Драма из-за Инстаграма

Инстаграм листаю, дергается глаз – как же я, подружки, радуюсь за вас Borgo Провалившись в вуз, Люда Митрофанова прошла двухмесячные курсы и стала проводником поезда дальнего следования. Думала, всего на год. Оказалось – надолго. Права народная мудрость: «Нет ничего более постоянного, чем временное». И ладно бы вагон у нее был приличным – СВ повышенной комфортности или купейный класса люкс с душевой, биотуалетом, кондиционером и видеонаблюдением в коридоре, так нет – плацкартный старого образца, с духотищей, психованными пассажирами и амбре из алкогольного перегара, грязных носков и селедки с лучком. Оно и понятно: свято место пусто не бывает. Вагоны класса «люкс» предназначены для родственников и любовниц железнодорожного начальства, а она, Митрофанушка, не являлась ни тем, ни другим. Работу свою девушка не любила. А за что ее любить? Проводница – это уборщица, грузчик и прислуга в одном флаконе. Ипостась прислуги – самая унизительная, ведь среди пассажиров «плацкарты» всегда хватает хамья, хулиганья и пьяни. Попробуй всем угоди – никаких нервов не напасешься. Благо, хоть рации недавно выдали – можно позвать на помощь. График работы – неделя через неделю. Зарплата ниже плинтуса – 20 тысяч на руки. Вот и приходится докручивать на чае, брать зайцев и приторговывать спиртным. Людка не являлась исключением. Перед рейсом она плотно затаривалась баночным пивом и продавала его в пути «по ночной таксе». Иначе не выжить. Что касается личной жизни, то она у проводников проходит в поезде. Не зря транспортники расшифровывают аббревиатуру РЖД, как «редко живу дома». Вагон становится для них «квартирой на колесах», где можно не только работать, но и крутить блиц-романы с понравившимися пассажирами. А что? Горизонтальная поверхность в служебном купе есть, спиртное имеется, даже душ можно принять, открыв в туалете на потолке специальный кран. Вот уже семь лет Митрофанова колесила от Энска до Байчуринска и обратно, но замуж так и не пристроилась. Яркой красоткой она не была, однако внешность имела миловидную: аккуратный нос, выразительные глаза цвета виски, русые волосы до плеч, ровные белые зубы… Ну, что еще этим мужикам нужно? Устраиваясь на работу, Людмила была уверена, что вскоре среди пассажиров встретит толкового командировочного, сыграет с ним свадьбу, родит ребенка и станет образцовой домохозяйкой, но не так судьба велела – козырные мужики в плацкартных вагонах не ездят. Они бизнес-классом летают и женятся на стюардессах, а не на «Верках Сердючках», мечтающих «из солнечной плацкарты перейти, как минимум, в купе». А тех неудачников, которые вояжируют в ее вагоне, Людка и даром не хочет. Поезд еще тронуться не успел, а они уже водочку из портфелей достают да котлетки с чесноком на закуску. А как же! Это экономнее, чем пообедать в вагоне-ресторане за триста рублей. С такими кавалерами даже не пококетничаешь. Ужрутся до зеленых соплей и храпят до утра, как умирающие драконы. Приходится их к полке специальными ремнями пристегивать, чтоб не покалечились, слетев вниз. Девушка раздала постельное белье, напоила пассажиров чаем, приглушила в вагоне свет, что означало команду: «Отбой!». Когда все затихли, она «в одно лицо» осушила две банки «контрабандного» пива и стала рассматривать себя в отражении плачущего от дождя окна. «Может, мне губешки подколоть или ресницы нарастить? Сиськи с моей зарплатой все равно не осилить, – беседовала Людмила сама с собой. – Надо сходить в Инстаграм, посмотреть, какие нынче физиономии носят, а то с моей, не тюнингованной, я до климакса замуж не выйду». Пиво вызвало у проводницы зверский аппетит. Она залила кипяток в контейнер с «Дошираком» и, угнездившись на полке со смартфоном в руках, стала листать инстаграмные