Легенды «русской Трои». Изучаем онлайн главные экспонаты выставки музея «Бородинская битва»
В феврале в музее-панораме «Бородинская битва» открылась выставка, приуроченная к 165-летию первой обороны Севастополя, — «Полковая святыня. Из истории Селенгинского полка». Музей, как многие культурные учреждения Москвы, с 17 марта временно закрыт, но увидеть самые интересные экспонаты и прочитать связанные с ними истории можно онлайн — благодаря совместному материалу mos.ru и агентства «Мосгортур». Полк, ставший легендой Мушкетерский полк в забайкальском Селенгинске (ныне поселок Новоселенгинск) был образован 29 ноября 1796 года указом Павла I. Снова став пехотным при Александре I, в 1811 году он навсегда покинул Сибирь и выдвинулся в европейскую часть империи. Участие в Отечественной войне 1812 года полк начал с арьергардных боев под Витебском сразу после вторжения Наполеона. Селенгинцы сражались в важнейших баталиях кампании — под Смоленском, Бородином, Тарутином, Малоярославцем, Вязьмой, Красным, — за это были отмечены своей первой коллективной наградой, «гренадерским боем». Так называлось право маршировать под особый барабанный бой, установленный для отличившихся подразделений. В заграничных походах русской армии полк бился под Дрезденом и Лейпцигом, дважды вступал во Францию, в 1814 и 1815 годах (второй раз после стодневного возвращения Бонапарта к власти). За мужество, проявленное в Русско-турецкой войне 1828–1829 годов, забайкальцы получили на свои кивера вторую полковую награду — специальные знаки «За отличие», введенные после Отечественной войны. В 1849 году Селенгинский пехотный полк разгонял Венгерское восстание в Австрийской империи, в 1853–1854 годах отправился в поход в Придунайские княжества, Молдавию и Валахию (это стало прологом к Крымской войне). В румынском городе Олтеница и сегодня стоит мемориал героям-селенгинцам, павшим у его стен в первом бою с турками. В боевой летописи полка были и героическая оборона Севастополя, и Русско-турецкая война 1877–1878 годов. За проявленную отвагу сибиряки были пожалованы Георгиевскими знаменами с лентой и трубами. Тем самым полк заслужил полный набор почетных наград, которыми могло быть отмечено подразделение Русской императорской армии. Точкой в славной истории Селенгинского полка стала Первая мировая война. Полковая святыня Покинув Валахию в конце сентября 1854 года, селенгинские пехотинцы выступили к Севастополю, уже осажденному англо-франко-турецкими войсками. Первое столкновение с неприятелем случилось на подступах к городу 24 октября — ровно через год и один день после памятного для селенгинцев боя под Олтеницей. В тот же день они обрели свою полковую святыню — икону Божией Матери Печерской с предстоящими преподобными Антонием и Феодосием Киево-Печерскими. Икону с «простреленным гранатою навылет» ликом преподобного Феодосия солдаты нашли в одной из пещер разоренного британцами Свято-Климентовского монастыря. Образ оставался в полку до последнего дня обороны Севастополя, унесшей жизни 2811 селенгинцев. Все это время связь с городом, давшим полку имя, не прерывалась. Дважды, прослышав про ратные подвиги сибиряков на берегах Дуная и в Крыму, жители Селенгинска собирали существенные суммы в пользу раненых. В ответ, когда пушки, наконец, замолчали, в Селенгинск отправилась полковая икона. Воинский дар с крестным ходом внесли в Покровский храм Селенгинска, где икона находилась до его закрытия в 1934 году. Теперь полковая реликвия хранится в Музее истории Бурятии в Улан-Удэ. Спасенный фрагмент панорамы Рубо Художник-баталист Франц Алексеевич Рубо, основатель русской панорамной живописи, в год окончания Крымской войны только родился. Кроме множества картин за свою жизнь он создал три панорамы — «Штурм аула Ахульго» (1889–1890), «Штурм 6 июня 1855 года» (1901–1904) и «Бородино» (1910–1912). Первая работа, посвященная взятию русскими войсками укрепленной ставки имама Шамиля в Дагестане во время Кавказской войны, целиком до наших дней не дошла, последняя — едва не погибла из-за беспечного хранения в первые годы советской власти. Не менее сложной оказалась судьба и второй панорамы. За основу Рубо взял бой на Малаховом кургане, во время которого 75-тысячная русская армия (в рядах которой были и селенгинские пехотинцы) отразила натиск 173-тысячного многонационального оккупационного корпуса. Написанную к полувековому юбилею подвига панораму открыли в Севастополе в 1905 году. В Великую Отечественную войну окрестности главной базы Черноморского флота снова запылали. После бомбардировки 25 июня 1942 года пожар охватил здание. Из огня удалось спасти 86 фрагментов полотна, около двух третей его общей площади. Вместе с двумя тысячами раненых, женщин и детей их на следующий день погрузили на последний корабль, прорвавшийся во вновь осажденный Севастополь. Это был лидер эсминцев «Ташкент», который теперь должен был плыть обратно к Новороссийску. Немцы сбросили на перегруженное судно более 300 бомб, и хотя прямого попадания чудом удалось избежать, каждый взрыв рядом с корпусом множил его повреждения. Медленно тонущий корабль, сбив несколько «Юнкерсов», почти расстрелял зенитный боезапас за первые четыре часа пути, но продолжал двигаться к Новороссийску. Подоспевшие корабли сопровождения