Люди на труднодоступных станциях. Пока мы есть — здесь Россия
Где-то здесь, между домами, по кромке моря бродит медведь. Ситуация нормальная, ничего удивительного. Дела у него, у медведя, и у нас — тоже. Либо работаешь, либо бежишь Судя по следам, зверь большой и неспешный. Уходит дальше от шума вертолета и людей. К медведям привыкать нельзя — погибнешь. Нужно выработать привычку вертеть головой, даже если кажется, что хищника рядом нет. В этом году на мысе Челюскин зверей было немного, а еще недавно — сразу 11. — Мишки одолели уже! — Николай Костиков работает на метеостанции четвертый год, а в профессии — семь лет. — Месяца два в соседнем доме живут, постоянно в окна заглядывают. В семье Николая трое метеорологов: две сестры и он. Говорит, хотел сменить обстановку после службы в армии, а потом затянуло. И точно — Север затягивает. Мыс Челюскин, самая северная материковая точка Евразии, Азии и России — место суровое, ветер бывает 25 м/с, морозы — за –30 °C. В сочетании — очень чувствительно. В любых условиях метеорологи выходят на площадку снимать показания приборов. Каждые три часа их нужно отправлять. Уже на основе этих данных синоптики составят прогноз погоды. — Случайных людей на севере нет. Тут либо остаешься и работаешь, либо бежишь, — Николай закидывает на плечо мешок с мороженым мясом, несет в ледник, у его ног крутятся сразу несколько псов. Понятное дело — интересуются. — Приезжали к нам ребята из техникума, отработали год — и никто не остался. Конечно, хотелось бы увидеть возрождающийся Север. Для этого нужно много молодых специалистов. Из моего выпуска в университете поехали работать на труднодоступные станции трое из 25. Все дома между собой связаны приподнятыми над землей деревянными мостками. Так делают на многих станциях — удобно и безопасно. К людям выходят не только медведи — бывают песцы, олени и овцебыки. Как-то корова и теленок пережидали между домами метель. Самое тяжелое время у метеорологов не зима с ее полярной ночью и морозами, а лето. Много работы по хозяйству. Нужно все успеть до темноты. — Лето у нас жаркое было, доходило до +19 °C, даже загорали. Только купаться нельзя — вода всего +5−7 °C. Купаться станционники ездят в места потеплее: на холодильнике — магниты из Сочи, Испании, Таиланда, Гоа. Хотя большинство предпочитает отпуск, который дается раз в два года, провести дома. По родным скучают все. — Мой сын тоже собирается на Севере работать, хотя сейчас ему всего десять. Отговаривать не буду, пусть сам решает. Пошел снег, и пейзаж окончательно погрузился в монохром: аскетично, строго и понятно. — То, что мы здесь чувствуем, не романтика. Такое внутреннее состояние. Предложения о другом месте и другой зарплате у Николая были, но он отказался. Для него деньги здесь не главное. — Я считаю, что кто-то должен выполнять эту работу. Когда соседи — белые медведи — Никуда не уходите, по одному — запрещено! — хорошо встречают на Голомянном. Тепло. Недалеко от станции бродят девять медведей. Рассветает — и все вокруг розовое: снег, небо и даже вертолет. Светлана и Анатолий работают на острове 29 лет. Застали еще то время, когда в Диксоновское управление попасть было сложно. Многие хотели работать на Севере. — Я ж такая девчонка была! За мной хоть на край света. Так и вышло: Светлана познакомилась с будущим мужем на свадьбе у соседей, через два дня расписались и сами. — Пришли в райком просить разрешение, а на мне розовое платье в оборочках, бант в косе. Там меня строго спросили: "Девочка, а тебе 18 лет исполнилось?" Сразу после свадьбы Светлана улетела на Диксон, через два месяца туда приехал и Анатолий. В 90-е и начало 2000-х через станцию на Голомянном проходило много экспедиций. В столовой-гостиной все стены — в вымпелах и эмблемах. Путник на Севере так и передвигается: от точки тепла до точки тепла. Со многими путешественниками метеорологи до сих пор дружат. Собаки в Арктике особенные, без них никуда. Идешь к морю или на метеоплощадку — прихвати угощение. Псы хорошо чувствуют медведей и могут защитить человека. В прошлом году все станционные собаки пропали: заинтересовались проплывающими мимо моржами и нерпами и уплыли на оторвавшихся льдинах. Совсем не значит, что погибли. Возможно, прибились на других станциях. — Без собак плохо. Прошлое лето было страшным, — Светлана вспоминает истории, связанные с медведями. — В окно как-то один лез. Настолько наглый был, что просто вывалил раму. Занавеску ухватил и разорвал в клочья. Не скажу, что мы все время в напряжении, но если ты не видел мощь медведя, то просто по рассказам сложно понять, насколько он опасен. С одной стороны остров размывает, с другой — намывает. От станции до воды около 10 м. Уже смыло старую баню, дорогу и небольшой участок земли. Светлана говорит, что если будут сильные шторма, то исчезнет еще часть берега. Когда припай льда стоял круглый год, то такого не было. Да и медведи если заглядывали, то уходили дальше. В последние годы если хищники остались на острове, то им некуда уйти. 40-градусные морозы, которые метеорологи наблюдали еще в 90-х, больше не беспокоят. Говорят, что –30 °C уже редкость. От жары, по арктическим меркам, стоявшей в 2015-м, практически погибло и до сих пор не восстановилось мховое покрытие. — Лето сколько длится? Да неделю, — веселится Светлана. — В этом году даже купались. Ощущение — как в кипяток окунулся, так обжигает ледяная вода. Это мы впервые за 29 лет собрались. На станции установлен автоматический метеорологический комплекс — сильно выручает в полярную ночь. — Темно, страшно, медведи. Раньше нужно было каждые три часа выходить на площадку, несмотря на погоду. А иногда ветер такой сильный, что я прошу мужа идти со мной — потому что сносит. Несмотря на такой долгий срок работы на острове Светлана все еще поражена его красотой. — Когда шторм, то сталкиваются два течения, как котел кипит. Ветер, дождь — а ты стоишь и смотришь. Невероятно. А за зиму собирается барьер торосов с трехэтажный дом. Солнце освещает эти "горы", они переливаются в его лучах — и можно смотреть бесконечно. Прижились Снег. Люди теряются в дымке, вертолет поднимает вихрь мелкой холодной пыли. Два медведя, потревоженные шумом, уходят дальше — в белое марево. — Животных мы любим и жалеем. Я каждого медведя, верите или нет, знаю "в лицо". Помню, кто уже приходил на станцию, а кто зашел впервые, — Александра Комчубаева, начальник метеостанции на Санникова, показывает фотографии. Вот мама-медведица спрятала за собой детенышей, а они все равно выглядывают; на другом кадре хищник сидит на фоне синего-синего глубокого неба, другого захлестнуло водой у скалистого берега. — Медведи любознательные, — Саша фотографирует Арктику много лет. — Говорят, что они злые, а у нас таких не было. Может быть, все зависит от того, как к животным относишься? Александра стала метеорологом случайно. Однажды она с сыном Дмитрием поехала на Камчатку отдыхать. И так ей понравилась земля вулканов и гейзеров, что Саша решила вернуться — уже жить и работать. К двум образованиям получила еще и диплом метеоролога. Пока училась — познакомилась с будущим мужем Сергеем. И как-то спросила его: "Поедешь со мной на Север?" Он согласился. Камчатки не случилось, зато был Дунай, затем Котельный и Санникова. За это время и Сергей выучился на метеоролога. Александра показывает свой домашний огород: петрушка, зеленый лук, перец. Здесь, в Арктике, это серьезный труд. Даже грунт для растений нужно привозить. Летом сняли урожай огурцов, ели на станции и молодую картошку, выращенную в бутылях из-под воды. — Скучно и одиноко только ленивым, — считает Саша. — Кроме работы надо еще привести в порядок дом, приготовить еду, что-то вкусное испечь к чаю. Раз в два года у Александры и Сергея отпуск. На эти шесть месяцев на материке у Саши уже свои планы: курсы по математике и мастер-классы по кулинарии ("Что-то крем никак не получается..."). На Санникова Сергей и Саша работают с 2013 года, говорят — прижились. — Мы полюбили этот край. С Севера непросто уехать, мы, наверное, уже и не соберемся. Квартиру в Тикси купили, — говорит Александра. — Важность работы здесь мы ощущаем. Раз здесь есть русский человек, значит, эта земля наша. Вера Костамо
