Евтушенко и Глазунов были агентами КГБ, а Высоцкий - нет!

Во времена СССР Александр Байгушев входил в так называемую «Красную паутину» - скрытую систему контроля за известными людьми. В этом интервью Александр Иннокентьевич приоткрыл тайны своей секретной работы. - Во времена Брежнева я был человеком по особым поручениям при первых лицах страны, - начал рассказ Байгушев. - «Красная паутина», куда я входил, - законспирированная агентура, сохранившаяся еще со времен Коминтерна. Мы помогали верховной власти быть в курсе всего и вся. Формально эта система была выше КГБ. Хотя в ней работали только гражданские люди. По рекомендации зятя Хрущева - Алексея Аджубея я стал личным помощником Михаила Суслова. Он продвигал меня по служебной лестнице. Я оказался в Совинформбюро, которое потом преобразовалось в Агентство печати «Новости» (АПН). Чтобы я вошел в доверие к семье генсека, как-то подсадили рядом со мной в отдел его дочку Галину. Тогда она носила фамилию Милаева. Мы сразу подружились. Мне сделали персональный валютный счет, а сейф в моем кабинете был до отказа забит долларами. Эти деньги я тратил на подарки нужным людям из разных государственных структур. Подружке моей тоже кое-что перепадало: дочь генсека любила драгоценности. И обязательные пьянки-гулянки. За столами часто собирался весь цвет советской журналистики, включая наших представителей за рубежом, а также люди искусства. А еще на вечеринках подбирались кадры для партийной печати, поддерживающей правящий курс. Общался я со многими известными деятелями культуры того времени. Скульптор Эрнст Неизвестный был моим другом, я часто водил к нему иностранцев. Хотя он постоянно находился под колпаком КГБ. Однажды мы так напились в Ленинграде со Смоктуновским и Меркурьевым, что нас еле откачали. В артистических кругах слава о Кеше шла не слишком хорошая, его считали голубым. Он, впрочем, таким и был. Судебный процесс над его партнером, журналистом АПН, вышел, разумеется, скандальным. В результате человека посадили. Но самого Смоктуновского не тронули: выручил какой-то высокий покровитель. Слишком уж талантливым и неординарным артистом был Иннокентий Михалыч. - А как себя вела Галина Леонидовна? - Мы были достаточно откровенны друг с другом. Провожал ее часто до дома. Галя тогда дико пила, и я старался не отставать. Я числился спецкором, но получал больше любого министра. Вместе с Брежневой частенько ездил к известным людям брать интервью для крупных зарубежных изданий типа «Штерна», «Нью-Йорк Таймс». Завидев дочь генсека, интервьюируемые сразу накрывали шикарные столы. А это, сами понимаете, возможность для откровенного общения. Но Галя, как только начинала пить, остановиться уже не могла. Крепких напитков не употребляла, ей хватало и шампанского. - Тяжко же вам приходилось… - Частенько вызывал такси и вез даму на папину дачу в Заречье. Там иногда попадали на хозяина. Он сразу приглашал к столу, добавить. Выставлял свою любимую «Зубровку» и закуску - красную рыбку, огурчики. Приложиться к рюмашке Леонид Ильич и сам любил. Балагурил, жестикулировал, песню мог затянуть. Так что Галя в него пошла. - У вас с Галиной Леонидовной возникла взаимная симпатия? - Галя по жизни была вольной барышней, мужиков всегда навалом. А в тот период, кажется, разводилась. Отец выступал категорически против одного из ее ухажеров - цыгана Бориса Буряце. А однажды после очередного застолья принялся сватать меня к своей дочери. Пообещал: «Саша, сделаю тебе счастливую жизнь и карьеру, выбирай любой министерский пост. Только держи ее в руках». Конечно, у нас с Галиной была привязанность друг к другу. Но дружеская. И как-то в Доме архитектора я познакомил ее с Юрием Чурбановым. Роман у них закрутился моментально. - Так вы и попали в обойму доверенных людей генсека? - Брежнев взял меня координатором своей личной контрразведки. С непосредственным подчинением лично ему. Даже Суслов ничего об этом не знал. В мои обязанности входило прощупывать настроения в политических кругах, налаживать связи с людьми в аппаратах крупных партийных и государственных деятелей. А еще проталкивать в печать нужные материалы. Благо связей было предостаточно. Приходилось и агентов нанимать, и даже прослушку организовывать. В качестве штатных осведомителей у нас служили