Есть ли надежда на справедливый суд? В Запорожье обсудили нарушения прав человека в судебных процессах

В политических процессах массово нарушаются права человека Журналист, экс-политзаключенный Павел Волков рассказал о том, что происходило в 2019 году в процессах с политической составляющей. По его словам, регулярно нарушались такие права, как разумность сроков рассмотрения дела, право на защиту, применялись пытки и жестокое обращение. — Дело обвиняемой в госизмене Дарьи Мастикашевой за 2,5 года содержания под стражей так и не начало рассматриваться по сути, — заявил журналист. — Ни один суд Днепропетровской области не хотел этим заниматься, пока дело не перебросили в Красногвардейский суд, где произошло вмешательство в автораспределение судей, и председательствующий судья был выбран из одного кандидата. В тот день все судьи почему-то потеряли квалификацию для рассмотрения уголовных дел, а на следующий день ее снова получили. Неоднократные ходатайства адвоката об отводе такой коллегии были проигнорированы, зато мера пресечения в виде содержания под стражей постоянно продлевалась без назначения залога, несмотря на то что преступление, в котором обвиняли Дарью, не насильственное. Понимая, что с такими темпами она еще много лет не увидит своего ребенка, Мастикашева пошла на самооговор, подписала соглашение с прокурором и отправилась в Донецк по обмену удерживаемыми лицами. Но самым вопиющим в плане сроков рассмотрения является дело Евгения Мефедова и Сергея Долженкова. Их более 3-х лет продержали в СИЗО по обвинению в организации массовых беспорядков в Одессе 2 мая 2014 года, оправдали, но тут же в зале суда повторно задержали по обвинению в попытке свержения конституционного строя путем автопробега Одесса-Николаев и возложения цветов к памятнику освободителям Николаева. В общей сложности они провели в СИЗО почти пять с половиной лет. Ни один свидетель не сказал ни слова против обвиняемых, но дело снова не закрыто из-за обмена. Уже 3 года в Запорожской области не рассматривается дело обвинённого в содействии террористической организации Андрея Татаринцева. Человек страдает тяжелой формой сахарного диабета, но его не лечат, в СИЗО нет ни нужных таблеток, ни инсулина, ни диетического питания, в дни суда он вообще не получает никакой пищи. На каждое заседание приезжает скорая, фиксирует сахар в 2-3 раза выше нормы, суд решает остановить заседание из-за того, что обвиняемый в таком состоянии не может реализовать свое право на равенство сторон в судебном процессе, но тут же продолжает заседание, чтобы продлить меру пресечения. За 3 года дело не сдвинулось ни на йоту, а человек может стать инвалидом. Сейчас заседания и вовсе переносятся из-за состояния здоровья Татаринцева, который не может выехать в суд, а содержание в СИЗО продлевается по видеоконференции. Право на защиту нарушается в каждом заседании, когда подсудимый находится не рядом с адвокатом, а в стеклянном боксе, который конвоиры называют не иначе как аквариум или вольер. Клетки, в которых раньше содержались подсудимые, это безусловно унижение достоинства человека, но аквариум ничем не лучше, а даже хуже, потому что в нем нечем дышать и совершенно не слышно, что говорят участники процесса. Из-за этого обвиняемый лишен возможности защищать себя сам, а также советоваться с адвокатом в ходе заседания. Кроме того, содержание там еще не осужденного, т.е. защищенного презумпцией невиновности человека, создает психологическое ощущение его виновности. У нас появились узники совести Слова Волкова прокомментировал председатель Запорожской областной организации Союза юристов Украины, кандидат юридических наук, генеральный советник президента «Всемирного юридического альянса», президент ОО «Ассоциация журналистов Украины» Валерий Биленко. По его словам, к разумности сроков нужно подходить осторожно, иначе может пострадать качество рассмотрения дела. — У нас появилась такая категория заключенных как узники совести, — заявил Биленко. — У меня такое впечатление, что сейчас это более жестоко, чем было в Советском Союзе. Упаси боже, если бы в те времена конвой не покормил диабетика. Мы пережили перестройку и развал Союза. Тогда тоже были движения активистов, но даже там не клепали всем подряд госизмену. Если посягательство на государственный строй заключается в автопробеге, это действительно маразм, и тогда надо разбираться с теми людьми, которые так это квалифицировали. Может по ним надо в ГБР обратиться и расследовать, а может, просто к доктору вести. Когда я в советское время работал в органах правопорядка, в моем подразделении было 94 милиционера, арестованных за пытки, взяточничество и т.