странички знакомых девчат. Некоторых из них Митрофанова просто не узнала, настолько они преобразились за последнее время. Барышни были ухожены, нарядно одеты и похожи друг на дружку, как однояйцовые близнецы – у всех грудь не меньше четвертого размера, прямые длинные волосы, губы размером с хачапури, нарисованные скулы, буренкины ресницы и брови толщиной с сосиску, как у персонажей индийских кинокомедий. А еще все они были тощими, как героиновые торчки. «Катастрофа! – ужаснулась Людка, глядя на анорексичек с торчащими отовсюду мослами и дистрофичными ходулями вместо ножек. – И как их не заносит на поворотах при силиконовом вымени такого размера?». И рядом со всем этим ужасом – тьма лайков и подхалимских комментариев: «красава», «королевична», «звезда», «богиня», «несравненная», «недосягаемая мечта»... «Они что, слепые, эти подписчики? Или изощренно троллят инста-красоток? – искренне недоумевала Митрофанова. – Ну, не могут же нормальным людям нравиться ноги-спички, вышедшие из берегов губы-вареники и макияж а-ля стриптизерша на карнавале» … Зато прикинуты девки в самые дорогие бренды, о чем беззастенчиво сообщают своим поклонникам. И не просто сообщают, а подписывают каждую, напяленную на себя шмотку: блузка – от Daladier, юбка – от Karl Lagerfeld, ботильоны – от Carlo Pazolini, сумочка – от Saint Laurent, солнцезащитные очки – от Borsallino, часы – от Burberry. И тут же демонстрируют ценники, похожие на телефонные номера. Зачем, спрашивается? Чтобы всех, «отставших от поезда», жаба давила? Так с Людкой им это удалось. У нее от зависти аж аппетит пропал. До такой степени, что китайский запарик «Доширак» спикировал в мусорный ящик. «Не буду больше жрать это дерьмо. Ни-ког-да!» – поклялась себе Митрофанова, рассматривая фотки инстаграмщиц, поглощающих редкие морепродукты в дорогих мишленовских ресторанах. Лакомящихся горячим шоколадом и тарталетками с арахисовым маслом в парижском «Кафе де Флор» и лондонском «Аморино». Сидящих в бассейнах дорогих отелей с бокалами ежевичного смузи или коктейля Truffle Martini ценой сто долларов/порция. Откуда у этих простых девчонок из пролетарских семей деньжищи, позволяющие с утра до вечера тупить в экран смартфона, запечатлевая каждый свой чих из салонов дорогих авто, яхт и частных самолетов? Чуть ли не каждую неделю летать на горнолыжные курорты и океанские пляжи? Тусоваться в кальян-барах и ночных клубах? Заряжаться энергией в СПА-салонах и йога-центрах? Для этого нужно круглосуточно вкалывать, но, судя по ежедневным фотосессиям, девицы ведут праздный образ жизни. Нет-нет, они не бездельницы! Они – творческие личности. Все сплошь модели, блогеры, художники, дизайнеры, визажисты, ресторанные критики, тренеры личностного роста – MAW, как они сами указывают в шапке своих профилей, что означает «model, actress, whatever[1]». Самое верное из этих трех определений – последнее: «прочее», то есть, никто. А если так, то барышни находятся на содержании, и складывают своих поклонников в штабеля. Вон Жанка Поликарпова, бывшая в школе «серенькой мышкой», отпустила русалочьи волосы, сделала губы под Анджелину Джоли, превратила орлиный шнобель в кукольный носик и постит теперь на своей странице охапки метровых роз с подписью: «Нашла сегодня под своей дверью. Загадочный поклонник, отзовись!». А вот в костюме для йоги отражается в зеркале Тонька Бережная. Соболиные брови, вытянутые в утиный клюв губки, необъятная грудь и подпись: «Баба без сисек, что село без церкви. Народная мудрость». Каково? А это – Сашка Остроумова, Людкина одноклассница. Примитивная была – жуть, двух слов связать не могла, а, поди ж ты, – вся страница испещрена высказываниями великих людей, мотивирующими цитатами и прочей заумью. А также ее фотками с