведения порядка. «Чтобы вузовские руководители понимали, что аккредитация — это не просто тонны бумаг исписать и оправить в Москву», — пояснил авторитетный юрист.О том, что, потакая коррупционерам, вуз легко может потерять самое ценное — статус и имя, напомнил Владислав Шиндяев, и.о. директора Иркутского института (филиала) Всероссийского государственного университета юстиции. Действительно, публично «засветятся» преподаватели в негативном контексте, и потом уже сложно переубедить людей, что нет в университете практики взяток или продажи дипломов.На еще один инструмент борьбы с коррупцией в высшем образовании внимание обратил Дмитрий Федотов — это обязательная публикация на сайте вуза информации о доходах и имуществе руководителя учебного заведения. «Не все вузы Иркутска выполняют это требование. Аграрный университет на момент, когда я анализировал данные, не разместил эту информацию. БГУ не обновляет эту информацию, размещены сведения еще о предыдущем ректоре. Филиалы вузов не размещают эту информацию, хотя могли бы», — сообщил докладчик.По итогам совещания его участники договорились проработать и направить в соответствующие структуры конкретные рекомендации по совершенствованию как антикоррупционного законодательства, так и практики его применения.Вот только сколько уже не раз озвученных замечательных предложений застряло где-то на разных уровнях согласования и утверждения? Кто из власть имущих станет сам себе могилу рыть?Кстати, тот же Дмитрий Федотов обратил внимание, как организован мониторинг уровня коррупции в регионе и что за информация содержится в ежегодных, крайне фрагментарных отчетах на этот счет: «Одну цифру в одном отчете сказали, в другом — другой параметр. Они несопоставимые. Потому сложно сделать вывод, проследить, меняется ситуация или нет… Я считаю, не вполне корректно, когда уровень коррупции в государственных органах измеряют сами государственные органы».Более логичным было бы, конечно, привлекать независимых экспертов. Такое предложение тоже прозвучало за круглым столом. А то, как в известной шутке, «главное — в ходе следственных действий не выйти на самих себя». Официально Брали и брать будут?«Впервые в соответствии с постановлением Правительства РФ от 25 мая 2019 года №662 «Об утверждении методики проведения социологических исследований в целях оценки уровня коррупции в субъектах Российской Федерации» в 4 квартале 2019 года аппаратом губернатора Иркутской области и правительства Иркутской области проведено социологическое исследование в целях оценки уровня коррупции в Иркутской области» — сообщает документ на сайте регионального правительства:— По результатам проведенного исследования выявлено следующее. Наиболее часто встречающиеся ситуации, в которых был возможен факт коррупции:1. Получение бесплатной медицинской помощи в поликлинике (анализы, прием у врача и др.), в больнице (серьезное лечение, операция, обслуживание и др.) — 25%;2. Урегулирование ситуации с автоинспекцией (получение прав, техосмотр, нарушение правил дорожного движения и др.) — 19,6%;3. Школа (поступление в нужную школу и успешное ее окончание, обучение, «взносы», «благодарности» и др.) — 7,1%;4. Дошкольные учреждения (поступление, обслуживание и др.) — 5,4%;5. Получение услуг по ремонту, эксплуатации жилья у служб по эксплуатации (ДЭЗ и др.) — 5,4%;6. Обращение в суд — 5,4%.Чуть менее половины опрошенных считает, что в коррупционных ситуациях виновато само население — 44,4%. Примерно треть (28,4%) подтверждает, что руководство хочет, но не может эффективно бороться с коррупцией. Лишь 13,2% населения не осуждает взяточничество в регионе, остальные в той или иной степени осуждают и тех, кто дает, и тех, кто берет взятки.