д. Никто никого не боялся, собирали доказательства и задерживали. А сейчас судьи боятся давления. Если бы, упаси боже, в советское время судье позвонили и придавили, уже приехали бы известные органы, забрали и допрашивали. Поэтому таких любителей оказывать давление на суд просто не было. Не должно быть так, чтобы прокурор звонил судье и говорил: «Если человек не будет арестован, я на тебя заведу дело». Не дай бог отказ в адвокате, не дай бог не допуск адвоката на обыск — это все каралось очень серьезно. По поводу содержания в клетке или аквариуме, ко всему должен быть разумный подход. Одно дело нормальный человек, а другое дело маньяк, который людям живьём руки отрезает. От таких суд и другие участники процесса должны быть защищены. Но то, что вы рассказываете по Татаринцеву, называется пытками. Европа должна применять санкции к нарушителям Конвенции о правах человека Ведущий несколько политических дел адвокат Владимир Ляпин заявил о том, что правовая система на Украине выстроена не в пользу простого гражданина. — Единичные случаи, когда человек может достичь оправдательного приговора, не есть право на справедливый суд. У нас сейчас равенство сторон в уголовных процессах в пользу прокуроров в соотношении 80/20 или 70/30. Суд на стороне прокурора. Это я еще не говорю про постановления следственных судей, которые по одному рапорту сотрудника уголовного розыска дают разрешения на 20 обысков в день. Сама система правосудия построена так, что судью привлечь к ответственности за незаконное решение у нас фактически невозможно. На Высший совет правосудия надежды нет. Только если судья пошел в разрез какой-то политической или финансовой элите. Тогда судью, конечно, привлекут. А простому человеку добиться такого невозможно. По длительности судебного процесса — обычное дело, когда прокуроры по 8-10 раз вообще не приходят на заседания. Когда идет дело к оправдательному приговору, меняется группа прокуроров, просят заново ознакомиться с материалами. В последние годы тянет рассмотрение именно прокуратура. Они требуют от обвиняемого признаться хоть в чем-нибудь, обещают переквалификацию, ограничиться отсиженным — что угодно, лишь бы не было полного оправдательного. При Януковиче процент оправдательных приговоров был в несколько раз выше, чем сейчас. Касательно дел, связанных с конфликтом на Донбассе, есть правовая позиция Верховного суда, которая гласит, что суд может в каждом конкретном деле устанавливать принадлежность ДНР и ЛНР к террористическим организациям. Законом о терроризме предусмотрен порядок признания организации террористической — генпрокурор обращается с соответствующим иском в Высший административный суд. Но никто до сих пор с таким иском не обратился. Таким образом на уровне государства организация в установленном законом порядке не признана террористической, но районные суды по соглашениям дают условные сроки тем, кто признает вину в содействии ЛНР и ДНР. Председатель Шевченковского районного суда Ирина Жупанова на прошлом круглом столе сказала, что судьи, которые боятся выносить решения, не должны быть судьями. Валерий говорит, что у нас судьи боятся давления и из-за этого не могут выносить законные решения. Так почему они работают и не увольняются? Насчёт "аквариумов". Когда судебная администрация их оплачивала, должны были сделать какую-то экспертизу о том, что там можно находиться. Летом бывает, что люди в аквариумах становятся на лавки, чтобы голова была повыше и было, чем дышать. Там нет воздуха, а часто там по 5-8 человек одновременно находится. Дышать нечем, не то что слышать. Я согласен, что есть маньяки, но есть политические, есть обычные воры-домушники, для кого они опасны? Однако сколько раз не просишь суд посадить такого обвиняемого рядом с адвокатом, ни разу не согласились. Говоришь о Конвенции, Европейском суде — никакого эффекта. Вообще, я считаю, что если установлен факт нарушения Европейской Конвенции какой-либо из сторон процесса, Европа должна принимать меры — ограничить въезд на год человеку и членам его семьи. Судей не хватает Судья-спикер Шевченковского районного суда г. Запорожья Наталья Звездова сообщила, что в США проблему давления на суд со стороны активистов решили еще в 1949 году путем закона, запрещающего проводить митинги под зданиями суда. Также она объяснила, почему существуют объективные причины затягивания судебных процессов. — Несмотря на то, что прошел конкурс на судей районных судов, кадров не хватает, так как ни им, ни секретарям с помощниками не обеспечили зарплату. Денег сейчас нет даже на марки для писем. А с нового года секретарям судебных заседаний вообще урезали