Иван Крайник: «Балалайка - инструмент молодой, у неё всё ещё впереди»

7 декабря Ульяновский государственный губернаторский оркестр русских народных инструментов отметил свой 35-летний юбилей концертом в Большом зале Ленинского мемориала с участием многочисленных друзей оркестра. Там был его основатель – заслуженный артист России Евгений Фёдоров, прославленные солисты, концертный хор девочек «Солнечный ветер» ДШИ №10 и Хор студентов и преподавателей УлГУ. Накануне праздника художественный руководитель и дирижёр оркестра Иван Крайник рассказал «АиФ», через что пришлось пройти народной музыке, чтобы встать в один ряд с академической. Изъяли и сожгли! В. Толстой: Иван, а не могли бы вы сформулировать: чем народные инструменты по сути своей отличаются от всех прочих? И. Крайник: А кто сказал, что скрипка не народный инструмент?! – А в вашем оркестре она есть? – Нет. Мировое музыкальное сообщество полагает, что это академический инструмент, она намного старше балалайки и домры, и такое мнение сложилось исторически. Композиторы чаще пишут музыку, ориентируясь на академические инструменты: скрипки, виолончели, кларнеты, гобои, фаготы и так далее. А наши инструменты вышли из народа, ими когда-то пользовались скоморохи – артисты-универсалы, способные высмеять кого угодно – хоть батюшку-царя, хоть церковь. В общем, резали правду-матку. – Вот мерзавцы... – Точно! И в 1648 году не только был основан Симбирск, а ещё и вышел указ царя Алексея Михайловича: все инструменты у скоморохов изъять и сжечь. И изъяли. И сожгли. Торжественно. На берегах Москвы-реки. Домры под запретом – Только после этого на Руси появились скрипки и рояли? – Скрипки были и раньше, но они оказались ни при чём. Скоморохи ими не пользовались. – То есть народными считаются те инструменты, которые подпадают под указ 1648 года? – В принципе, да, но тогда ещё не было балалайки. Тогда были запрещённые домры, и народ сообразил, что стоит инструменту поменять форму, и он перестанет быть запрещённым. Государевы люди, которые вели обыски и дознания, в музыке соображали немного и следовали инструкциям. И о треугольной балалайке в них ничего не говорилось. Народ не дурак, он нашёл выход. Вместо круглой домры вскоре изобрёл треугольную балалайку. У неё и форма другая, и строй. Из деревни – на большую сцену – Значит, балалайка появилась благодаря царскому произволу? Балалайка – это такая тайная домра? – По большому счёту – да. И великий просветитель Василий Васильевич Андреев, создатель Великорусского оркестра, как-то услышал в деревне, как крестьянин играет на балалайке, и заинтересовался этим инструментом. Позднее он уже увидел балалайку в руках у своего знакомого помещика - музыканта-любителя. Андрееву понравилось звучание. Он заказал себе такой же инструмент, а затем, усовершенствовал его с помощью петербургских скрипичных дел мастеров. Андреев создал первый ансамбль балалаечников, из которого впоследствии, к концу XIX века, вырос Великорусский оркестр. – Но сейчас-то академические и народные инструменты не воспринимаются как некие противоположности? – Ещё Пётр Ильич Чайковский говорил: «Какая прелесть эти балалайки!» Он слышал этот оркестр, который, кстати, выезжал на гастроли и в США, и во Францию. А вообще-то у каждого инструмента есть своя направленность. Академическая музыка – это серьёзно, это симфонии, арии, балеты и тому подобное. Но сейчас появились авторы, которые пишут симфонии и для балалайки с оркестром, так что нельзя сказать, что есть незыблемая грань между классической, эстрадной и народной музыкой. Балалайка – инструмент относительно молодой, на академическую сцену он вышел по историческим меркам совсем недавно. Так что у него очень многое ещё впереди. Всё сошлось – Как возник оркестр, которым вы сейчас руководите? – В 1984 году выпускник Казанской консерватории Евгений Александрович Фёдоров предложил такой коллектив создать. И нашёл поддержку у местных властей. Первое время оркестр существовал на добровольно-принудительной основе. Музыканты собирались, репетировали, давали концерты, но денег за это никому не платили. В любом случае, создание коллектива – это грандиозная работа. Главное, что люди собрались, а потом не разбежались, несмотря на десять лет без зарплаты... Кто-то где-то работал, а оркестр считался чем-то вроде хобби, клуба по интересам. Только в 1993 году специальным распоряжением губернатора оркестр, наконец, получил статус Государственного профессионального коллектива. – Среди духовых есть такие, что считаются народными инструментами? – Их великое множество: и свирельки, и волынки, и владимирские рожки, и просто рожки. – Значит, инструментов существует гораздо больше, чем может быть музыкантов в оркестре? – Так исторически сложилось, что поначалу был просто балалаечный октет. Как и большинство музыкальных инструментов, балалайка породила целое семейство: балалайка-прима, балалайка-секунда, балалайка-альт, бас и контрабас. Сейчас и музыкантов, и инструментов стало значительно больше, но нельзя охватить бесконечность. Впрочем, и композиторы нечасто обращаются к экзотическим инструментам, предпочитая свирели гобой, кларнет или флейту. Играем, что в душу западает – Считается, что народные инструменты созданы исключительно для того, чтобы исполнять народную музыку. – На любом инструменте можно играть всё что угодно. Да и народная музыка – это не только то, что народ сочинил, но и то, что ему нравится, то, что в душу народа западает. В составе первого оркестра, созданного в позапрошлом веке Василием Андреевым, не было ни баянов, ни гармоник. А у нас есть. Не в симфонический же оркестр включать баяниста! Наш оркестр считается народным скорее по духу, чем по подбору инструментов. И автором музыки необязательно должен быть русский народ. Нам близка и советская эстрада, и даже ламбаду мы вполне можем сыграть. – Классику исполняете? – Да всё что угодно: и увертюры Джоаккино Россини, произведения Михаила Глинки, симфонии Александра Цыганкова, фантазии на темы Джорджа Гершвина в переложении для балалайки. В принципе, для народных инструментов можно переложить любую музыку, но возникает вопрос: всегда ли это надо? – Как прошла подготовка к юбилейному концерту? Не было ли разногласий при выборе репертуара? – Было много разных мыслей, предложений и концепций. Сначала хотели показать некую хронологию – сделать выдержки из репертуара разных лет, показать тенденции в развитии музыки – вплоть до слияния «Во поле берёза стояла» со стилистикой группы «Рамштайн». Это классно, интересно и необычно. Но публика на концерты не за тенденциями приходит, и мы всё-таки пришли к тому, что мы – хранители традиций. Сейчас русскую музыку нечасто удаётся услышать в эфире. Наше радио – сплошные «уси- пуси», в телевизоре тоже непо­нятно что. В мозги льётся не пе­сня, а что-то совсем другое. Так что решили играть всё-таки то, что пришло от народа. Причём не только от русского, но и от многих других народов России. Например, хайтарму – красивейший крымско-татарский танец. Наш главный дирижёр Артём Белов написал специально к этому концерту «Симбирскую фантазию», где отражены и татарские, и чувашские и русские темы. Мы ведь живём в таком регионе, где уважения и внимания к себе требуют культура и искусство любого из проживающих здесь народов.