«Однажды днём тигр посетил телеграфную станцию…»
«Почтовая гоньба» и «телеграфическая депеша»Когда в середине XIX столетия Россия присоединила Приамурье и Приморье, связь с этими отдалёнными регионами поддерживалась лишь конными курьерами: в Российской империи существовала разветвлённая и сложная система «почтовой гоньбы», обеспечивавшая перемещение людей и сообщений на повозках ямщиков. Но самая быстрая почтовая тройка — лёгкая кибитка или сани с тремя лошадьми — могла домчаться от Урала до Байкала лишь за три недели. Путь от Петербурга до Амура занимал не менее двух месяцев. И такая чрезвычайная для тех лет скорость — в среднем 20 вёрст в час — была доступна лишь «фельдъегерям» — государственным курьерам, для которых на каждой «почтовой станции» Сибирского тракта без очереди меняли лошадей. Они имели свой отличительный, охраняемый государством знак, аналог проблескового маячка, «мигалки» на современном авто, — колокольчик, закреплённый под дугой на упряжи «коренника», центральной лошади в тройке.Те же, кто не имел права на «поддужный колокольчик», ездили куда медленнее — их путь от Петербурга до Амура длился минимум четыре месяца. Дорога далее на Восток, по ещё не заселённому берегу Амура в Приморье, фактически отсутствовала. Некоторое время почтовое сообщение с Приморьем шло через Якутск, куда почта попадала по реке Лене из Иркутска, и далее депеши в течение 10 суток перевозили конной эстафетой до небольшого порта Аян на берегу Охотского моря. Отсюда почта уже шла морем — 400 км до устья Амура и почти 2000 км до юга Приморья. Лишь в 1858 году в Благовещенске, будущем Хабаровске, Николаевске и ряде других поселений по Амуру были созданы «почтовые отделения», то есть станции для конных курьеров. Но из-за малочисленности населения путь из Забайкалья к устью Амура оставался долгим и трудным: летом почту везли на кораблях, а зимой — на санях по льду замёрзшей реки. В Приморье «почту» организовали только в 1860 году — просто расставив в уссурийской тайге по три солдата через каждые 20−30 вёрст. Одними словом, передача любой информации из европейской части России в Приморье и Приамурье была в то время не только очень дорогой, но и крайне медленной. Поэтому сразу после присоединения новых земель возникла мысль об использовании для связи с Дальним Востоком электрического телеграфа.К тому времени эпохальная техническая новинка уже массово внедрялась в странах Западной Европы. Не отставала от них и Россия — в 1858 году, когда по договору с китайцами к нам отошёл северный берег Амура, в европейской части нашей страны длина телеграфных линий уже превышала 9000 вёрст. Всего за 5 лет телеграф соединил Москву, Петербург, Варшаву, Киев, Одессу, Казань и другие крупные города Российской империи.«Телеграфические депеши», как тогда называли телеграммы, оказались и быстрее, и выгоднее привычной конной «почты». Даже самое современное на тот момент телеграфное оборудование, бесконечные провода и бесчисленные телеграфные столбы в итоге стоили дешевле, чем более 4 тысяч почтовых станций, почти 25 тысяч ямщиков, курьеров и иного персонала, десятки тысяч лошадей, непрерывно обслуживавших прежнюю систему «ямской гоньбы». «Телеграф — средство укрепления влияния на Дальнем Востоке…»Значение телеграфа для российского Дальнего Востока не ограничивалось лишь скоростью и относительной дешевизной по сравнению с прежней конной почтой. Уже весной 1858 года в докладной записке на имя министра иностранных дел князя Горчакова военный губернатор Восточной Сибири Николай Муравьёв-Амурский прямо говорил, что «денег на Сибирский телеграф жалеть нельзя, так как в Японии и Китае утвердились Англия, Франция, Америка и при всём нашем искусстве мы никогда не сумеем выдворить этих господ, если сообщения наши со столицей останутся в первобытном состоянии».