РАНо радоваться. Как изменится управление российской наукой

Академия выжила В советские годы заниматься наукой было выгодно во всех смыслах: интересно, денежно, престижно. В своих интервью ученый-экономист Сергей Гуриев неоднократно рассказывал, что академическая карьера в СССР сулила больше всего свободы. Недаром многие впоследствии талантливые предприниматели начинали свой путь в Академии наук Советского Союза – Петр Авен, Борис Березовский и являются тому подтверждением. Творческая атмосфера и свободный график способствовали появлению в Академии большого числа креативных людей. Как известно, в 1990-е годы ситуация резко изменилась, наука перестала приносить доход, а таксист мог зарабатывать больше профессора. Впрочем, в некоторых регионах такое разложение доходов существует и по сей день. В нулевые началось реформирование российской науки, стали появляться государственные задачи, под которые начали выделять финансирование. Соответственно, над учеными вырос еще один потолок – из бумаг отчетности. У чиновников стало возникать все больше вопросов. А как нам измерить эффективность ученого? А зачем нам фундаментальные исследования? Таким образом, в 2013 году имущество РАН передали только что созданному Федеральному агентству научных организаций. По мнению старшего научного сотрудника Центра изучения Центральной Азии, Кавказа и Урало-Поволжья, института востоковедения РАН Михаила Рощина, «подчинение академических учреждений ФАНО не способствовало укреплению российской науки». Найти в России ученого, который с этим был бы не согласен крайне затруднительно. В 2014 году для ученых стали вводить KPI по цитируемости, что привело к массовому возмущению в научном сообществе. Боровшийся с этим президент РАН Владимир Фортов в сентябре 2017 года переизбран не был, а с приходом на пост главы РАН Александра Сергеева реформа, по сути, завершилась. Назначение в 2018 году на должность министра высшего образования и науки экс-главы ФАНО Михаила Котюкова, по роду своей деятельности – финансиста, также не способствовало нахождению взаимопонимания между учеными и чиновниками. «Реформа с Академией наук приостановилась. Академия выжила, но что будет в будущем – остается надеяться на руководство, на Сергеева. Плохо, что Академия утратила бюджетный статус. РАН стала заложницей тех людей, которые наверху что-то решают», – подвел итоги работы покинувшего свою должность в январе этого года Котюкова Михаил Рощин. Гранты Принесло ли пользу реформирование РАН – большой вопрос. Если зайти на сайт ученые-исследователи.рф, где публикуются вакансии для людей, ищущих себя в академической сфере, то легко можно обнаружить, что зарплаты, даже на полной ставке, редко переваливают за отметку в 20-30 тысяч рублей в месяц. И это в Москве! При этом ученые вынуждены заполнять массу бумаг, особенно если участвуют в грантах – единственной на сегодня возможности зарабатывать достойные деньги (особенно это касается исследователей-гуманитариев). «Гранты – это хорошая система оплаты труда, как дополнение к основному финансированию, а не как его замена. Я напомню, что финансирование российской науки согласно указу президента Путина от мая 2012 года должно было составить 1,77% от ВВП, сейчас по данным Академии наук финансирование находится на уровне 1,1% – и это из всех источников. По данным комитета по образованию и науке Госдумы, на текущий момент финансирование из бюджета составляет 0,44% ВВП, что почти в четыре раза меньше нормы», – рассказал первый заместитель руководителя комитета по образованию и науке Государственной Думы Олег Смолин. По мнению астрофизика, главного редактора газеты «Троицкий вариант» Бориса Штерна, грантовая система «как-то» работает, но постепенно вырождается. «Она стала более «олигархической»: усекаются небольшие «демократические» гранты – такие, как инициативные проекты РФФИ, остаются более крупные относительно малочисленные гранты, в получении которых большую роль играет административный ресурс. Происходит своего рода монополизация. Нужна, наоборот, максимально диверсифицированная система грантов, поскольку сама наука очень диверсифицирована по своей структуре. В ней работают и крупные коллективы, и одиночки, соответственно и гранты нужны совершенно разные», – добавил исследователь. «Много нелепостей творится!» Благодаря популярности грантов возникла другая проблема. Одной из основных форм отчетности по использованию выделенных средств является учет