валютные проститутки. Мы умудрялись делить их с КГБ. Суслова отравил Андропов? - Галя Брежнева знала наизусть почти все песни Высоцкого. Постоянно крутила дома его пластинки. Однажды пожаловалась папе, почему, мол, Высоцкого не принимают в Союз писателей и стихи его не печатают? Брежнев задумался: раз песни поют по всей стране, значит, любят. И обратился ко мне с предложением: «Собери сборник стихов Владимира. Галя поможет. Мы его издадим, потом примем Высоцкого в Союз, дачу дадим. Пусть эти «классики» задумаются». Но появилось одно непреодолимое препятствие - Высоцкого терпеть не мог секретарь Союза писателей СССР Георгий Марков. Относился к нему примерно так, как к Вертинскому. То есть фигура всем хорошо известная, но лучше ее держать в стороне. У Галины Леонидовны были выходы на Владимира, и через некоторое время на моем столе появилась увесистая стопка листов с его стихами. Что-то мы отобрали для публикации, и с этим материалом я отправился к Суслову. Тот рукопись прочитал. И, пытаясь подстраховаться, заявил: «Брежнев прав. Нормальные стихи. Но давайте не будем обижать руководство Союза писателей. Пусть кто-нибудь из секретарей напишет к сборнику предисловие». Мы наметили отдать материал в издательство «Современник», где я в то время работал замом главного редактора. Мой шеф Валентин Сорокин позвонил Жене Евтушенко с просьбой написать предисловие. Но тот начал интриговать: «Напишу, если хорошо издадите мою книгу». Настаивал на тираже в 500 тысяч! Потом мы поехали в Переделкино на Женькину дачу. Крепко выпили. И там Евтух чуть не до драки разругался с главредом. Тут уж оказалось не до предисловия. Пришлось обращаться к Роберту Рождественскому. Но тот заявил: «Высоцкий никакой не поэт!» Позже до меня дошло, почему они не хотели пускать его в писательскую организацию. Это была даже не зависть, а обычная конкурентная вражда. Ведь Высоцкий собирал огромные залы. Больше многих из них. А тогда все известные советские поэты - Ахмадуллина, Вознесенский, Евтушенко, Рождественский грешили эстрадой, работали на публику. Хотя после смерти Высоцкого именно Рождественский, назначенный секретарем Союза писателей СССР, стал составителем первой книги его стихов под названием «Нерв». Пусть и с большими купюрами, но в 1981 году ее издали. Уже после смерти Высоцкого. - Почему до этого вопрос со сборником завис? - Суслову поступили письменные рекомендации из КГБ: книгу Высоцкого не печатать по цензурным соображениям. Что за аналитики сделали такой вывод, мне неизвестно. Но подпись на бумаге стояла Андропова. Не исключаю, что большую роль в этих закулисных перипетиях сыграла связь главного чекиста с Евтушенко. Женя же был его любимым поэтом и мог позвонить влиятельному куратору в любое время дня и ночи. Хитрый лис Суслов, хотя по положению был выше Андропова, но идти против него не захотел. Уговаривал меня: «Сходи к нему сам. Вы же хорошо знакомы, чай с баранками пили». Мы действительно не раз обсуждали творческие возможности наших деятелей культуры. Да и сам Андропов писал стихи. Но пойти к нему я не решился, и книжка стихов зависла. Галя обо всех этих нюансах была осведомлена. Но тоже ничего не могла сделать. Признавалась мне, что снова пыталась давить на отца, но безрезультатно. Хотя тот к мнению дочери прислушивался, но деятелей культуры сторонился. Кстати, когда Андропов поднял вопрос о высылке из страны Солженицына, Брежнев был категорически против. Но председатель КГБ хитро провел эту операцию. Надо сказать, что противостояние враждующих лагерей внутри партии шло нешуточное. Особенно к концу правления Брежнева. Серьезная борьба велась и с ближайшим окружением Генерального секретаря. Суслова ведь отравили в больнице. И роль Андропова в его смерти вряд ли была случайной. Он же в те годы постоянно консультировался с академиком Чазовым, встречаясь с ним на конспиративной квартире. Почему убрали Суслова, понятно. Хотели разбить связь с Брежневым, на которого тот имел огромное влияние. Марина Влади позировала голой - У вас были сведения о наркомании Высоцкого? - Я вплотную этим не занимался. Лишь однажды из уст высокопоставленного посредника получил задание добыть и отправить через наших штатных «валютных девочек» специальное «лекарство» для особого клиента: «Он мается, ему нужно». Ну