Гитлеровский бургомистр Смоленска вспоминает о себе и о Катыни

Борис Меньшагин: Воспоминания. Письма. Документы / Сост. и подг. текста П.М. Полян. М.; СПб.: Нестор-История, 2019 Настоящий сборник мемуаров и документальных свидетельств показывает, как успешный советский адвокат возглавил местную администрацию в оккупированном немцами Смоленске, где он, в числе прочего, столкнулся с «Катынским делом», массовыми расстрелами евреев и цыган. В дальнейшем Борис Меньшагин (1902−1984) был осужден за сотрудничество с врагом, причем большую часть срока коллаборант отсидел в одиночке. После освобождения в 1970 году, жил в домах (интернатах) для престарелых, где и скончался. Что толкнуло юриста изменить родине? По мнению составителя книги историка Павла Поляна, причин было несколько. Во-первых, сам факт, что «он и его семья, а также его возлюбленная и их дочь уже находились в оккупированном Смоленске», что предопределило налаживание отношений с новыми властями. Во-вторых, мягко говоря, прохладное отношение к Советской власти. Ведь, как адвокат, Меньшагин неоднократно сталкивался с произволом сталинских репрессий, а будучи верующим, болезненно воспринимал гонения на церковь. В третьих, убеждение в победе гитлеровцев. Насколько Меньшагин был ответственен за совершенные в городе и области преступления? Объективности ради следует иметь в виду, что находившаяся в его ведении вспомогательная полиция была одновременно подчинена и СД, поэтому в ряде случаев полицаев использовали поверх городского головы. Но это не значит, что бургомистр не нес ответственности за всесовершенные ею злодеяния. Так, например, утверждение Меньшагина, будто он не был причастен к массовому убийству 95 психически больных пациентов, лечившихся в областной больнице поселка Гедеоновка, опровергаются показаниями главврача, обращавшегося к нему в тщетной попытке спасти несчастных. Возможно, именно по поводу таких деяний Меньшагин как-то обмолвился, что десять лет из двадцатипятилетнего срока он готов признать заслуженными. Кстати, по утверждению ряда историков, чья оценки приводятся в рецензируемой книге, собственно административная деятельность Меньшагина была малоудовлетворительной (голод зимы 1941−1942 гг. заставил бежать из города 12 000 человек). Интересна и послевоенная судьба смоленского бургомистра. Полян обращает внимание, что «на Нюрнбергском трибунале именно сфальсифицированные чекистами «показания» Меньшагина легли в основу «доказательной базы» бесславного советского обвинения», утверждавшего, что массовый расстрел польских граждан в Катыни дело рук нацистов. Тем не менее, несмотря на все меньшагинские умолчания и стремление обелить себя, приводимые в книге материалы дают историками массу новых данных о трагедии минувшей войны и, увы, не всегда достойной роли в ней некоторых наших соотечественников.