Именно Муравьёв-Амурский инициировал присоединение к России земель по Амуру и в Приморье; возглавляемое им Восточно-Сибирское генерал-губернаторство включало всю территорию современного Дальневосточного федерального округа. Новые дальневосточные земли были присоединены в условиях острого соперничества с западными колониальными державами сразу после Крымской войны, в ходе которой России пришлось сражаться с британскими и французскими кораблями в том числе и на Дальнем Востоке. Так что даже после Крымской войны на новых и старых дальневосточных землях России продолжали опасаться «владычицу морей» Британию, с её в то время самым сильным в мире флотом. Во Владивостоке строился новый порт, Россия держала в Тихоокеанских водах целую группировку военных кораблей, но оставалась неразрешимая проблема безопасности — любая информация, любой приказ от руководства страны мог попасть на Дальний Восток лишь спустя несколько месяцев. Не лучше сухопутной почты обстояло дело и с морскими сообщениями. Вышедший из Петербурга парусный корабль добирался к берегам Приморья не менее полугода. Даже когда был построен Суэцкий канал, позволявший не огибать всю Африку, а паруса дополнили машины на угле, пароходы шли от Одессы до Владивостока почти два месяца. В таких условиях русские власти и войска на Дальнем Востоке могли, например, просто не узнать вовремя о начале очередной войны. Англия же в те годы приобрела серьёзное влияние в Китае (её войска на некоторое время даже захватят Пекин), а также имела телеграфную связь Лондона с Индией и вела работы по прокладке телеграфного кабеля далее на восток — до Гонконга. Таким образом, британский флот в водах Тихого океана получал любую информацию, в том числе о возможном начале войны, куда быстрее, чем русские владения и корабли на Дальнем Востоке. Вопрос о телеграфе, способном мгновенно соединить столицу Российской империи с берегами Амура и Приморьем, приобретал стратегический характер. В 1858 году глава правительства князь Алексей Орлов прямо писал императору Александру II: «Телеграф — единственное средство укрепления влияния на Дальнем Востоке, которое ныне оспаривается англичанами. Они не жалеют средств на телеграфы и окончат их прокладку только у наших берегов… Необходимо быстро решать вопросы, возникающие за десяток тысяч вёрст, поэтому нужен телеграф». Ещё более эмоционально писали царю военные моряки: «Для флота, в случае разрыва с какой-либо страной, незамедлительно нужно знать о начале войны. В течение нескольких часов надо выйти на крейсерство в океан или приготовить к защите порты. В Тихом океане собирается до 20 военных судов и, как знать, может быть и на побережье Японского моря могут разыграться события, как в Севастополе… Севастополь был ближе Амура к Санкт-Петербургу, однако и тут потребовалось строить телеграф, но Сибирский телеграф нельзя построить в течение нескольких месяцев, подобно севастопольскому. Сколько денег, сколько крови он может сохранить…». «Телеграфы строятся не для того, чтобы сапоги пересылать»Летом 1858 года, буквально через несколько дней после официального присоединения северного берега Амура к России, здесь начала работать особая экспедиция под началом 30-летнего военного инженера, капитана Дмитрия Ивановича Романова. В России тех лет телеграф хотя уже и передавал в основном частную корреспонденцию, но был чисто военным учреждением. Все телеграфисты именовались «офицерами Телеграфного корпуса», носили погоны и мундиры, подчиняясь воинской дисциплине. Наиболее квалифицированные из них, подобно инженеру Романову, при этом числились в русской гвардии, в так называемом «Конно-Пионерском дивизионе».Гвардейский кавалерист и телеграфист Романов действовал быстро — уже в декабре 1858 года в Петербург отправились 93 подробные карты с планами телеграфной линии от Иркутска до устья Амура. Однофамилец русских царей не ограничился только телеграфом, в том же декабре 1858 года газета «Санкт-Петербургские ведомости» опубликовала его статью «О Сибирской железной дороге», в которой инженер Романов первым из русских специалистов высказался о необходимости и возможности строительства рельсового пути на Дальний Восток. Железная дорога к берегам Тихого океана ещё оставалась лишь смелым проектом, тогда как телеграф на берегах Амура начали строить уже в 1861 году. В январе того года император Александр II подписал приказ о выделении аванса в 80 тысяч рублей, чтобы проложить первый участок телеграфной линии от Николаевска в устье Амура до Хабаровки (будущего Хабаровска). Большая часть денег для «Амурского телеграфа» поступала из бюджета Военно-морского флота, и лишь меньшая часть выделялась Главным управлением Путей Сообщения, которому тогда подчинялись все железные дороги, почта и все телеграфные линии в европейской части России. Расходы были в 3 раза выше, чем при аналогичном строительстве в европейской части страны. Но даже малонаселённая Сибирь считалась людным краем по сравнению с Дальним Востоком тех лет, где любая работа становилась еще более затратной. Один лишь отрезок телеграфа от устья Амура до будущего Хабаровска по предварительной смете стоил не менее 2 миллионов серебряных рублей.