понятно же, о чем шла речь. «Вот тебе талончик. Получи наркотики в спецучреждении». Когда Володя подсел на эту отраву, неизвестно. Ему ведь могли и помочь. Приручить хотели таким образом, чтобы на коротком поводке держать. Марина Влади из Франции под видом каких-то заграничных лекарств или средств личной гигиены или косметики ему наркотики не раз привозила. Суслов очень интересовался связями Марины. Называл ее «темной лошадкой, неизвестно на кого работающей». Пытался сделать так, чтобы Высоцкий меньше от нее зависел. Выйти на Влади я пробовал. Но не преуспел в этом. Слишком хитроумной оказалась особа. У меня был друг - главный художник «Литературной газеты» Саша Соколов, который в моем присутствии рисовал Марину голой. Она сама этого захотела. Видимо, чтобы после себя память оставить. Посмотрела на меня, чуток прикрылась, и небрежно произнесла: «Я порой снимаюсь и не так!» Тут и без слов все понятно. Но дальше этого случая общение не пошло. - До сих пор идут споры, был ли Высоцкий агентом КГБ. - Точнее моего ответа не найти: никогда не был! Как такой бред может прийти в голову?! Да он и по характеру совершенно не агент. Странно было бы предлагать сильно увлекающемуся человеку с определенными аномальными отклонениями такую ответственную работу... Структуру этой команды (людей Комитета), вплоть до скрытых агентов, я не только знал наизусть, но со многими был знаком, дружил. Вот художник Илья Глазунов официально числился агентом. Евтушенко - тоже. Но условие такой работы для себя выхлопотал одно - выполнял поручения только во время поездок за рубеж. То есть внутри страны на своих не доносил. Встречался по поручению Комитета с зарубежными политическими деятелями, деньги кое-кому передавал. Потом в США уехал жить. Был там нашим резидентом. А вот артисты агентами становились редко. Психология у них слишком шаткая, разболтанная. Писатели - другое дело. Тургенев, Тютчев, Салтыков-Щедрин - реальные русские агенты. Из советских - однозначно Илья Эренбург. Юлиан Семенов и Константин Симонов штатными сотрудниками не были. Но отдельные задания все же выполняли, доносы на коллег писали. Симонов всегда рвался к должности первого секретаря Союза писателей. Вот и старался, строчил. Вместо послесловия Да, это правда - во времена СССР спецслужбы следили за отдельными деятелями науки и искусства. Но знаете ли вы, что в США, например, под тотальным контролем находятся ВСЕ люди, пребывающие на территории страны? Вот лишь несколько фактов об их «демократической» действительности. Все население Америки сдает отпечатки пальцев в базу данных ФБР. Без этого не выдают водительские права. Все штатовские автомобили, как самолеты, оснащены «черными ящиками», регистрирующими данные по их перемещению. Две трети американских водителей об этом не знают: правительство запретило автомобильным фирмам рекламировать «новинку». У каждого американца есть индивидуальный номер соцстрахования. Его требуют везде - в аптеках, гостиницах, фитнес-клубах, билетных кассах и т.д. Любой шаг человека фиксируется в базе министерства национальной безопасности, которое вместе с ФБР составляет досье практически на каждого американца. Все янки - стукачи. Стукачество поощряется государством. К вам приехала служба охраны животных и интересуется, не бьете ли вы собаку? Соседи. Начальник лишил премии за то, что вы сбегали в банк на 15 минут в рабочее время? Коллега по службе. Налоговый полицейский пришел наложить арест на имущество? Друг, которого ты вчера угощал припрятанной на крайний случай банкой черной икры. Пришел штраф из пожнадзора? Случайные прохожие увидали, как вы жарите шашлыки у себя в саду. Директора библиотек и книжных магазинов обязаны предоставлять агентам ФБР информацию о том, что читают их клиенты. За студентами и учеными организована официальная слежка в рамках специальной программы. А иностранных учащихся, высказывающих личное мнение о политике США, тут же вызывают на допрос в ФБР. Все телефоны - на прослушке. На всех интернет-серверах также ставятся жучки. Под колпаком, разумеется, и здешние суперзвезды. Все - от Майли Сайрус до старика Боба Дилана. Причем голливудских артистов нередко используют в рамках информационной войны против недружественных государств. И они озвучивают любой глупый бред как миленькие.