«Влияют ли мои лекции на других людей? Я понятия не имею»

Человека, который, занимаясь любимым делом, становится настоящим профессионалом, рано или поздно замечают. И появляются те, кто предоставляет возможности для дальнейшей самореализации, популяризации, зарабатывания денег и других направлений личного роста. Вот и доцент кафедры романо-германской филологии ДВФУ Максим Жук смог найти себя в несовременной сегодня сфере. — Максим, вы писатель, преподаватель, литературовед? Как вы себя идентифицируете? — Я себя идентифицирую как Максима Жука. Я и филолог, и преподаватель литературы, и немного писатель, музыкант, спортсмен и кто-то еще. Все это — вариации моей личности. Эти формы самоидентификации взаимодействуют и дополняют друг друга. К примеру, на лекциях я как музыкант могу исполнить какую-нибудь песню на стихи поэта, о котором идет речь. А дома как спортсмен передвинуть шкаф с книгами, чтобы потом эти книги прочитать и написать о них лекцию. Человек похож на инструмент, у которого множество клавиш. Но какие-то клавиши вы используете, а какие-то — пока нет. Критики: спрос есть! — Зачем вообще нужны сегодня литературные критики, если любой полуграмотный человек может навести критику по любому вопросу в какой-нибудь социальной сети? Да и «умных» рецензий на книги в Интернете предостаточно. — Стоит сказать, что есть разница между литературоведами и литературными критиками. Писатель — это повар, который готовит борщ, критик — это тот, кто дегустирует и говорит, хорошо или не очень, вкусно или не вкусно. А литературовед — это тот, кто проводит химический анализ. Мы живем в эпоху очень большого количества доступной информации, и у нас нет возможности определить ее качество и подлинность. Поэтому сейчас возникает очень большой спрос на экспертов в данной области. Литературная критика является одним из инструментов для навигации в океане новых книг. На сегодняшний день в России есть ряд профессиональных критиков, рецензии и обзоры которых выходят в солидных изданиях или на интернет-платформах. Но есть и любительская, полупрофессиональная критика, которая обитает в Youtube, Telegram или подкастах, посвященных обзору и анализу книжных новинок. В последнее время сами издательства заказывают критикам-любителям, имеющим значительное количество подписчиков, рецензии на их новые книги. Хотя в этом случае есть опасность, что критик превратится в книжного агента, который рекламирует продукцию данного издательства. У современного культурного человека есть потребность и в профессиональных или полупрофессиональных обзорах, так как институт критиков позволяет разобраться, какая книга тебе нужна, а какая — не очень. Кроме того, профессиональная литературная критика — это не только рекомендация, что почитать: литературный критик показывает читателю панораму современного литературного процесса, его тенденции и перспективы, другими словами, взаимосвязь новейшего искусства и жизни. — Вам всегда есть, что сказать по поводу той или иной книги? — Я очень редко пишу рецензии на какие-либо книги, поэтому не могу считать себя профессиональным литературным критиком. — Есть мнение, что критик — это человек, который сам ничего не умеет, зато умеет поучать других. — Люди с большими комплексами и завышенной самооценкой могут работать в любой области. О черных ящиках — Во Владивостоке вас знают как человека, читающего очень интересные лекции для широкого круга лиц, неравнодушных к литературе. Откуда взялась идея проведения таких мероприятий? — Это немного грустная история. Со второй половины 2000-х на гуманитарных факультетах стали сокращать часы на литературу. И в какой-то момент я понял, что у меня нет возможности рассказать студентам то, что он должны знать. И тогда я стал вести факультативные занятия, чтобы встретиться и поговорить о книгах, которые пришлось убрать из программы. И мы стали собираться в наше свободное время. Это были встречи в формате полусеминарских занятий. Так продолжалось около года. Затем для этих занятий я стал писать лекции. Так прошел еще год. В 2009 г. ко мне подошли ребята из студенческой организации и предложили провести публичную лекцию. Я согласился и был очень удивлен, когда обнаружил, что меня пришли послушать примерно 100 человек. Мне понравился результат, и я продолжил. В этом же году я прочитал еще одну лекцию. И так появился мой просветительский проект «Культурная интервенция». Это публичные лекции по истории мировой литературы от Античности до конца XX века, которые я читаю в течение последних 11 лет. За это время я провел около сотни лекций в разных городах России: во Владивостоке, Москве, Санкт-Петербурге. Я читал их и в больших конференц-залах, и книжных магазинах, и библиотеках, и кофейнях, и гастропабах, и даже на чердаках. — Ваши публичные лекции пользуются популярностью. В чем секрет? Ведь это даже странно в наше время, когда люди предпочитают «общаться» с экраном смартфона. Что помогает заинтересовывать слушателей? — Во-первых, чтобы сделать интересную лекцию, нужно очень хорошо знать ее материал. Он должен стать органической частью тебя самого. Тогда ты сможешь объяснить его простым человеческим языком. Материал должен быть четко структурирован. У меня всегда есть план, которому я следую, хотя часто импровизирую. Я стараюсь оживить лекцию какими-нибудь яркими примерами, метафорами, чтобы это не выглядело сухой теорией. Кроме того, я считаю, что большое количество смыслов теряется, если вы не знаете, где, когда и кем создавалось данное произведение. Художественный текст ярче всего говорит о себе в историческом, культурном и психологическом контексте. Поэтому я стараюсь показать слушателям эпоху, личность, мировоззрение автора. Это помогает им увидеть и осознать те смыслы, которые есть в тексте. — Вам удалось найти нишу в столь несовременной, казалось бы, сфере, в которой вы успешно развиваетесь. Как, будучи интеллектуалом, стать человеком-брендом, раскрутить себя? — Мне очень странно считать себя интеллектуалом или брендом. Я не раскручивал себя как коммерческий проект. Я просто занимаюсь любимым делом. Если человек делает то, к чему у него есть способности, то он в этом деле обязательно станет профессионалом. Я себя никогда не продвигал. Не искал встреч с журналистами, не напрашивался на интервью. Но из чувства благодарности за мой труд мне бескорыстно помогали и помогают люди, которым нравится то, что я делаю. Наверное, когда долго живешь в маленьком городе и чем-то углубленно занимаешься, то рано или поздно тебя заметят. При этом, когда ты достигаешь какого-то уровня развития в своем деле, то у тебя появляются новые возможности реализовать себя. Например, в течение десять лет я читаю публичные лекции во Владивостоке. Теперь меня стали приглашать в другие города. Я провожу лекции в Москве и Санкт-Петербурге. Последние два года меня приглашают читать лекции на английском языке в Сколковский институт наук и технологий. Я рассказываю магистрантам Сколтеха про модернизм и экзистенциализм. Мои публичные лекции — это некоммерческий проект. Я занимаюсь этим не ради денег и не ради популярности. За их счет я, прежде всего, расту как профессионал. Очень долгое время я читал свои лекции бесплатно, но отнюдь не из-за природного альтруизма или благородства. На этих лекциях я набивал руку, апробировал материал на добровольных слушателях. И я считал, что не имел права брать деньги за бесплатную практику. Сейчас мои лекции проходят в Приморской государственной картинной галерее. Цена за вход — всего 200 рублей. Я не считаю деньги злом, они для меня символический эквивалент качества моего труда и мера благодарности слушателей за мою работу. Но, возможно, я не очень хорошо монетизирую то, что умею делать. Меня восхищают люди, которые умудряются зарабатывать в Youtube или в социальных сетях. — Как вы понимаете, что лекция прошла хорошо или, может, отлично? — Для меня важным показателем того, насколько хорошо прошла лекция, является чувство продуктивного опустошения: это когда ты чувствуешь, что хорошо поработал. Но я не пытаюсь соответствовать чьим-то ожиданиям. Я занимаюсь своим делом не для того, чтобы нравиться, а потому, что мне хочется делиться тем, что я люблю. Влияют ли мои лекции на других людей? Я понятия не имею. Один из моих сенсэев говорил: «Занимайся своим делом, если оно нужно не кому-то, а лично тебе». Мне важнее самому быть увлеченным материалом, восхищаться его глубиной и богатством, и я счастлив, если удается передавать это чувство другим. — Кто вообще ходит на лекции по литературе сегодня? — Аудитория на публичных лекциях — это как черный ящик или даже склад черных ящиков. Это люди с разным образованием, с разным опытом, поэтому я лишь на интуитивном уровне могу почувствовать, как публика воспринимает мои слова. Если я хорошо поработал, то мне не нужны «лайки» в Интернете, чтобы это понять. Просто, покидая аудиторию, я чувствую себя очень счастливым, будто получил Нобелевскую премию. «Электронная книга — это не книга» — Сегодня выходит много книг, любых. Как обывателю научиться отличать качественную литературу от «мусорной»? — Если читатель хочет разобраться в современной литературе, то можно прислушаться к мнению литературных критиков, авторитету которых вы доверяете. Можно следить за новинками издательств. Можно следить за шорт-листами книжных премий. Также можно подписаться на ленту новинок какого-нибудь независимого книжного магазина. Можно найти телеграм-каналы, в которых рецензируются книжные новинки. — Сейчас бытует мнение, что «сегодня книги никто уже не читает». То же самое некоторые утверждают и в отношении печатных изданий. — Напротив. Чтение, искусство, культура стали важнейшими и естественными элементами жизни очень многих современных людей. Я вижу это по своим студентам и