приняли на борт уцелевших пассажиров и взяли лидера на буксир. Так «Ташкент» все-таки достиг причала. Через четыре дня корабль, уже готовый стать на ремонт, был потоплен немецкими бомбардировщиками. Спасенные фрагменты панорамы к тому моменту были уже на берегу, но вердикт специалистов прозвучал как приговор: полотно подверглось воздействию морской воды, что исключает реставрацию. К 100-летию первой обороны города, к 1954 году, панораму воссоздали с нуля под новым именем «Оборона Севастополя». Два оригинальных фрагмента кисти Рубо оказались в фондах музея-панорамы «Бородинская битва». Один из них, переживший ужасы последнего рейса «Ташкента», предстал перед зрителями впервые после длительной и сложной реставрации 23 февраля. На нем можно увидеть солдат Черниговского полка, спешащих на выручку защитникам Малахова кургана. Солдатики времен осады «русской Трои» Эта группа из пяти статуэток, изображающих солдат разных стран, имеет очень интересную историю. Русский пехотинец, шотландский хайлендер, сардинский берсальер, французский зуав, турецкий стрелок — пути этих пяти солдат пересеклись под «русской Троей», как в те годы именовала Севастополь западная пресса. 40-сантиметровые статуэтки были отлиты из сплава разных цветных металлов неизвестным мастером где-то в Западной Европе на рубеже XIX–XX веков. Данных о том, сколько всего их было в наборе и какие еще рода войск, кроме пехоты, были в нем представлены, нет. Шотландские горцы в традиционных килтах и красных мундирах в ту войну привнесли в английский язык выражение «тонкая красная линия» (the thin red line), которое стало символом стойкости и отваги. Все потому, что под Балаклавой, дабы закрыть слишком широкий фронт, шотландцам пришлось противостоять русской кавалерии, растянувшись в шеренгу по два, а не по четыре, как того требовал устав. Это выражение попало в газеты, и его подхватила вся страна — неслучайно Крымская война считается местом рождения военной журналистики. «У нас нет нужды в шпионах — достаточно почитать “Таймс”», — говорили тогда в Англии. Самым мифологизированным эпизодом с участием британцев стала знаменитая атака легкой кавалерии (the сharge of a light brigade), во время которой цвет островной нации безропотно бросился выполнять заведомо самоубийственный приказ и погиб под перекрестным огнем русских ружей и пушек. Бессмысленно храбрую атаку королевской конницы воспели в стихах Теннисон и Киплинг, а в XX веке этот сюжет экранизировали. Есть три фильма под названием «Атака легкой кавалерии». Они были сняты американскими режиссерами Джеймсом Сирлом-Доули (1912) и Майклом Кертисом (1936), а также британцем Тони Ричардсоном (1968). Кстати, отдавший роковой приказ лорд Кардиган, который возглавил атаку и вышел из боя без единой царапины, попал в историю еще и как создатель вязаного жакета без воротника, который можно было незаметно поддевать под форменный мундир. Капризная погода Тавриды вообще стимулировала англичан как кутюрье военной моды: под Севастополем появились бесшовный плащ-реглан и головной убор балаклава. За первый стоит благодарить главнокомандующего британцев лорда Рэглана. Потеряв руку при Ватерлоо, он носил плащ специфического кроя, из-за которого тот не промокал даже под продолжительными крымскими ливнями. Вязаный шлем, закрывающий всю голову, стал изобретением простых солдат, замерзавших под ветрами Балаклавы. Наконец, именно на Крымской войне англичане осознали, что их знаменитый красный мундир стал пережитком прошлой эпохи, и к своей следующей кампании — Англо-бурской войне — явили миру форму цвета хаки, которая быстро стала стандартом для всех военных. Фигурка стрелка-берсальера (от итальянского bersaglio, что значит «мишень»), аналога русских егерей, тоже увенчана характерным головным убором. Он известен под двумя названиями — «моретто» и «вайра» — и представляет собой широкополую шляпу с боковым султаном из черных перьев глухаря, которую принято носить набекрень. Берсальеры и сегодня остаются элитой итальянской армии, по-прежнему сохраняя плюмаж даже на касках. Один из их батальонов до начала 1990-х назывался «черным», по имени Черной речки, у которой они сошлись с русскими в Крыму. Оттуда же в их гардероб попал еще один фирменный головной убор — восточная феска. По одной из версий, он достался сардинским храбрецам от турецких союзников, по другой — от зуавов. Для зуавов — французских колониальных войск легкой пехоты, сформированных из жителей Северной Африки и добровольцев-французов, — Крымская кампания стала первой войной за пределами Алжира. Именно она принесла им мировую славу бесстрашных и отчаянных бойцов. Выделялись зуавы на поле боя и своей яркой формой: красная фетровая феска с кисточкой, короткая черная куртка с красной тесьмой, короткие ярко-красные шаровары. Последние, кстати, дали имя одному из привычных предметов гражданской одежды — широкие шаровары с сужающимися штанинами называют зуавами. Интересна и скульптура русского солдата в походной форме. В период Крымской войны рядовые и офицеры пехотных полков, вроде Селенгинского, должны были носить каски из кожи, украшенные медным гербом и навершием в виде пики. В полевых условиях они оказались крайне неудобными, поэтому их обычно заменяли фуражными шапками — «бескозырками».