книгами в руках: Ницше, Ошо, Бредбери… Некоторые – на языке оригинала. Бывает же… И лицо у Саньки на фотках такое умное и просветленное, хоть икону с нее пиши. Если б не голые ягодицы, светящие из-под ультракоротких шорт, можно было б ее зачислить в стан высокодуховных страннячек. Впрочем, нет. Все страннячки кучкуются в Твиттере, а красивые и тупые, по мнению современных фольклористов, отвоевали себе Инстаграм. А вот страничка Верки Жук из параллельного класса. Та тоже – в мини-шортах и модных кедах, с ресницами-опахалами, татуированными бровями и губами, смахивающими на анус гиббона. Тоже, небось, дубиной отбивается от поклонников, поскольку на многих фото держит в руках букеты, составленные из 101 розы. Почти на всех снимках у Верки неестественное выражение лица под названием «улыбка из-под колес трамвая». Все дело в винирах цвета унитаза, которые с трудом умещаются во рту девушки, делая ее похожей на Щелкунчика. Барышня позирует на фоне отеля «Парус» в Эмиратах – традиционном месте гужевания эскортниц со всех континентов. Митрофанова была наслышана о дурной славе «дубайщиц» и Верке совсем не завидовала. «Уж лучше мыть вагонный толчок, чем потакать прихотям арабских извращенцев», – резонно рассудила она. Но после Жучки Людку вынесло на страницы Маринки Марченко и Таньки Ефремовой. Сразу после школы девушки покинули депрессивный Энск, направив свои стопы в столицу. По слухам, обе поступили в МГУ на дневное отделение. «Когда ж они грызут гранит науки, – удивлялась Митрофанушка, – если обе беспрерывно путешествуют?». Маринка чикинилась в Париже, Берлине и Лондоне, Танька – в Милане, Барселоне и Монако. Первая не выкисала из Тихого океана, вторая – из Индийского. Вот Татьяна, с бриллиантовым будильником на тонком запястье, стоит у подножия египетской пирамиды, а Марина, в браслетах из кожи питона, подпирает покосившуюся от времени башню. Одна – в Гизе, другая – в Пизе. И только она, Людка, – в глубокой заднице. На фоне инстаграмной Dolce Vitа собственная жизнь казалась Митрофановой настолько ничтожной и убогой, что ей хотелось кричать, плакать, топать ногами. Ну, нет у нее шмоток ни от Borsallino, ни от Daladier, ни даже подделок под них. Есть серая куртка, серая юбка, рабочий фартук с грудкой, шелковый ошейник с символикой РЖД и фетровый берет с кокардой. И ездит она не на Мальдивы и Виргинские острова, а исключительно по маршруту «Энск – Байчуринск». Ест пирожки «с котятами», купленные у бабулек, поправляющих на вокзале свой пенсионный бюджет. Пьет пиво и чай с бергамотом, а не коктейль из мартини, шоколадного ликера и вымоченных в водке рубленых трюфелей. «Ну, почему в моей жизни все – враскоряку?» – глотала Людка слезы, уткнувшись лбом в холодное стекло окна, за которым мелькали столбы, посадки, поля, станции, полустанки… – Что я сделала не так? Где шляется мой ангел-хранитель?». Окно виновато молчало. Убаюканная мерным покачиванием девушка уснула. Снилось ей, что она – супруга богатого иностранца. Не подруга, не содержанка, не сожительница – именно супруга, со всеми правами, вытекающими из этого статуса. Что живут они где-то под Лондоном, в собственном поместье. Есть у них штат прислуги, автомобили, яхта и даже вертолет – на самолет подсознание не замахнулось, как и на калибр миллиардера. Муж Людки – крупный предприниматель, но до Абрамовича с Прохоровым таки не дотягивает. И просыпается теперь Митрофанушка не раньше полудня от запаха кофе Kopi Luwak ($500 за килограмм) и цветов, выращенных в собственном розарии – делает селфи. Обедает изысканными яствами, приготовленными поваром-виртуозом, которого муж выписал из Прованса – делает селфи. Несколько часов она нежится на солнышке и плавает в собственном бассейне – делает селфи. Вечером, разодевшись