23 января 1922 года была сделана первая инъекция инсулина человеку, которая спасла ему жизнь

Укол спас жизнь ребенка, находившегося в терминальной стадии диабета. Сам диагноз «диабет» перестал быть приговором. Героям этой истории сразу же присудили Нобелевскую премию, вокруг которой разыгрались неслыханные страсти: Нобелевский комитет был впервые обвинен в сотрудничестве с «мировой закулисой». Вернувшись домой с фронта Первой мировой войны, канадский хирург Фредерик Бантинг разработал раненую руку и открыл частную практику. Дела пошли неважно. Чтобы свести концы с концами, Бантинг стал демонстратором на кафедре патологической анатомии в университете города Лондон (провинция Онтарио). 30 октября 1920 года, готовясь ассистировать на лекции о поджелудочной железе, Бантинг наткнулся на статью с описанием любопытного клинического случая. У больного забились камнями протоки, по которым попадают в кишечник пищеварительные секреты из поджелудочной железы. В результате железа атрофировалась, но диабет почему-то не развился. А ведь еще 30 годами ранее Оскар Минковский обнаружил, что при удалении поджелудочной железы наступает диабет и скорая смерть. Бантинг задумался. На самом деле в поджелудочной железе есть еще один орган — островки Лангерганса, секрет которых поступает не в кишечник, а сразу в кровь. Теперь-то мы знаем, что этот секрет и есть инсулин, который регулирует уровень сахара в крови. Но тогда роль островков Лангерганса была неясна. Прочитав статью, Бантинг лег спать. Среди ночи он проснулся с мыслью о том, как получить «антидиабетическое начало». Тут же набросал он для памяти исторический документ, озаглавленный «Диабетус». Да, тогда будущий спаситель диабетиков писал название их болезни с ошибкой — что по-английски, что по-латыни она пишется «диабетес». Далее шел текст: «Перевязать протоки поджелудочной железы у собаки. Оставить ее в живых, пока не атрофируется железа, останутся островки. Постараться извлечь их секрет, чтобы избавиться от гликозурии» (то есть от сахара в моче). С этой запиской он обратился в единственную на всю Канаду лабораторию, где занимались диабетом, — к профессору физиологии Джону Маклеоду в университет Торонто. Физиолог не поверил в идею эксперимента. «Сколько ученых уже пытались давать диабетикам измельченную поджелудочную железу, и все зря», — сказал он. Например, «знаменитый румынский врач Николае Паулеску» и еще несколько имен. Но именно такого опыта никто вроде бы еще не проводил, и Маклеод разрешил Бантингу попробовать. Ему предоставили лабораторию на два месяца, пока хозяин проводит отпуск в родной Шотландии. Однако Бантинг был хирург, а не ученый: он даже не умел измерять уровень сахара в крови и моче. Маклеод решил оставить ему одного из двух своих студентов-дипломников. Молодые люди подбросили монетку: кому все лето пахать, а кому кататься на велосипеде и ухаживать за девушками. «Пахать» выпало Чарльзу Бесту. Он и не подозревал, что это билет в бессмертие. С самого начала работа у Бантинга с Бестом не заладилась. Из 19 прооперированных ими собак 14 умерли от сепсиса или потери крови — из-за неопытности экспериментаторов. Бюджет проекта был самый скромный. Чтобы купить новых животных и материалы, Бантинг распродал все свое имущество. В случае неудачи ему было бы некуда идти. Когда хозяин лаборатории вернулся из отпуска, то узнал, что экстракт из островков Лангерганса одной из собак снизил уровень сахара в моче собаки с удаленной поджелудочной железой. Маклеод раздумал выгонять Бантинга из лаборатории и дал ему в помощь биохимика Коллипа, чтобы очистить экстракт и извлечь из него белок, который снижает сахар. В те времена Рождество было не мертвым сезоном, когда научная жизнь замирает, а временем конференций. На Рождество 1921 года Бантинг доложил о своем эксперименте членам Американского общества физиологов. Там сидели специалисты по диабету, засыпавшие его вопросами по теории. Увидев, что коллега в этой теме «плавает», Маклеод вмешался и перевел разговор на биохимию, результаты эксперимента, который «мы провели», — профессор закрывал начинающего своим авторитетом. После собрания Бантинг набросился на Маклеода: «Кто это мы?» Он уверовал, что физиолог собрался присвоить его открытие. Все должен был решить эксперимент на человеке. Спустя две недели, 11 января 1922 года, Бантинг и Бест ввели себе инсулин, чтобы убедиться в его безвредности. Следующая инъекция была сделана мальчику по имени Леонард Томпсон — доходяге, от которого разило ацетоном. Такой симптом означал, что больше месяца больной не протянет. Укол вызвал у Леонарда