Поэтому в русских газетах и журналах начала 60-х годов XIX века развернулась бурная дискуссия, нужен ли дальневосточный телеграф. Его противники указывали на непомерную стоимость, дошло даже до того, что журнал «Вестник промышленности» опубликовал статью, призывавшую вообще отказаться от строительства новых линий электросвязи. Некто, скрывшийся под псевдонимом «Те-в», писал: «Сдались вам, право, эти телеграфы. Их хотят проводить везде, хотя они ни к селу ни к городу». Противникам новой связи на страницах газет активно возражал Дмитрий Романов. Он оказался не только хорошим инженером, но и талантливым журналистом, его фраза: «Телеграфы строятся не для того чтобы сапоги пересылать» — стала необычайна популярна. Романов описал, как на Урале некий крестьянин, узнав, что появилась новая почта, пытался вручить телеграфисту сапоги, чтобы мгновенно переслать их «сыну Митьке» в Петербург. Попытка объяснить неграмотному человеку суть «электрической почты» провалилась — не поверив телеграфисту, он повесил сапоги на провода и долго ждал их отправления в Петербург…Яркие статьи инженера Романова, изданные и отдельными брошюрами, убедили русское общество в необходимости строительства телеграфа на Дальнем Востоке. Из-за того, что Приамурье в то время оставалось почти ненаселёнными, к работам пришлось привлечь почти всё имевшееся здесь русское население: немногочисленных крестьян, «станичников» только что созданного Амурского казачьего войска и, главным образом, солдат-«линейцев» из трёх Сибирских линейных батальонов — гарнизонных войск, переброшенных в 1858 году из Забайкалья на Амур. Непосредственным руководителем работ стал автор и популяризатор проекта Дмитрий Романов, повышенный в чине до подполковника. «Солдатик на Амуре несёт тройную службу…»Значение телеграфа было так велико, что ради прокладки проводов приостановили даже сооружение береговых батарей в устье Амура. Солдат, занимавшихся строительством укреплений, разбили на команды по нескольку десятков человек и рассредоточили их в тайге цепочкой вдоль Амура, где с весны 1861 года они начали рубить просеки и заготавливать телеграфные столбы. Уже в декабре 1862 году заработал первый участок телеграфа на Дальнем Востоке, связавший Николаевск-на-Амуре с поселком Михайловское, для чего в тайге пришлось прорубить просеку в 138 вёрст. Однако это было только началом — до Хабаровки (будущего Хабаровска) надо было преодолеть почти 1000 вёрст и ещё в два раза больше, чтобы западнее Благовещенска соединить провода с телеграфной линий, тянувшейся из Сибири.Работы на каждом участке Амурского телеграфа велись в три этапа. В первый год по зарубкам топографов в тайге расчищали узкую просеку шириною в одну сажень, чуть более 2 метров, и заготавливали столбы для будущего телеграфа. На второй год просеку расширяли до 6−7 метров, ставили столбы, подвешивали на них 4-миллиметровые железные провода, строили из бревен здания телеграфных постов и станций. Третий год был завершающий — заканчивали оборудование станций и на трассе телеграфа строили мосты и гати через многочисленные таёжные ручьи и реки. Все работы в XIX веке делались вручную, в дикой тайге со всеми её сложностями — от хищных тигров до постоянно висящего в воздухе гнуса. Снабжение строителей велось исключительно по воде, специально для Амурского телеграфа будет построено три маленьких парохода: «Сторож», «Часовой» и «Гонец». Но зачастую строителям, особенно подневольным солдатам, приходилось питаться лишь речной рыбой и таёжной ягодой. До эпохи всеобщей грамотности было ещё далеко, и никто из рядовых первопроходцев телеграфа не оставил воспоминаний. В 60-е годы XIX века Амур посетил один-единственный столичный журналист Сергей Максимов, сделавший несколько зарисовок тяжелого быта «линейцев», солдат-первопроходцев, этого края.«Станционная изба Елисеевская… — пишет Максимов, — В избе солдатики что-то варят в печи…— На заедку казённые сухари принесли. Отбираем, — толкуют солдатики. — Которые ржавые — не едим, остальные в воде мочим — хорошо. Муку вот очень плохую получаем. На сплаве-то она подмокла…Показали муку эту: действительно нехороша.— Плохое же, братцы, житьё ваше.— Очень плохое: вот и обуви, и одежи нету хорошей.