Социализму снова требуется «человеческое лицо»
«Левый поворот» в экономике и в общественной жизни, который уже не первый год периодически обозначается на горизонте то неким мейнстримом, то в виде «страшилки» для либерального вектора развития, в любом случае остаётся актуальной точкой приложения сил в дискуссиях — как в политических кругах, так и на страницах экономической публицистики. «Актуальные экономические воззрения современных левых (социалистов, социал-демократов): потенциал теории и практики на современном этапе» — такова была тема круглого стола, который 29 января 2020 года организовала редакция «Инвест-Форсайта» в рамках программ Клуба проектирования будущего. В разговоре приняли участие депутат Госдумы РФ нескольких созывов Анатолий Голов, заместитель министра труда и занятости населения РФ в 1992–93 гг.; сопредседатель Центрального совета Межрегионального профсоюза работников высшей школы «Университетская солидарность», член Координационного совета Союза демократических социалистов Павел Кудюкин и член Совета «Левого фронта», участник «Болотного дела» Леонид Развозжаев. Ниже приводится расшифровка наиболее ключевых моментов дискуссии. Между казарменным планом и «зоопарком» с открытыми клетками А. Голов. На самом деле, помимо понятий «рынок» и «план», есть ещё и третий элемент, играющий важную роль в современной экономике: это регулирование. Напомню, перестройка в середине 80-х годов действительно начиналась с обсуждения дилеммы — «план или рынок»; и в дискуссиях, которые в тот период бурно проходили, в том числе в ленинградском клубе «Перестройка» (в котором и я принимал участие), явно не хватало места для отдельного пункта — «регулирование». Известный радикализм постановки вопроса объяснялся тем, что до этого все мы жили в жёсткой плановой экономике. Я лично прекрасно помню: в бытность моей работы в Инженерно-экономическом институте по разнарядке Госплана нам выделялись поштучно (!) электронно-вычислительные машины. Я уверен, сегодня уже всем ясно — такой план нам не нужен. Но были и активные товарищи — их имена у всех в памяти, — которые неустанно убеждали окружающих, что придёт рынок и он всё расставит на свои места. Сейчас, спустя почти 30 лет, мы видим во всей красе, как он «расставил». Результат я бы сравнил с «эффектом» плохого зоопарка: если нормальные вольеры построить не можем, давайте откроем клетки. Поэтому чего удивляться, когда жирафы, лоси, зайчики быстро были расставлены на свои места… Да, нужен баланс между экономикой и социальной справедливостью. Но надо понимать, что если первая часть связки — экономика — не работает, не будет в итоге и справедливости. Вед.: Анатолий Григорьевич, здесь в вас больше говорит сопредседатель социал-демократической фракции партии «Яблоко» или депутат Госдумы ряда созывов от партии «Яблоко»? А. Голов. Тут никакого противоречия нет; сама партия в политическом спектре позиционирует себя социал-либеральной, но в её составе есть фракции, что лишний раз говорит о демократизме её устройства. Я представляю её левое крыло. Вообще, мне с единомышленниками пришлось стоять у истоков российской социал-демократии — вот как раз с Павлом Михайловичем Кудюкиным мы в конце 80-х годов учреждали Социал- демократическую ассоциацию, это было в Таллине, ещё в Советском Союзе. И я хотел бы обратить внимание на одну специфическую особенность социал-демократов. Россия с началом 90-х годов оказалась в положении, когда она из советского «зазеркалья» рухнула в дикий капитализм; выяснилось, что просто так перенести социал-демократические идеи в него никто не смог: ни Г. Х. Попов, ни позже А. Н. Яковлев и М. С. Горбачёв — ничего получилось. Это «зазеркалье» давит. Подтверждается в очередной раз грустное правило: то, что показало свою жизнеспособность в Европе, включая даже страны бывшего соцлагеря, нельзя просто так перенести к нам — не работает. Социал-демократы не знают идеального решения. Они его ищут и готовы искать с другими, опираясь на свои принципы и ценности. Я боюсь идеалистов, которые знают «как надо». Идеалисты, уверенные, что «надо только так», убили людей в мире за свои идеи гораздо больше, чем все остальные. Для этого достаточно вспомнить хотя бы Кампучию времён «красных кхмеров»… Возвращусь к экономической проблематике — мир пока не придумал ничего более оптимального для экономики, чем регулируемый рынок. Но мой пример с зоопарком иллюстрирует рынок, который не регулируется должным образом государством. Не лучше положение в России и в настоящее время: рынок задушен в интересах группы лиц, которые приватизировали государство. Своеобразный госкапитализм. Выход — регулируемый конкурентный рынок, удовлетворяющий потребности потребителей и отбирающий хороших производителей и продавцов. Приближённые к власти не должны иметь возможность «съедать» остальных и грабить бюджет. Прогнозы и проекты левых П. Кудюкин. Я считаю, картина ещё более сложная. Напрашивается даже не треугольник, а четырёхугольник: рынок — план — прогноз — регулирование. На примере современных развитых экономик можно проследить, насколько все эти четыре компонента достаточно непросто друг с другом взаимодействуют. Планирование в них также присутствует, но — не советского типа, нужно подчеркнуть; оно не происходит в натуральном измерении, по номенклатуре товаров. А задействуется индикативное планирование; без него нельзя построить государственный бюджет как план государственных расходов, ориентированных на достижение стратегических целей и решение текущих задач. Тут даёт о себе знать серьёзная проблема: современная экономика (как национальная любой страны, так и мировая) сложно устроена и настолько динамично развивается, что сильно сокращаются горизонты