вольнослушателям. Мне иногда кажется, что такое количество умных и красивых людей — это не к добру. Будто перед большой катастрофой природа пытается восполнить будущие потери. — Какую литературу вы лично предпочитаете? — Я не могу сказать, что предпочитаю литературу какого-то определенного периода или жанра. У меня есть философские, нравственные, социальные вопросы, и они сами притягивают ко мне книги. Это и художественная литература, и нон-фикшен, и классика, и современная литература. — Читаете ли вы классических философов, в том числе немецких и русских религиозных, и насколько сложно вам как исследователю художественной литературы их воспринимать? — Не могу похвастаться здесь широкой эрудицией, но я читаю философские книги, когда в этом есть потребность и необходимость: Платона, Ницше, Шопенгауэра, Фромма и других. Как правило, тут дело не в сложности текста, а в количестве времени, которое ему нужно посвятить. — Где вы покупаете книги и важна ли для вас внешняя, так сказать, материальная часть: переплет, бумага, шрифт издания? Влияет ли это на ваше восприятие книги? — Книги я покупаю, когда бываю в Москве или Санкт-Петербурге. Обычно все, что мне нужно, я нахожу в независимых книжных магазинах «Фаланстер» и «Все свободны», но кое-что покупаю и в сетевых. Если книга мне нужна, то ее внешний вид — дело второстепенное. Я сформировался как читатель в девяностые годы, поэтому привык к хорошим книгам в жутких обложках. — Как вы относитесь к электронным книгам? Читаете ли их сами? — У меня есть ридер, я беру его в поездки или читаю с него какие-нибудь книжные новинки, которые дешевле купить в цифровом варианте. Но электронная книга — это не книга, а скорее устройство для чтения. Оно удобно, прагматично, но безлично. С книгой отношения более личные и теплые. В ней хранится не только текст, но и ее история, знаки присутствия тех, кто ее читал. Кроме того, помимо чистой информации, многим читателям, как правило, важно физическое ощущение от процесса чтения: звук, запах, прикосновение. Но для кого-то это не принципиально. Мне кажется, что никакой войны форматов чтения не существует. — За какой литературой, на ваш взгляд, будущее? — Я думаю, что в будущем сохранит свою популярность и значимость жанр романа. Это удивительно гибкий жанр. Много раз ему предрекали смерть, но он до сих пор жив. Очень важная современная тенденция: соединение художественного с документальным. Читатель устал от вымышленных искусственных сюжетов. В последнее время актуализируется литература, которая пытается обобщить реальный человеческий опыт. Такая литература не пытается переносить жизненный опыт в какие-то сюжеты, создавать вымышленных героев, а говорит о живой жизни, о непосредственно прожитом, от своего имени и о самом себе. — Оскар Уайльд сказал: «Раньше книги писали писатели, а читали читатели. Сейчас книги пишут читатели и не читает никто». И в наше время то же самое! — Мысль Уайльда довольно прозрачная. Он жалуется на засилье непрофессиональных авторов и недостаток читателей. Но вряд ли это справедливо для нашей реальности. На самом деле это миф, что современные люди не читают. Сейчас читателей стало больше, и, что важно, читательская аудитория очень сильно помолодела. Как говорят мои коллеги, это самое правильное поколение за многие годы. С другой стороны, современные технологии позволяют написать и опубликовать книгу практически любому человеку. Это значит, что филологи будущего не останутся без работы. — Что выше: живопись, литература или музыка? — Для меня не существует иерархии искусств. Но есть искусства, которые я лучше или хуже воспринимаю. Например, я хорошо понимаю литературу, музыку, живопись, скульптуру, архитектуру, театр, кино, фотографию. Но почти полностью равнодушен к танцу, кроме самых выдающихся образцов, и гастрономии, если считать приготовление еды искусством. Блиц-опрос — Сколько книг вы прочитали за свою жизнь? — Не смогу ответить на этот вопрос. Чтение — это приятный труд, а не тюремный срок, чтобы считать, сколько книг ты прочитал. — Знаете ли вы, что многие выпускники вузов, в том числе гуманитарии, не читали «Мастера и Маргариту»? — Я преподаватель литературы. Меня сложно удивить тем, что кто-то что-то не прочел. — Три книги, оказавшие наибольшее влияние на вас? — «Бесплодная земля» Томаса Элиота, «Шум и ярость» Уильяма Фолкнера, «Женщина французского лейтенанта» Джона Фаулза. — Пелевин достоин почтения? А Сорокин? — Я не фанатичный поклонник этих авторов, но считаю их очень важными для русской литературы. Если вы хотите понимать, какие социальные, метафизические, нравственные и политические процессы происходят в современном мире, то Пелевин и Сорокин помогут вам это сделать. — Толстой или Достоевский? — Мне кажется, это искусственное противопоставление двух главных русских писателей. Какой глаз вы больше любите: правый или левый? И Толстой, и Достоевский, конечно!