Действительно: на них какие-то куцые шинелёнки, дырявые и заплатанные рубахи. На ногах какие-то ошметки, называемые чарки или черки, из сыромятной кожи. Это — башмаки, калоши, туфли — все что угодно, только никак не сапоги…»Максимов описывает, как создавалась эта самодельная обувь и заключает: «Солдатик на Амуре, как известно, несет тройную службу: он и сплавщик казенных грузов на паромах, лодках и баржах; он и плотник — строитель всех казенных зданий по Амуру, всех станционных домов и прочего; он же и под ружьем…». «Однажды днём тигр посетил соседнюю телеграфную станцию…» Ещё до окончания строительства в Николаевске в 1862 году открыли первую на Дальнем Востоке школу телеграфистов с годичным сроком обучения. Занятия проводились в помещении телеграфной станции, первым преподавателем был сам Дмитрий Романов, отец-основатель Амурского телеграфа. Ежедневно в течение года 6 первых учеников с 8 часов утра и до обеда обучались работать ключом на телеграфном аппарате, производить текущий ремонт оборудования и заменять порванные провода.В дальнейшем школа в Николаевске ежегодно выпускала по 10−12 квалифицированных специалистов телеграфной связи. Они получали официальное звание «телеграфиста-надсмотрщика 6-го разряда» и отправлялись в тайгу на посты и станции Амурского телеграфа.Знаменитый русский путешественник Николай Пржевальский оставил несколько зарисовок из жизни в 60-е годы XIX века таких оторванных от цивилизации телеграфных постов в Уссурийском крае: «Однажды днём тигр посетил соседнюю телеграфную станцию, где в это время находился только один сторож. Последний, сидя в избе, вдруг заметил, что кто-то подошёл к окну, и, взглянув в него, увидал тигра, который спокойно лизал сосульки, намёрзшие на стекле. Перепугавшись до смерти, солдат спрятался в печку и ждал, что будет дальше. Тигр же забрался во двор, задавил находившуюся там лошадь, наелся мяса и преспокойно удалился в лес…» Доставляли хлопоты телеграфистам не только уссурийские тигры, но и таёжные медведи. Тот же Пржевальский описывает комические случаи: «Чтобы найти гнездо пчёл, медведь ходит по лесу и прислушивается, где жужжат эти насекомые. Иногда звук телеграфной проволоки до того обманывает простоватого мишку, что он принимает его за действительное жужжанье пчёл и лазит на телеграфные столбы». Последствия интереса «простоватых мишек» к проводам приходилось регулярно исправлять первым телеграфистам… Но несмотря на все технические и природные сложности, 30 ноября 1865 года провода соединили устье Амура с будущим Хабаровском, для чего строителям пришлось прорубить в дикой тайге, через болота, реки и сопки в общей сложности 1780 вёрст просек. Ещё до окончания строительства Амурского телеграфа, в апреле 1862 года, начали прокладывать просеки от Хабаровска на юг, вдоль реки Уссури, чтобы обеспечить связью Приморье с его удобными гаванями. В 1867 году телеграфные столбы уже доходили до Залива Посьета — самой южной точки российских владений на Дальнем Востоке.В том же году были закончены подготовительные работы и частично установлены столбы на огромном участке — свыше 1500 вёрст — от Хабаровска, через Благовещенск, до Сретенска в Забайкалье. Этот участок должен был соединить телеграфные линии на Амуре и в Приморье со всей телеграфной сетью России. Телеграф в Благовещенске заработал 9 ноября 1870 года. В столице Амурской области (в XIX веке она называлась именно областью в составе Восточно-Сибирского генерал-губернаторства) создали и уникальный по тем временам воздушный переход, перебросив два телеграфных провода через реку Зею. Капитанам речных судов строго предписали соблюдать осторожность при проходе под проводами, в случае большой воды опуская мачты. В районе Хабаровска телеграфной линии, чтобы уйти в Приморье, требовалось пересечь Амур шириною более километра. Поэтому здесь 25 ноября 1870 года по дну реки проложили подводный кабель, а весной следующего года, телеграфные провода дотянули до Владивостока. Первая телеграмма в будущую столицу Приморья пришла 17 марта 1871 года. В полном объёме телеграфная линия, обеспечивавшая быструю связь Петербурга с Владивостоком, заработала в 1872 году. В тот год каждая из двух десятков телеграфных станций, расположенных на Амуре, приняла и передала в среднем около 6 тысяч телеграмм. В первую очередь, Дальневосточный телеграф, вершина технологий того времени, работал в интересах военных и дипломатов. Обслуживание частных сообщений рассматривалось как вспомогательная функция, поэтому цены на первые телеграммы были необычайно высоки. «Станет великим мировым путем для сношения Старого света с Новым…» Дальневосточный телеграф не только решил проблему связи тихоокеанских рубежей нашей страны, но и сыграл поистине ключевую роль в русско-американских отношениях. Ещё до того, как телеграфные линии на Дальнем Востоке были достроены и соединены с общероссийской сетью, возникла мысль протянуть телеграфный кабель дальше, на соседний континент — в Америку.