цитирований, публикаций. Особенно приветствуются публикации в западных журналах, но для отчета о сделанном зачастую может хватить и текстов в российских изданиях из списка ВАК. Спрос рождает предложение, популярным методом печати статей стала публикация за деньги. Ты мне публикацию, я тебе – деньги, качество в таких случаях зачастую уходит на второй план. Хорошие академические журналы так поступать не могут, но что им остается, когда многие из них перевели… на самоокупаемость. Публикация рекламы особой прибыли изданию принести не может (тираж маленький, аудитория – тоже), остается только два выхода: искать инвестора или публиковать статьи за деньги. Об этом же говорит и руководитель Центра славяно-иудаики института славяноведения РАН Виктория Мочалова. «Качественный журнал и печать статей за деньги – это две вещи несовместные! Такой журнал может существовать только за счет частного спонсора. И этим спонсором может быть либо государство, либо частный инвестор. Другого пути нет», – отметила Мочалова. Решение предложил Олег Смолин. «Я считаю, что нужно увеличить господдержку журналов, отказаться от приоритета публиковаться в иностранных изданиях и возобновить издание реферативных журналов, в которых бы специалисты размещали информацию о наиболее важных достижениях зарубежной науки», – считает парламентарий. С ним согласен экс-директор, а ныне научный руководитель института океанологии РАН, академик РАН Роберт Нигматулин, который в беседе с журналистом «ФедералПресс» рассказал, что система оценки публикационной активности в ее нынешнем виде просто нелепа. «Много нелепостей у нас творится! – возмутился академик. – Многие научные сотрудники стараются сейчас опубликоваться за границей, чтобы повысить свой рейтинг. Это неправильно! Нужно в первую очередь публиковаться у себя, на русском языке, налаживать их перевод на английский язык. Так всегда было». Удар по науке Еще одной бедой для научных сотрудников стали попытки чиновников, рейдеров – кого угодно захватить исторические здания институтов Академии наук в престижных районах Москвы. Переезд института философии РАН с Волхонки в район станции метро Таганская еще можно принять: старое здание находилось в ветхом состоянии, новое помещение – современное и практически в центре Москвы. Но как понять периодически появляющиеся предложения по переносу академических институтов с Ленинского проспекта в город Троицк? Если сейчас некоторые преподаватели мехмата тратят на путь из легендарной «стекловки» – математического института им. Стеклова – до МГУ 15-20 минут пешком, то сколько они будут добираться до университета из Троицка? И будут ли? Олег Смолин не исключил, что попытки захватить здания Академии будут продолжаться. «В России такие действия очень часто принимаются по-бухгалтерски. Построить жилье на территории РАН – так уже происходило много раз. Мне представляется, что изначально была совершена ошибка, когда институты были отняты у Академии наук и были переданы в ведение министерства. Я лично вернул бы институты Академии наук», – заявил он. С этой позицией согласился и Роберт Нигматулин. «Если отъем зданий у РАН будет продолжаться, то это будет безобразие, удар по науке», – добавил ученый. Другим курсом Январь 2020 года принес академическому сообществу сюрприз. Новым главой Минобрнауки стал не очередной менеджер или финансист, а ученый Валерий Фальков, ранее руководивший Тюменским госуниверситетом. Впервые от нового министра у цеха ученых скорее положительные ожидания. «Ректорский опыт имеет значение. Наверное, курс Фалькова все же будет отличаться от того, чем занимался Котюков. Я недавно видел публикацию, где новый министр писал, что деятельность ученых, институтов, учреждений не надо оценивать только по публикационной активности, есть масса других показателей. Самое главное – понять, что нельзя строить систему на основе каких-то формальных данных, главным должно быть мнение ученых», – поделился своими размышлениями Роберт Нигматулин. Борис Штерн, в свою очередь, отметил, что «Академию наук лучше оставить в покое, избавив фундаментальную науку от мелочного контроля, всяческих госзаданий и приоритетных направлений». «У науки своя внутренняя мотивация к развитию, всяческий чиновничий контроль абсолютно бесполезен и вреден», – отметил Штерн. Тем сложнее для Валерия Фалькова. Хотя изжить мелочный контроль для нового министра, наверное, все же должно быть по силам. Фото: ФедералПресс / Екатерина Лазарева