в шмот от Valentino, Chanel и Gucci, отправляется вместе с мужем на светский раут, вылив на себя полбутылки умопомрачительных духов Caron’s Poivre ($2000) – делает селфи. И, пока они едут туда на Bentley Continental Supersports, обсуждая предстоящий отпуск на Фиджи, снимает отделанный углеволокном салон, кожаные сидения с ромбовидной прострочкой и уникальное рулевое колесо, на котором покоится ее левая рука с браслетом Tiffany Victoria из платины с бриллиантами ($15000) и драгоценным золотым маникюром ($150). Запечатлев все это, помещает хронику своего дня в Инстаграм. Фотки же самого раута, где она, Людка, обнимается с Кейт Мосс, Хью Грантом и другими селебритис, будут обнародованы на обратном пути… Неожиданно вагон дернулся сначала вперед, потом – с силой – назад. За окном остановилось движение. Людка с размаху клюнула носом в стол, прямо в комплект постельного белья. Повезло. Рядом со служебным купе что-то громыхнуло, и тут же раздался резкий вскрик: «Fucking shit![2]». ПО-АНГЛИЙСКИ! В ПЛАЦКАРТНОМ вагоне! Поезда «ЭНСК – БАЙЧУРИНСК»! «Наверное, показалось», – решила Митрофанова, высовываясь в коридор, и чуть не споткнулась о лежащего в узком проходе мужчину лет сорока. Он был прилично одет, тщательно выбрит, хорошо пахнул. – Sorry, could you help me[3]? – обратился он к проводнице. – I think I twisted my leg[4]. – И-но-зе-мец! – прерывистым шепотом произнесла она, не веря своим глазам. – Валяется у меня под ногами! Неужто мой ангел-хранитель вернулся с перекура? Девушка помогла пассажиру подняться, устроила его на свою полку, приложила к ушибленному месту холодную банку пива. – Митрофанова, твою мать! – заорала вдруг рация голосом начальника поезда Степана Иваныча. – Какой-то долбо.. клюй из твоего вагона дернул стоп-кран. Иду к тебе акт составлять. «Попала, – за­ка­ти­ла гла­за Людмила. – Ща все нервы мне истреплет, всю холку повыгрызет», – и дверь служебного ку­пе с гро­хо­том от­ка­ти­лась в сто­ро­ну. – Лежать, не двигаться! – скомандовала она иностранцу и помчалась в конец вагона. Там, на боковой полке, рядом с аварийным окном, дремала бабка лет восьмидесяти, а на стоп-кране, над ее головой, болталась авоська с апельсинами. «Какой сон прервала, хрычовка! – скрипела зубами девушка, возвращая стоп-кран в первоначальное положение. – Вещий – с четверга на пятницу!». С появлением начальника поезда сон у божьего одуванчика как рукой сняло. На все его выкрики о риске схода подвижного состава с рельсов и возмещении ущерба травмированным пассажирам, старушка лишь плакала и крестилась. Составив акт, Иваныч поручил Людмиле «так запудрить мозги чужестранцу, чтоб тому и в голову не пришло подавать иск на РЖД». – На каком языке? – всплеснула руками та. – У меня английский – в объеме словаря военнопленного. – А у меня – в объеме глухонемого Герасима. Выкручивайся, как хочешь, – и потопал к себе досыпать. Людке опять повезло. Иноземец не только понимал по-русски, но и сносно на нем разговаривал – экстремальная ситуация на короткое время «выбила у него пробки». Очередной удачей было то, что предполагаемый вывих оказался ушибом. Мужчина прихрамывал, но передвигаться мог. Тайлер Эванс оказался англичанином, приезжавшим в Энск «по делам фирмы». Он страдал аэрофобией, а потому передвигался по миру на чем угодно, только не на самолете. В поезде «Энск – Байчуринск» Тайлер в спальном вагоне выкупил всё купе, в нем и ехал. Среди ночи на него вдруг напал такой жор, что дождаться восьми утра он уже просто не мог. Вот и отправился в вагон-ресторан будить повара и канючть еду. В Лондоне его убедили, что в России за валюту из любого правила сделают исключение. Однако британцу не повезло: мало того, что ресторанная дверь оказалась закрытой, так он еще и ногу