Православие в Речи Посполитой: между сильным Римом и слабой Москвой

К середине XVI века православная церковь уже не воспринималась большинством русинско-украинского нобилитета как ценный карьерный актив, в который стоило инвестировать время и силы, а потому пребывала не в лучшем состоянии. По мере сближения Польши и Литвы участились «прокси-войны», инициированные польской католической церковью с целью рейдерского захвата активов (прихожан и земель). Так в 1569 году сторонник львовского католического епископа Станислава Сломовского Иван Лопатка Осталовский пытался вооруженным путем отобрать собор и епископство у православного епископа Гедеона (он же Григорий Балабан). Земли и собор Гедеон сохранил, но всю жизнь ему пришлось отбиваться от нападок такого рода и спасло его только личное вмешательство польского короля. Навязанная православным Речи Посполитой уния 1596 (суть её была такова: православная церковь сохраняет все свои обряды, но переподчиняется Папе Римскому) встретила неприятие самых авторитетных православных деятелей польской Украины: уже упомянутого львовского епископа Гедеона и его коллеги из Перемышля епискова Михаила (Матвей Копыстенский). Оба епископа обвиняли епископов помельче в переходе под римскую юрисдикцию без их на то санкции, а короля и нобилетет Польши они упрекали в нарушении условий Варшавской конфедерации 1573 года, согласно которым в королевстве и княжестве гарантировалась свобода вероисповедания. Так на Украине началась холодная гражданская война между сторонниками и противниками унии. Впрочем, она периодически превращалась в горячую (оба епископа продолжали исполнять свои обязанности даже будучи официально лишенными сана): сторонники обеих партий прибегали к насилию и, к сожалению для православных, у католиков получалось лучше (потому что в процессе отъема земель и крестьян у православных монастырей активно участвовала шляхта). Униатский митрополит Потий (Ипатий Поцей), кстати, довольно большое число епископов склонил на сторону унии довольно мощным аргументом про то, что противники унии суть османские шпионы: подчинение Константинопольскому патриархату фактически означало духовную зависимость от людей, находящихся под колпаком султана-мусульманина. При этом среди паствы уния не пользовалась чрезмерной популярностью и дело в социальной структуре политии: многочисленные украинские крестьяне и немногочисленные украинские горожане постоянно страдали от шляхетского беспредела и введение установление латинского контроля над церковью небезосновательно воспринимали как закрепление их подчинения полякам. На периферии королевства, в Запорожье, однако оставалась казаки — мощная вооруженная группировка «народа рыцарей и православных христиан», как их называл православный деятель Мелетий (Максим Смотрицкий) до своего перехода к поддержке унии. Позднее, в 1640-х с них начнётся кризис и распад Речи Посполитой. Но это уже другая история. В условиях давления внутри Польши «неуниатское» православное духовенство с 1620-х гг. всё чаще обращается за помощью (в первую очередь финансовой) к правителям Московского государства. Правда, вес Москвы тогда был не так велик и возможности её тоже были весьма ограниченными. Впрочем, в исключительно тяжелых условиях того времени это помогло укрепить позиции Москвы среди православных Украины и сформировать «промосковскую» партию среди украинского духовенства, которая рассматривала переход Украины в русское подданство как гарантию своих прав и привилегий. Но некоторых серьёзных побед православные Польши могли добиваться благодаря благоприятному стечению обстоятельств и зарубежному лоббистскому ресурсу. В 1632 году Константинополем в качестве Киевского «неуниатского» митрополита был назначен Петр Могила, человек из очень хорошей семьи (его отец был господарем Валахии и Молдавии). Польский король справедливо рассудил, что Османы (отношения с которыми двигались только в сторону ухудшения начиная со второй половины XVI века) обязательно попытаются поэксплуатировать больную для Польши тему церковного раскола и инициировал возвращение православной церкви части ранее отобранного имущества (главным образом, монастырей и храмов). Король также дал своё формальное разрешение на разделение Православной церкви в королевстве на униатскую и константинопольскую — что, впрочем, не ослабило напора шляхты и католического духовенства по части продвижения унии. Сам Могила преследовал своей целью развитие системы православного образования и подготовки православных священников на уровне достаточно высоком для того чтобы они могли конкурировать с латинянами за умы и души населения. Нужно сказать, что его усилия принесли свои плоды и их результаты были закреплены его преемником митрополитом Сильвестром (в миру Коссов). Выхода за тематические и хронологические рамки нашей статьи, что это также имело последствия и для России, где впоследствии выходцы с Украины были диспропорциального сильно представлены в среде православного духовенства. При Могиле и Сильвестре православная церковь Украины неплохо закалилась в боях как богословского, так и более материального характера (не забываем о непрекращающемся прессинге католиков), но восстания казаков Хмельницкого и его победы многократно усилили переговорную позицию православных внутри королевства. При этом Сильвестр в переписке с поляками подчеркивал свою верность королевству, а когда приход русских стал неминуем, торговался с царем насчет привилегий и независимости Киевской митрополии — и даже мешал русским войска строить крепости (!) на своей территории. Это кстати привело к тому что Киевская митрополия занимало особое место в России следующие полстолетия, пока, наконец её независимость не была окончательно ликвидирована. Но этот процесс был не таким напряжённым как процесс навязывания унии при поляках поскольку «промосковская» партия в украинском духовенстве была уже достаточно сильна и многочисленна (не в последнюю очередь потому что русские войска уже находились в регионе и это был серьезный аргумент в любом теологическом споре). История принятия унии и дальнейших разно — это классический случай «просчёта в ходе заключения брака по расчёту». С позиции 1596 соглашательская позиция львиной доли православного духовенства Украины выглядит вполне разумно: Речь Посполитая была огромным и сильным государством, отсталость которой по сравнению с ведущими державами того времени ощущалась куда менее остро, чем скажем сегодня у Италии по сравнению с Германией. Польша обладала всем что ценилось государствами того времени: огромной территорией и большим населением. Единоверцы из Московского государство объективно могли предложить православному духовенству Украины очень немного. Ставя на политический союз с поляками, православное духовенство ставило на возможность развития в рамках этой политической структуры (как фанариоты в Османской империи поставили на союз с султаном в рамках проекта возможного возрождения Ромейской державы). Однако союз этот изначально был неравным поскольку самая мощная группа поддержки православного духовенства, запорожские казаки, находились слишком далеко от политических и экономических центров Речи Посполитой и не могли помочь православной церкви в её политических и имущественных спорах. С другой стороны, высшие функционеры православной церкви быстро сделали правильные выводы из ситуации и не сломались под прессом, создав сильную конкурентоспособуню организацию, которая в итоге добилась своих целей — вывода украинского населения из-под юрисдикции Рима и сохранению православной культуры региона.