зарплату до 3000 грн (около 8500 руб), начались увольнения, люди не хотят работать. И это тоже причина, почему будут откладываться судебные заседания. Но не суд виноват в этом, а государственная судебная администрация. Куда уходят огромные деньги судебных сборов, в том время, когда секретари за копейки сидят по 12 часов на работе с разрывающимся телефоном? Видимо, на аквариумы. Судьи понимают чувства людей, которые находятся в этом аквариуме, понимают, что люди не могут находиться в таких условиях, но не мы принимали решение об их установке и не мы выделяли на это деньги. Судья-спикер Заводского районного суда г. Запорожья Лариса Безлер согласилась с тем, что нарушение принципа разумности сроков имеет место и объяснила это, прежде всего, не укомплектованностью судейского корпуса. — Многие судьи в ходе реформы ушли в отставку. На конец 2019 года у нас по области 21 судья без полномочий. В уголовной палате апелляционного суда 7 судей из 30. Рассматривается 25-30 дел в день, по делу в каждые 25 минут. Судьи без обеда, до 7 вечера, на выходных работают. В судах первой инстанции ситуация хоть немного, но лучше. Например, в Заводском суде из 9 человек сейчас работают 4. Весь прошлый год — 3 человека. И они стараются, никто не заинтересован в волоките. Неверно говорить, что справедливого суда нет. По статистике уровень доверия к правосудию растет. Такой открытости в судебной власти, как сейчас, не было никогда в жизни. Процессы открыты, каждый может прийти и поприсутствовать, совершать видео и аудио съёмку, конспектирование. Все досье, декларации судей выложены на сайте. О совести и грехе Обсуждая проблему освещения судебных процессов средствами массовой информации, журналист Павел Волков акцентировал внимание на том, что СМИ позволяют себе публично называть преступниками людей, которые не признаны таковыми судом. — В Запорожье слушается дело фермера Бутрименко, который обвиняется в содействии террористической организации и финансировании терроризма за то, что платил налоги за свое поле в ДНР. По первому обвинению суд первой инстанции его даже оправдал. Несмотря на это, все запорожские СМИ безапелляционно писали и пишут, что Бутрименко убивал украинских военнослужащих. Это только один пример, но поведение СМИ, освещающих политические дела во всех случаях одинаково. И это даже не вопрос политического заказа. Прямой цензуры сейчас нет, но цензура осуществляется путем подбора кадров соответствующих взглядов, которые не по заказу, а по своему внутреннему убеждению будут доносить избранную собственником СМИ редакционную политику. Вслед за подобными публикациями в суды приходят т.н. активисты, половина из которых —представители праворадикальных организаций, чьи «коллеги» в других городах проходят обвиняемыми по делам об убийствах журналистов, нападениях на представителей нацменьшинств и т.д. Некоторые из таких организаций, скажем С14, непосредственно курируются из СБУ, о чем не скрываясь сообщают сами лидеры этих организаций и даже министр МВД Аваков. Эти активисты приходят в суды в те моменты, когда дела начинают разваливаться, чтобы давить на суд. Но в украинской прессе эти люди — великие патриоты и непогрешимые герои, воля которых выше закона. И если суд принимает решение, которое им не нравится, не правы судьи, которых они называют и предателями, и агентами Кремля, и кем угодно еще. Я понимаю, журналистика субъективная профессия. Объективность в изложении фактов, но оценки всегда субъективны. Но называть человека виновным в преступлении до решения суда — это преступление по закону Украины. Какие бы у вас ни были политические предпочтения, совесть и следование закону никто не отменял. — Пресс-службы СБУ, полиции и прокуратуры этим тоже грешат, — согласился Валерий Биленко. — Все это заточено на выработку эмоции, возмущения и дискредитацию следственного и судебного процесса. В иной плоскости увидел проблему и ее решение пресс-секретарь Запорожской епархии УПЦ, протоиерей Александр Овчаренко. — Поскольку мы все живем на земле, — отметил он. — мы не идеальны, заражены грехом, и поэтому всегда будем нарушать закон, каким бы мы его не установили. Человек болен и это не исправить судебной реформой. Один философ говорил, что не наша задача сделать из земли рай, но мы можем не допустить, чтобы она превратилась в ад. И если каждый, кто имеет отношение к правовой системе решит для себя, что он не должен позволить ей превратиться во что-то ужасное, если каждый судья, адвокат, прокурор на своем месте будет так поступать, поступать по совести, тогда можно что-то исправить. И если мы здесь не услышим друг друга, как мы тогда это сделаем в зале суда?