Поле, минное поле - Жители Санкт-Петербурга и Ленобласти до сих пор погибают и калечатся от боеприпасов гитлеровцев

Самый свежий случай – мина времен ВОВ была обнаружена 22 января этого года у дома №17 по пр. Науки во время земляных работ (замена труб). Сначала СМИ называли «боеприпас» гранатой, но позже саперы Росгвардии пояснили, что это минометная мина. Немецкая. 20 января в поселке Пески (Ломоносовский район Ленобласти) обнаружены сразу 32 гранаты советского производства РПГ-41 и РГД-33 времен ВОВ. 17 января немецкие артиллерийские снаряды были найдены на территории завода «Северная верфь». В данном случае, к счастью, никто не пострадал. Но не всегда так везет. Лучше уничтожать на месте, но… Как говорит инженер-сапер инженерно-технического отдела петербургской Росгвардии Алексей Кондрашкин, в Санкт-Петербурге ежегодно находят под тысячу боеприпасов времен ВОВ, из них до 90% представляют реальную опасность. Как правило, в Ленобласти взрывоопасное «эхо войны» обнаруживают в лесу, а потому его удобно уничтожать на месте. Почему на месте? Такие снаряды, мины и бомбы подверглись коррозии, многие уже взведены, потому их погрузка и дальнейшая транспортировка на специальный полигон крайне опасна. Лучше на месте. Но вот в городе это сделать крайне затруднительно, хотя иной раз нет выхода. Тогда жителей близлежащих домов эвакуируют, перекрывают дороги, короче, «а город думал, что учения идут». Хорошо, когда боезапас заметят грамотные люди, которые поймут, что это такое, и вызовут соответствующие службы. Но, к сожалению, от «эха войны» в Петербурге и Ленобласти страдают и погибают за послевоенные годы тысячи людей. И от этого никто не застрахован. Так, в прошлом году 20-летний петербуржец подорвался на мине на Октябрьской набережной, в сам центре города! Пришлось ампутировать ему руку. А вот другой молодой человек в Ленобласти (Кировский район) погиб при аналогичном взрыве. В МЧС региона сообщили: «Мина обезвреживаемая, но могла быть установлена на неизвлекаемость, кроме того, особенностью мины данного типа является то, что детонатор изначально установлен в ее корпус, а, значит, она остается опасной независимо от того, вставлен в нее взрыватель или нет». Известно, что данный человек был «черным» копателем – и к этому сообществу мы еще вернемся. Все в том же Кировском районе 47-го региона на мине времен войны подорвался 30-летний житель Подмосковья, который был копателем как раз официальным – из отрядов поисковиков, согласованных с Минобороны. Он выжил. Вообще таких случаев полно. В Ленобласти вообще много, в Петербурге просто много. Есть ли какие-то алгоритмы действий, чтобы обычному гражданскому человеку не наступить во всех смыслах на «эхо войны»? В опасности грибники и «черные» копатели Совокупное мнение сотрудников МЧС и Росгвардии по Ленобласти: «В регионе в лесах различных боеприпасов видимо-невидимо. Бои шли ожесточеннейшие, и не только в ВОВ, но и так называемую финскую. Абсолютно невозможно определить, сколько в лесах осталось боезарядов различных моделей, но счет идет на несколько десятков тысяч. Да, бывают случаи, когда культурный слой выносит снаряды, мину на поверхность, и на них напарываются грибники, охотники. Как этого избежать? Это трудно, потому что та же мина десятилетиями обрастает мхом, она почти не отличимая от ландшафта. Но все-таки надо смотреть в оба, она зарастает не вся. Лес вообще территория повышенной опасности во многих аспектах – лучше выбирать для того же сбора грибов проверенные годами места. Но, по статистике, чаще всего подрываются «черные» копатели, которые охотятся за оружием и другими артефактами типа медальонов солдат для дальнейшей продажи. Что им посоветовать? Не копать. Но это, понятно, во внимание не примется. Тогда – рыть только по поводу стрелкового оружия, с взрывчатым даже не связываться при обнаружении, не пытаться извлечь из него тротил. Это без всякого преувеличения смертельно опасно, да и сколько таких подрывов уже было. И сообщать, пусть анонимно, о таких находках нам». В опасности коммунальщики и газовики В соответствующих службах Санкт-Петербурга указывают на особенности города в этом нюансе: «Понятно, что в Питере боезарядов времен ВОВ меньше, чем в Ленобласти. В данном случае статистика велась, не знаем насколько она точная для тех-то условий блокадного города, но имеющиеся факты такие - немецкая авиация совершила 272 воздушных налета, и было сброшено 69 613 зажигательных и 4686 фугасных бомб. А вот хоть какой-то более-менее точной статистики по артиллерийским обстрелам города с Пулковских высот не имеется. Что касается противопехотных мин, то их частенько устанавливали в Ленинграде прямо в центре диверсанты. Так вот, неразорвавшихся боезарядов в городе было достаточно много, немало их и сейчас. На нашей памяти люди их находили даже при ремонте в своей квартире – в стене. Застряла когда-то. Также ремонтники регулярно натыкаются на такие вещи при замене асфальта. Коммунальщики вообще нами на постоянной основе инструктируются на предмет обнаружения подобных предметов. Массированная замена теплотруб – это почти гарантированная находка. Что можно посоветовать жителям? Но это как в метро объявляют: «При обнаружении непонятных предметов, не прикасайтесь к ним и обратитесь к сотруднику метрополитена». В нашей случае – позвоните просто в полицию, а дальше она переадресует информацию куда следует». Бомба в Летнем саду Автору вспоминается рассказ Олега Бабушкина, в 1990-е годы старшего следователя ленинградской прокуратуры. Он поведал, что мегапопулярнейший тогда журналист Александр Невзоров в 1991 году снял сюжет о бомбе времен ВОВ в Летнем саду. Он узнал о ней из каких-то своих источников, но не уведомил органы, дабы репортаж в «600 секунд» вышел ярче. Информация Невзорову поступила утром, а сюжет вышел в 21:35 по Москве. И как бы получается, что целый день люди ходили по бомбе, подвергая свои жизни опасности. Недавно корреспондент «Нашей версии» уточнил у самого бывшего репортера, было ли такое. Невзоров отшутился: «Я тогда вообще был большой мерзавец». Но главное тут другое в этой истории – боезапас гитлеровцев можно встретить в любом месте Санкт-Петербурга. Спустя более семидесяти лет после бомбежек и обстрелов, горожане продолжают гибнуть и калечатся от «эха войны». Ни один эксперт не даст ответа, сколько еще десятилетий это будет продолжаться.