В середине XIX века, когда уже были построены тысячи километров сухопутного телеграфа, оставался нерешённым вопрос прокладки кабеля через океаны. В 1857 году две попытки протянуть телеграфный провод по дну Атлантики провалились, кабель обрывался и его теряли на океанском дне. Лишь в 1858 году с третьей попытки удалось удачно дотянуть подводный провод длинною в 4 тысячи км от Ирландии до Ньюфаундленда, но телеграфная связь Европы с Северной Америкой оборвалась через месяц, причину не могли установить: либо кабель оборвало где-то на дне, либо его изоляция не выдержала солёной океанской воды.Так что возникла мысль соединить Евроазиатский континент с Америкой не с запада, через Атлантику, а с востока, через Берингов пролив, где ширина водной преграды между Чукоткой и Аляской была в 50 раз меньше. Ещё до начала строительства телеграфа в Сибири и на Дальнем Востоке к русскому правительству обращались с подобными проектами коммерсанты из США, Англии и Франции: ведь Россия тогда владела обеими берегами Берингова пролива, огромная Аляска пока оставалась русской территорией. Одним из первых свой хорошо продуманный проект трансконтинентального телеграфа с Дальнего Востока на Аляску предложил в 1857 году все тот же инженер Дмитрий Романов. ОН писал, что телеграф из России в Америку «станет действительно главнейшим, великим мировым путем для сношения Старого света с Новым, и никогда никакая впоследствии возникшая телеграфная линия не сможет иметь подобного мирового значения».Однако телеграф до Америки необходимо было строить в абсолютно неизведанных местах, через многие тысячи километров необитаемой тайги и тундры. Поэтому в столице Российской империи подобный проект стали рассматривать, лишь когда получили предложение от людей с действительно огромными деньгами. В 1859 году в Петербург прибыл майор американской армии Перри Коллинз, представлявший интересы самых влиятельных и богатых лиц США — государственного секретаря Уильяма Сьюарда и фактического хозяина всех телеграфов Северной Америки, президента корпорации «Western Union Telegraph Company» Хайрама Сибли.«Western Union Telegraph Company» — сегодня это хорошо всем известный Western Union, мировой лидер на рынке денежных переводов. Одним из основателей компании в середине XIX века был Сэмюэл Морзе, изобретатель самого удачного телеграфного аппарата и всемирно известной азбуки. Компания тогда контролировала всю телеграфную сеть США и была крайне заинтересована в строительстве линии связи между двумя континентами. «Мы приготовили около пятнадцати тысяч телеграфных столбов…»Весной 1865 году Александр II лично подписал «Российско-американскую телеграфную конвенцию», первый пункт которой гласил: «Российское правительство берёт на себя обязательство соединить Николаевск-на-Амуре с европейской линией, а американская компания — продолжить эту линию от Николаевска до Берингова пролива и оттуда через пролив, российские владения на Аляске, Британскую Колумбию — до Сан-Франциско, где линия должна соединиться с огромной сетью американских телеграфов».По планам строительство линии протяженностью более 8 тысяч км — от устья Амура до Калифорнии — собирались завершить за пять лет, к 1870 году. Телеграфные провода должны были пройти вдоль берега Охотского моря на Чукотку, далее через остров Святого Лаврентия на Аляску и оттуда вдоль западного побережья Северной Америки почти до Мексики. Русский царь отклонил лишь два требования американской стороны — предоставить компании Western Union права по управлению племенами индейцев и эскимосов в зоне будущего телеграфа на Аляске и использовать для строительства российских каторжников.