повредил, возвращаясь в свой СВ. Людмиле стало жаль чужеземца, и она наложила тугую повязку на его голеностоп. Затем сделала Эвансу два многоэтажных бутерброда и чудо-чай с лимоном и бергамотом. Чай, от которого становится тепло на душе. Даже если эта душа лишь на четверть русская. Глаза заморского гостя светились благодарностью. Он ел с таким аппетитом, что Митрофанова расхохоталась. – Чем тебя дома жена кормит? – забросила она удочку, метнув беспокойный взгляд на свое отражение в дверном зеркале. Прическа была в порядке, а вот ошейник с символикой РЖД съехал на затылок – пришлось поправить. – У меня нет жены – развелись. Зато есть взрослая дочь Аманда, которая совсем не интересуется семейным бизнесом и намерена поступать в Лондонский университет искусств. – А что у тебя за бизнес? – засветились в глазах Людки хищные огоньки. – Крупная дистрибьюторская компания и небольшая консалтинговая фирма, – простодушно отчитался Тайлер. – На прошлой неделе мы открыли филиал в Энске, так что Россия для меня теперь не чужая. Митрофанова сглотнула обильно выделившуюся слюну и, мысленно перекрестившись, пошла в наступление. Хотя нет, наступление – слишком скромное определение действий девушки – Людка бросилась на Тайлера охотничьим соколом… На свадьбе четы Эванс гуляла вся поездная бригада во главе с Иванычем, а также сотрудники Энского «филиала» Лондонской консалтинговой фирмы, родственники и соседи Людмилы. Отряд гостей неожиданно пополнила делегация школьных приятельниц невесты, состоящая из Жанки Поликарповой, Тоньки Бережной и Сашки Остроумовой. Когда Людка увидела их под ЗАГСом, то чуть жвачкой не подавилась от удивления. И как они только время выкроили в своем плотном графике? Оказалось, барышни рассчитывали на знакомство с лондонскими приятелями жениха. Не обнаружив последних в зале ресторана, они отозвали Митрофанушку в укромный уголок и стали слезно умолять выдать их замуж в Туманный Альбион. Возраст, профессия, внешность и даже цвет кожи обладателя британского паспорта значения для них не имели. Прямо, как в известной пародии на Маяковского: Да будь ты хоть негром преклонных годов, Предрасположенным к блуду, Любить тебя буду я только за то, Что ты меня вывез отсюда. – Зачем вам этот геморрой при ваших-то покровителях? – поразилась новоявленная миссис Эванс. – У вас же, девки, – полная «лакшери»? Я в Инсте часто к вам захаживала и от зависти чуть не лопнула. Мне до смерти хотелось иметь такого поклонника, который оставляет под дверью сто одну розу. Катает на яхте, лимузине и самолете. Оплачивает брендовые шмотки, путешествия, пластические операции. Знаете, сколько раз я ревела от комплекса неполноценности? Что вы! Это была настоящая драма… – Фигня это все, Людка! Понты и дурилово, – признались ей захмелевшие товарки и, по большому секрету, поведали, что розы для фотосессии брали напрокат в специальной фирме, а Жанка – та вообще регулярно бегает в цветочный магазин, расположенный на первом этаже ее дома, и за бутылку лимонного ликера делает там селфи с «миллионом алых роз». – А лимузины-яхты-самолеты? Тоже очковтирательство? – Оно самое, – хитро усмехнулась Тонька. – Аренда антуража для фотосессии – двадцать тысяч рублей – каждый. – А брендовые тряпки за сумасшедшие деньги? – не верила своим ушам Митрофанова. – Подделки, – махнула рукой Остроумова, – и «лабутены» мои ненастоящие, и эта сумочка а-ля Fendi, и пиджачок – с вещевого рынка. – Ой, девки, вас же туча людей ненавидит, – покачала головой Людмила. – И как вы только сглаза не боитесь? – Провокационные фотки получают запредельное количество лайков, – просветила Бережная «темную, как дупло» Людку. – Чем раскрученней аккаунт, тем больше шансов заработать на рекламе какого-нибудь дерьма: кремов для загара, средств для похудения, корма для кошек и т.