прогнозирования. Невозможно экстраполировать существующие тенденции на сколько-нибудь длительный срок. Появляются новые методы в виде форсайтов, но это уже больше некое проектирование, а не прогнозирование. То есть вырабатывается набор целей и сопряжённых с ними дорожных карт, причём сами цели приходится всё время корректировать. Так что дихотомия «план — рынок» явно однобока. На самом деле всё намного разнообразнее. Тем не менее планирование на Западе существует, в том числе на уровне крупных корпораций. В 60-х — начале 70-х годов ХХ века Дж. К. Гэлбрайт в своих известных работах «Новое индустриальное общество» и «Экономические законы и цели общества» показал, что внутри крупных корпораций работают совсем не рыночные отношения. Там могут быть применимы квазирыночные модели, схожие с советским внутренним хозрасчётом, но лучше построенным. Система трансферных цен внутри транснациональных корпораций — не рыночный механизм. Ну а если идти не от Гэлбрайта, а от нынешней российской экономической реальности, то в отечественных крупных корпорациях использование трансферных цен как способ вывода прибыли из-под налогообложения — отдельная песня… В цивилизованных экономиках нерыночное регулирование и саморегулирование осуществляется и договорными методами. При них учитывается рыночная конъюнктура и стоимостные соотношения, но в то же время хозяйствующие или социальные субъекты устанавливают общие правила взаимодействия, в том числе по выработке общего мнения по конкретным показателям. Классический пример такого горизонтального внерыночного регулирования — социальное партнёрство в трудовых отношениях или во взаимоотношениях потребителей с естественными монополиями в сфере ценообразования. А. Голов. Речь идёт о саморегулируемых организациях. П. Кудюкин. Совершенно верно. Вед.: Государственно-частное партнёрство также можно зачислить в этот инструментарий? П. Кудюкин. В какой-то мере да. Но пока, если опираться на российский опыт, подобное партнёрство, к сожалению, открывает широкое пространство больше для потенциально коррупционных манипуляций. Л. Развозжаев. Я в этом разговоре лицо, как говорится, не постороннее и заинтересованное — по той простой причине, что до того, как пришёл в политику и, в частности, в левое движение, приобретал начиная с 1993 года конкретный опыт занятий малым бизнесом, причём не в столице, а в сибирском регионе. По большому счёту согласен с прозвучавшими оценками, но всё же считаю их ценными на среднесрочную перспективу: на 30–40–50 лет. Для современных левых партий, на мой взгляд, важен несколько иной экономический ракурс, который бы учитывал, что общество должно развиваться по сценарию, когда потребности людей учитывались бы не только через рыночные механизмы. Сейчас миллионы людей на планете отчуждены от общественных благ, у них нет элементарной возможности заработать. Рынок устроен таким образом, что не создаёт необходимого объёма продукции, потому что у людей — потребителей товаров и услуг — нет возможности её покупать. Соответственно, встаёт вопрос о переходе к более планируемой экономике, к тому, чтобы, условно говоря, в каждом городе численностью населения не менее 50 тысяч человек была налажена полная производственная цепочка замкнутого цикла, чтобы функционировали не только мелкотоварные заводики и не кустари, а прежде всего современные высокотехнологичные комбинаты. Те же мясоперерабатывающие и молочные комплексы. И чтобы вокруг этого города высился не бурьян — как часто можно наблюдать сегодня, — а плодородные поля, поставляющие продукцию на предприятия. А. Голов. Ну, это опять мнение идеалиста, выраженное примерно в формуле «Я знаю, как сделать, и все будут счастливы». В результате все опять будут ходить в одинаковых пальто и покупать хлеб, привезённый с единственного хлебокомбината. Мы стали подзабывать о мудрости, не сегодня сформулированной: благими намерениями вымощена дорога в ад. Напомню известные слова Александра Галича: «Не бойтесь тюрьмы, не бойтесь сумы, / Не бойтесь мора и глада, / А бойтесь единственно только того, / Кто скажет: «Я знаю, как надо!» Мне в группе командированных советских специалистов довелось работать 40 с лишним лет в Африке, в Гвинее, причём в самой глубинке. Я воочию видел, что такое крайне низкий уровень жизни населения. То планирование, о котором вы, Леонид, говорите, и никакая помощь извне эту жизнь не улучшили бы. Просто по той причине, что всю эту помощь «по дороге» разворуют. Теперь давайте перенесёмся в родную страну и сравним некоторые показатели с их аналогами советских лет. У меня простой обывательский вопрос, рождающийся всякий раз после похода в ближний магазин: откуда всё это изобилие на прилавках взялось, почему это всё производится? Л. Развозжаев. Вы считаете, у нас сейчас в стране много производится конечной продукции? А не кажется ли вам, что все наши достижения основаны на том, что РФ продаёт углеводородное сырьё и в обмен на нефтедоллары приобретает продовольствие, а в промышленности продолжает процветать отвёрточная сборка? А. Голов. Да производится достаточно много в стране! Импорт сейчас значительно меньше 50% — сверьте со статистикой. А в АПК он составляет максимум 20%. Люди хотят лучше жить, они проявляют активность; даже тот несовершенный, коррупционный рынок, который у нас есть, позволяет обеспечивать основные потребности россиян. П. Кудюкин. Я бы обратил внимание коллег на два разнонаправленных процесса: продолжается концентрация капитала и одновременно — идёт деконцентрация и децентрализация производства. Огромные корпорации выделяют в своей структуре предприятия разного размера; можно даже наблюдать, как под крышей одного холдинга развивается внутренняя конкуренция. Подготовил Алексей Голяков
