Тратить и получать - Миллиардеры должны обходиться меньшим количеством миллиардов
Эта «проблема миллиардера» не нова. В каждой эпохе, по крайней мере со времен Древнего Рима, подобная ситуация возникала всякий раз, когда некоторый сдвиг, рыночный или геополитический, создавал возможность для быстрого накопления состояния. В 1830-х годах, когда индустриальная революция набирала обороты, Оноре де Бальзак предвидел широкую социальную озабоченность: «Секрет огромных состояний в том, что это преступление, о котором забыли, потому что оно было совершено должным образом». Или более популярный парафраз: за каждым великим состоянием скрывается великое преступление. Известные исторические примеры включают британскую Ост-Индскую компанию, европейцев, которые построили огромные состояния на рабском труде в Африке в Вест-Индии, и владельцев угольных шахт. Все быстро разбогатели, а затем использовали свое политическое влияние, чтобы получить то, что они хотели, включая безнаказанность за ужасные злоупотребления. На своем пике в девятнадцатом веке железнодорожные интересы двигали многими или, возможно, даже всеми членами британского парламента. В Соединенных Штатах уже давно проявляется проблема миллиардеров. Отчасти это объясняется тем, что основатели Америки в доиндустриальной невинности не могли представить, что деньги завладеют политикой (или это стало очевидным всего несколько десятилетий спустя). Более того, лидеры США давно хотели, чтобы частное предприятие взяло на себя новые проекты, которые в других местах попали в руки государства. Например, немецкое почтовое отделение построило одну из самых масштабных и эффективных телеграфных систем в мире. Сэмюэл Морс призвал Конгресс сделать то же самое (или лучше). Но американская телеграфная связь вместо этого была разработана в частном порядке - как и телефонная система и почти все другие компоненты ранней индустриальной экономики. Когда правительство США приняло участие в экономической деятельности, оно в основном открывало новые рубежи - создавая больше возможностей для частных лиц и частного бизнеса. После Второй мировой войны Ванневар Буш - республиканец, который также был главным советником президента Франклина Д. Рузвельта - утверждал, что наука представляет собой следующий рубеж, и, следовательно, создал выигрышный политический аргумент для правительства. Джонатан Грубер недавно утверждал в книге «Начинаем Америку»: стратегические инвестиции послевоенного федерального правительства в фундаментальную науку стимулировали выдающиеся инновации в частном секторе, включая повышение производительности и повсеместное повышение заработной платы. Были созданы огромные новые состояния. Политические последствия послевоенного бума Америки в частном секторе ощущались в течение одного поколения, и они не всегда были позитивными. В 1960-х годов в США росли антиналоговые настроения, оказывалось сильное давление с целью дерегулирования (в том числе для финансового сектора), и появлялось все больше корпоративных денег, вкладываемых в политику через всевозможные пути. В последние десятилетия корпоративное лоббирование имело два основных эффекта. Во-первых, устанавливая входные барьеры для существующих секторов, оно защищает действующих сотрудников и снижает их эффективные налоговые ставки. Это просто тормоз для экономического роста, который ограничивает возможности для всех, кто еще не является олигархом. По мере того как государственные финансы США подрываются олигархией, так же как и способность финансировать необходимую инфраструктуру, нивелируется прогресс в образовании и прорывной науке, которая привела Америку к этой точке. Есть и второй нюанс. В некоторых совершенно новых секторах, особенно в цифровой области, вход был возможен, по крайней мере, на ранней стадии. Предприниматели, которые создали первые интернет-компании, не смогли установить эффективные барьеры для входа - отсюда и безудержный успех (и миллиарды) более поздних компаний, таких как Facebook, Amazon и Uber. Но теперь контролирующие акционеры этих новых бегемотов действуют почти так же, как Эндрю Карнеги и Джон Рокфеллер. Они используют свои деньги, чтобы купить влияние и противостоять любым разумным ограничениям их антиконкурентного и антирабочего поведения, даже если это подрывает демократические институты. У нас всегда будут миллиардеры. Регулирование ex post и более высокие налоговые ставки сегодня привлекательны, но будут ли они достаточными в политической системе, которая позволит людям тратить столько, сколько им нравится, чтобы получить то, что они хотят (и отменить то, что они ненавидят)? Большая прибыль вытекает из больших новых идей. Вот почему федеральное финансирование науки должно быть спроектировано таким образом, чтобы предусматривать возможность участия в создаваемых предприятиях. Общественность заслуживает гораздо более прямого участия в этой прибыли. И миллиардеры должны обходиться меньшим количеством миллиардов.