д. – Не, ну, с прикуриванием от горящей стодолларовой купюры ты, канеш, лишканула, – попеняла подружке Поликарпова. – Там и слепому видно, что она фальшивая. На фиг так палиться? – Зато черная икра в миске у Барсика – настоящая. Брат из Астрахани целое ведерко привез. Хватило на несколько фотосессий, – похвасталась Тонька. – А ты, Жанчик, завидуй, молча, если своего креатива – кот наплакал. – А бесконечные путешествия? – все не могла успокоиться невеста. – Вы дома, хоть иногда, бываете? – Да мы из него и не выходим, – хохотнула Сашка. – А как же Париж, Милан, Барселона? Подружки переглянулись и, немного помешкав, выдали-таки свою «военную тайну». Оказывается, они прикормили «толкового хакера и веб-дизайнера». Тот с помощью фотошопа делает их худее и сексапильнее, но главное – подставляет под изображение девушек любой фон: Эйфелеву башню, Голливудские холмы в Лос-Анджелесе, Бреда Пита с принцем Монако… Затем меняет геолокацию в настройках фото и – ап! – они уже лежат не на берегу местной речки-Вонючки, а на белом песке греческого острова Закинтос. – А зачем вам это все, если оно ненастоящее? – не могла взять в толк Людка. – Народ дразнить? – И это тоже, – кивнула головой Сашка. – Но, в основном – для поднятия ставок. Изучая наши фотки в Инсте, кавалеры сразу понимают, что ТАКИХ телок не приглашают в поездку по Золотому кольцу России, не водят в Макдак, не одаривают астрами, купленными у бабок на автобусной остановке. Наши странички громко и отчетливо заявляют: «Мы – девушки дорогие, не тусующиеся с нищебродами и понторезами!». – Не важно быть – умей казаться! – поддержала подругу Антонина. – Крупная рыба клюет только на крутую наживку. – А Жучка? А Маринка с Танькой Ефремовой? Они тоже блефуют? – Неее, эти – в эскорте – завистливо вздохнули девчонки. – Там стабильно четыре выезда в год к заморским толстосумам. Начинали скромно: с Турции, Египта и Эмиратов. Летали туда вахтовым методом на две недели, заколачивая при этом четыре тысячи зеленых джорджиков. Сейчас уже допущены до обслуживания «белых людей» – мотаются исключительно в Лондон, Париж, Берн, Монако... А это уже – совсем иные бабки. – Видела сколько у них подписчиков? Это ваааще. «Отсюда и ценники», — с обидой в голосе произнесла Сашка. – Скоро квартиры шикарные купят в центре столицы, козы пуховые. – Ничего удивительного, – поправила Жанка свою рыжую челку. – Они вовремя в Москву сдристнули, вовремя рожи свои перекроили, вовремя английский с французским выучили. Вот и косят теперь бабло не по-детски. Не то, что мы со своей рекламой гигиенических прокладок… От услышанного у Людки под фатой волосы встали дыбом. Выходит, зря она психовала, комплексовала, завидовала чужому счастью, взятому напрокат. Выходит, она ничем не хуже своих подружек. Даже лучше, ведь не каждая проводница из «солнечной плацкарты» переходит сразу в «высшую лигу». Сегодня Люси, как называют Людку британцы, живет в семейном особняке Эвансов в престижном лондонском пригороде Оксшотт. Она выучила английский и подружилась с Амандой, которая моложе мачехи всего на семь лет. Девушки вместе носятся по модным показам, музыкальным фестивалям, горнолыжным курортам. Гарцуют на белоснежных кобылицах, плавают в бассейне с минеральной водой, устраивают домашние костюмированные вечеринки. Сбылось практически все, что видела Митрофанова в своем вещем сне, явившемся ей с четверга на пятницу. Вот только фото свои она в социальные сети не выставляет, чтоб не вышло, как в анекдоте: – Батюшка, грешна я: чревоугодничала, пила, блудила… – Знаю, дочь моя. – Откуда?! – Подписан на твой Инстаграм. [1] модель, актриса, прочее [2] Вот дерьмо! [3] Извините, не могли бы вы мне помочь? [4] Кажется, я подвернул ногу.