Работы по строительству линии связи из России в Америку начались еще до подписания «телеграфной конвенции». Летом 1864 года российский корабль привез на Камчатку из Сан-Франциско первую партию американских специалистов. На Чукотке и Аляске были построены десятки деревянных изб для будущих телеграфных станций и даже заготовлены многие тысячи столбов. Роль телеграфа в судьбе русской АляскиЛетом 1867 года должно было начаться непосредственное строительство телеграфа из России в Америку. Только на подготовительные работы Western Union Company потратила несколько сотен миллионов долларов в современных ценах. Но грандиозный замысел похоронила рыночная конъюнктура.28 февраля 1867 года в Петербург поступило сообщение от Хайрама Сибли о прекращении всех работ по дальнейшему строительству российско-американского телеграфа. Причина была простой: летом 1866 года англичанам всё же удалось проложить по дну Атлантики кабель из Европы в Америку, и к началу следующего года стало понятно, что эта линия работает надёжно. Альтернативная связь континентов через Берингов пролив уже не сулила коммерческую прибыль…Однако так и не построенный телеграф из России в Америку сыграл решающую роль в судьбе Аляски. Именно в 1864−66 годах, во время подготовительных работ к строительству телеграфной линии, представители США впервые комплексно исследовали этот обширный и потенциально богатый регион. Не случайно все переговоры о покупке российских владений на севере Америки вёл именно госсекретарь Уильям Сьюард — один из инициаторов несостоявшейся «русско-американской телеграфной линии». Договор о продаже Аляски был подписан всего через один месяц, после того как американская сторона отказалась от строительства телеграфа. Известно, что последний лиственничный лес на Чукотке в устье реки Анадырь вырубили на телеграфные столбы именно в 1866 году. Летом того же года в Гижигинск (ныне исчезнувший порт на самом севере Охотского моря на границе современной Магаданской области и Камчатского края) три русских корабля привезли большие запасы изоляторов, проволоки, прочих материалов и инструментов, необходимых для начала строительства телеграфа.Среди американцев, работавших тогда на Чукотке, был 20-летний Джордж Кеннан, родственник изобретателя телеграфа Морзе, впоследствии ставший известным журналистом. Он так описал проведённые до конца 1866 года работы: «Мы приготовили около пятнадцати тысяч телеграфных столбов, выстроили сорок или пятьдесят станционных домов, и вообще сделали много предварительных работ по всей линии. Наши средства для будущей зимы были громадные. Кроме семидесяти шести американцев, у нас полтораста туземцев, и ещё шестьсот шло на помощь из Якутска… У нас был маленький пароход на Анадыри, и мы заказали другой; мы имели полтораста собак и несколько сотен оленей и купили в Якутске триста сибирских лошадей со значительным количеством продовольствия и материала…» Однако, несмотря на неудачу с трансконтинентальным проектом, наш дальневосточный телеграф почти сразу перешёл российские границы — через несколько месяцев после первой телеграммы, поступившей во Владивосток отсюда началась прокладка подводного кабеля в Японию. И 18 августа 1871 года столица Приморья получила мгновенную связь с Нагасаки.До конца того же года подводный кабель, начинавшийся во Владивостоке, проложили до Шанхая, замкнув его с английскими телеграфными сетями, тянувшимися в Китай из Индии через Сингапур и Гонконг. Всеми работами по морским линиям связи из Владивостока занимались иностранцы — датская компания «Большое Северное Телеграфное общество», интересы которой, как бы сейчас выразились, лоббировала жена будущего царя Александра III, датская принцесса Дагмара.Кстати, и всё оборудование российских телеграфных линий, в том числе на Дальнем Востоке, было импортным, закупавшемся в основном у всем хорошо известной и ныне германской фирмы «Сименс». По личному распоряжению императора Александра II при строительстве телеграфа в Сибири и на Дальнем Востоке все необходимые материалы (аппараты Морзе, проволока, подводный кабель и прочее) были освобождены от таможенных пошлин.Развитие телеграфных сетей на Дальнем Востоке продолжилось и в XX веке. Летом 1901 года телеграф дотянули до Якутска — кстати, в этом строительстве простым рабочим участвовал будущий глава ДВР, Дальневосточной республики, Пётр Никифоров.9 августа 1901 года из Якутска была отправлена первая телеграмма. Спустя восемь лет, в октябре 1909 года, телеграфная связь, наконец, пришла и в Охотск, который ещё за 40 лет до того планировался одним из пунктов несостоявшегося «русско-американского телеграфа». Телеграфная связь в Охотске уже никого не удивила, к тому времени ей на смену спешила новая техника — начиналась эра телефона и радио.