страшный приступ аллергии. Тут в дело вступил биохимик Коллип. Он попросил сдать ему весь препарат для очистки новым методом. «Каким?» — спросил Бантинг. «Пока не скажу», — ответил Коллип. Вообразив, что это козни коварного Маклеода, Бантинг бросился на Коллипа с кулаками. Хорошо, что Бест оказался сильней хирурга, и Коллип спасся. Он всего-навсего собирался очистить инсулин и совершил это. 23 января Бантинг сделал мальчику новую инъекцию. Результат оказался настоящим чудом. Запах ацетона исчез, в глазах больного появился огонек, у него возник аппетит. Через неделю он выглядел здоровым. Конечно, он и дальше зависел от инъекций, но приговор ему был отложен на неопределенный срок. Новость об этом исцелении облетела весь мир. И тут же с другого конца Земли раздался голос «знаменитого румынского врача» Паулеску. Он, видите ли, еще в 1916 году проделал с собаками тот же опыт, что и Бантинг с Бестом. Тут Румыния вступила в войну, Паулеску призвали в армию, так что отчет его вышел только весной 1921 года в одном бельгийском журнале. Да, с людьми он не работал, но идея опыта — его, и пусть Маклеод докажет, что не видел той статьи. Кроме войны, Паулеску мешало заниматься наукой необычное хобби. Он был помешан на идее борьбы со всемирным масонским заговором. Еще в 1913 году вышел его толстый труд на эту тему, а в 1922-м при участии Паулеску в Румынии возникла новая мощная партия — Национальный христианский союз, знамя которого представляло собой румынский флаг со свастикой посередине. Для поднятия авторитета вождю партии как раз не помешала бы Нобелевская премия. Разумеется, Нобелевский комитет решил присудить премию за инсулин. В Канаду отправился датчанин Август Крог, лауреат премии 1920 года, с заданием найти героя и выдвинуть его. У Крога был и свой интерес: его жена болела диабетом, и по возвращении домой он тут же организовал в Дании производство инсулина. Наблюдая кипящие в Канаде страсти, Крог решил выдвинуть и Бантинга, и Маклеода. Хирург-энтузиаст, конечно, душа предприятия, но руководитель лаборатории все организует, вынося сцены, которые устраивает Бантинг. Самое главное, Маклеод договорился с компанией «Эли Лилли» о привлечении ее ресурсов для доработки технологии производства без передачи компании патента на инсулин. Это было весьма важно, иначе бы все диабетики мира попали в рабство к «Эли Лилли». А что мог показать Паулеску? Только идею опыта на собаках, который к тому же он проделал не первым. Оказалось, французский профессор Эжен Глей, который открыл назначение паращитовидной железы, сделал такой опыт с собакой еще в 1905 году. Тогда он никому не сказал о результатах, а просто сдал отчет на хранение в Парижское биологическое общество. Но теперь Глей извлек документы из депо и всюду рассказывал о своем приоритете. Он уже собрался ехать в Стокгольм качать права, когда его одернул сам Оскар Минковский: выходит, что за те 17 лет, пока отчет был задепонирован, сотни тысяч людей умерли от диабета лишь потому, что автор не решился на публикацию. Как бы его не посадили в тюрьму за массовое убийство. Глей затих, и Нобелевскую премию 1923 года выдали Бантингу с Маклеодом. Бантинг тут же сказал, что вся заслуга Маклеода в том, что тот вовремя уехал в отпуск, а премии заслуживает Бест. И отдал половину своей премии Бесту. Маклеод в ответ отдал половину своей награды Коллипу, без которого не случилось бы чуда 23 января. Но Паулеску не успокоился. Раз Глей никому не сказал о своем опыте, значит идея все же его. И тому подтверждение журнал. На следующий год умер нобелевский лауреат Анатоль Франс, и тут румынский профессор сделал совершенно неслыханное заявление. Нобель — это представитель международного капитала, рассуждал он, а этот капитал — сами знаете кто: евреи, стоящие за мировым масонством. И Нобелевский комитет им служит. После смерти Анатоля Франса оказалось, что его мозг весит всего 1017 граммов. Это намного ниже среднего. Математика Паулеску звучала безумно, но безумные идеи очень убедительны. То, что Анатоль Франс свою премию 1921 года пожертвовал голодающим Советской России, «ложилось в строку» — евреи распространяют большевизм. В этом заявлении Нобелевский комитет, помимо патологии, увидел прямое нападение на себя. Маклеода попросили выступить и как-нибудь нейтрализовать буйного румына. В наши дни Нобелевские лекции читают порой накануне вручения премии. А тогда эти два события разделяло несколько лет. И вот 26 мая 1925 года Маклеод прочел свою Нобелевскую лекцию. В ней он отметил идеи Глея и Паулеску — куда ж без них. А потом достал козырь: у инсулина оказались русские корни. Идею опыта на собаках высказал еще в 1900 году преподаватель петербургской Военно-медицинской академии Леонид Васильевич Соболев. Он защитил целую диссертацию о перевязке протоков поджелудочной железы, при которой не развивается диабет. И правильно объяснил роль островков Лангерганса. К тому же он заметил, что эти островки у эмбрионов больше, чем поджелудочная железа, и можно не забивать взрослых собак для получения «антидиабетического начала». Получить его самому Соболеву помешал рассеянный склероз, от которого он скончался во цвете лет. Его диссертация вышла на немецком языке в 1901 году, и пусть Глей с Паулеску докажут, что не видели ее. К тому же у Соболева имелся приятель, академик Иван Павлов, который, как сказано в диссертации, оказал Леониду Васильевичу любезность и в ходе опытов лично прооперировал трех кроликов. Павлов был еще жив-здоров, и с ним шутки были плохи. Остается вопрос, была ли работа Соболева известна канадцам. В 1935 году Бантинг приезжал в Ленинград на физиологический конгресс и там представился Павлову. Они беседовали и фотографировались вместе. Быть может, Иван Петрович и вспоминал тогда своих трех кроликов, но претензий к Бантингу не высказывал. Разговор шел о будущем. Первый в мире пациент, получивший инсулинотерапию, Леонард Томпсон (1908-1935). Слева — в терминальной стадии диабета на руках у матери, в декабре 1921 года, когда он поступил в клинику Университета Онтарио. Состояние истощения: до появления инсулина единственным методом терапии было голодание. Оно позволяло отсрочить смерть на несколько месяцев. Справа — он же в феврале 1922 года. После 23 января 1922 года Томпсон почувствовал себя намного лучше. Он прожил еще 13 лет и умер от пневмонии, с которой его ослабленный хроническим заболеванием организм не смог бороться. Создатель инсулинотерапии Фредерик Бантинг поддерживал с ним постоянную связь, как и с другими первыми 13 своими пациентами. Некоторые из них прожили на инъекциях еще полвека. Верхний левый снимок: слева Чарльз Бест (1899-1978), нагнулся Фредерик Бантинг (1891-1941) с одной из оперированных ими собак. Лето 1921 года. Верхний правый снимок: экстрактор, в котором Бантинг и Бест извлекали инсулин из поджелудочных желез подопытных животных. 1921 год. Нижний левый снимок: биохимик Джеймс Коллип (1892-1965), сумевший очистить инсулин от примесей и получить его в форме, пригодной для клинического применения. Фото сделано в 1927 году. Нижний правый снимок: Джон Маклеод (1876-1935), заведующий кафедрой физиологии университета Торонто, руководитель лаборатории, в которой был получен инсулин, организатор первого производства этого гормона. Наряду с Бантингом лауреат Нобелевской премии 1923 года. Дал этому препарату название: Бантинг и Бест называли его сначала «ислетин» от английского «islet» («островок», по островкам Лангерганса). Маклеод предпочел слово с латинским корнем («insula» — «остров»). Фото 1928 года. Николае Паулеску (1869-1931), выдающийся румынский врач, профессор физиологии Бухарестского университета. В 1916 году выделил инсулин и добился снижения содержания сахара в крови собаки с искусственно вызванным диабетом. Опубликовал работу об этом до начала опытов Бантинга и Беста в бельгийском журнале 1921 года. Не сумел доказать свой приоритет и не был удостоен Нобелевской премии. Подозревал, что за этой его главной неудачей стоит всемирный масонско-еврейский заговор; основал партию фашистского толка, призванную бороться с «мировой закулисой». Если бы не смерть от рака крови, вполне мог оказаться в числе пособников Гитлера в Румынии, как его однопартийцы. В социалистические времена считался фашистом, сейчас реабилитирован и числится в пантеоне великих румынских ученых, со многими из которых при жизни дружил. Леонид Васильевич Соболев (1876-1919) — биолог, который первым доказал на опыте, что островки Лангерганса в поджелудочной железе вырабатывают некий гормон (позднее названный инсулином), регулирующий уровень сахара в крови. Сообщение сделано им в 1900 году. На этом снимке Соболев — единственный в штатском. Он приват-доцент, преподающий на кафедре патологической анатомии петербургской Военно-медицинской академии. Примерно через год он выйдет в отставку по болезни, умрет от рассеянного склероза в клинике своей ВМА голодной весной 1919 года. Фото: Карл Булла, около 1911 года. Из архива Всеволода Цинзерлинга, опубликовано Михаилом Ахмановым. Понравилось? Хотите быть в курсе обновлений? Подписывайтесь на наш Twitter, страницу в Facebook или канал в Telegram. Источник: facebook.com/Doktorru