Без оглядки говорить не стоит. Чеченский поэт - о силе слова в наши дни
К десятилетию Клуба писателей Кавказа прошёл литературный конкурс «Есть родина – а значит, счастье есть». Заявки на участие поступили со всей России. Два первых места заняли поэты Татарстана. Кого переводить сложнее? Светлана Болотникова, «АиФ-СК»: Часто ли собирается Клуб писателей Кавказа? Адам Ахматукаев: Пару раз в год. Чаще общаемся заочно, по интернету. Переводим и публикуем друг друга. Я переводил и публиковал у себя дагестанских, ингушских, балкарских поэтов. В прошлом году Союз писателей Чечни выпустил книгу «Страницы белорусской поэзии» в моём переводе. А на днях я получил экземпляр своей книги «Земля Отчизны» на белорусском языке - ответный жест коллег из Белоруссии. - Белорусов труднее переводить, чем кавказских писателей? - Мне не было трудно, потому что белорусский похож на русский, а его я со школьных лет хорошо знаю. Понятны устойчивые выражения, фразеологизмы. Думаю, сложнее белорусам и русским переводить нас, национальных поэтов, поэтому что для этого надо или знать обычаи и традиции, или тесно общаться с автором оригинала, который объяснит, что означают некоторые выражения. У меня такой опыт сотрудничества есть с Юрием Щербаковым - председателем Астраханского регионального отделения Союза писателей России. Я даю ему подстрочники с пояснениями. - Это ведь он перевёл стихи для конкурса имени Салиха Гуртуева? - Точнее, я отправил на конкурс переведённые им стихи. Они должны были быть на русском языке и нигде ранее не опубликованными. Юрий Щербаков недавно перевёл несколько моих стихотворений, издававшихся только на чеченском, и я их отправил на конкурс. Они посвящены Родине, семейным ценностям. Перевод получился удачным. Мы обсуждали его в июне в Чебоксарах, где были на фестивале поэзии. Где остались «бородатые и злобные»? - Вы много ездите по стране на писательские форумы? - Да, последняя поездка – в Махачкалу, до этого был в Чебоксарах, в Казани, в Белоруссию пять раз ездил. - Писать при таком графике успеваете? - Я же не всё время в разъездах. Больше всего времени отнимают переводы. Но они и обогащают писателя: появляются новые возможности опубликовать что-то за пределами республики, завязываются новые знакомства. В поездках я встречал людей, которые удивлялись нормально говорящему по-русски кавказцу. Однажды мне прямо сказали: «Вы не вписываетесь в образ бородатого, злобного чеченца». К сожалению, этот стереотип живёт на страницах некоторых произведений новых писателей - бывших российских солдат, прошедших через чеченские войны. Они всё ещё не могут освободиться от того, что видели в Чечне, и допускают негативные высказывания в адрес чеченского народа. Но надо понимать, что война закончилась и что она принесла горе, беды, потери всем. - Эти события переосмысляются и в Чечне. У вас им посвящена книга «Опыт общей беды»... - Она вышла в 2010 году. Можно считать, что под одной обложкой там две книги, объединённые военной темой. Я перевёл стихи московского поэта Юрия Гладкевича на чеченский, а он мои - на русский. О войне в республике выходят книги, но я не видел, чтобы в них оскорбляли русский народ. - Сейчас за негативные высказывания о чеченцах часто публично извиняются - музыканты, блогеры. Вам бы хотелось слышать такие извинения? - Мне бы не хотелось, чтобы люди негативно высказывались о любом народе. Меня бы совесть замучила, если бы я себе такое позволил. Раз человек извиняется, значит, он понял, что совершил что-то нехорошее. Но лучше бы он сначала думал, а потом делал. На этот счёт есть множество поговорок и в русском, и в чеченском языке. У нас говорят так: «Не делай шагу, не посмотрев вперёд, не скажи слово, не оглянувшись назад». То есть надо подумать сначала, как твоё слово отзовётся. Сейчас много негатива льётся на всех и каждого, а переводчики стараются сблизить народы: встречаются, издают друг друга, знакомят своих читателей с произведениями другой национальной литературы. Устанавливаются творческие и человеческие контакты. - Сейчас ведь немногие интересуются литературой, и она не играет такой роли, как в 60-70-е годы прошлого века. - Совершенно верно. В советское время писатель был в кругу лиц, которые вершили политику. Он был посредником между властью и народом. К нему прислушивались, с ним советовались. Теперь мы сами по себе, хотя в Татарстане, Чувашии, КБР, Чечне власти нас поддерживают. На минувшей неделе в Грозном мы отмечали 90-летие Союза писателей Чечни, и нас поздравляли представители всех уровней власти республики. - А цензура есть со стороны власти? Спрашиваю, потому что недавно в вашем минкультуры отчитывали самодеятельных артистов, которые выкладывают видеоролики, дающие, как некоторые посчитали, неправильное представление о чеченцах. - В печати я с цензурой не сталкивался. А фильтровать творчество, я считаю, должен сам автор и редактор, ведь иноязычный читатель будет судить о нашем народе по текстам, которые мы пишем. Если я называюсь чеченским писателем, то в моих произведениях что-то чеченское должно быть. На каком языке читать Чуковского? - Сейчас одни говорят, что в национальных республиках идёт русификация, другие – наоборот, что русский всё хуже знают. А вы как считаете? - С русским языком у нас проблемы нет. На русском наши авторы пишут без ошибок, стилистически правильно строят предложения. Гораздо меньше авторов, которые хорошо пишут на родных языках. Я слышу это на каждом форуме по всей России. Двух часов на изучение родного языка в школе недостаточно. В Чечне нам удаётся сохранять язык, потому что мы говорим на нём дома и на улице. Но закон о добровольном изучении родного языка вызывает у нас озабоченность. Национальную идентичность не сохранишь, отняв язык. Язык – это паспорт народа. А у нас уже с детского сада говорят на русском. Знаю, потому что внучка у меня ходит туда сейчас. - Вы ей читали «Айболита» Корнея Чуковского на чеченском в собственном переводе? - Конечно, читал. - Она его понимает? - Всё понимает. И стихи мои на чеченском знает. «Айболит» - это мой первый опыт в качестве переводчика. На нём и дети мои выросли. Хотя для широкого читателя я опубликовал его только в 2015 году, в Год литературы в России. У меня был большой проект на сайте информагентства «Чечня сегодня» «Дружба литератур – дружба народов», где я еженедельно выкладывал свои переводы русскоязычных писателей. Мне нравится, как к этому вопросу подошли в Узбекистане. На государственном уровне стоит задача перевести и опубликовать на узбекском языке 100 томов мировой литературы. Выделены деньги, писатели всем обеспечены. Вот это забота о языке! В Казахстане тоже такая работа идёт. - В Чечне мировую литературу писатели переводят только по собственной инициативе? - В основном так. Хотя возобновился выпуск журнала «Гоч», где публикуют только переводы с других языков на чеченский. - Откуда у вас такая любовь к родному языку и литературе? - Я последний ребёнок в семье. Матери было далеко за 40, когда я появился. Отец был на 7 лет старше неё. У нас дома по вечерам собирались его ровесники и старики, вспоминали былое. Сейчас подобное только в фольклоре можно услышать. В доме часто звучали по радио народные песни. Эстрада была нововведением и не всеми принималась. - Потом вы учились в Ставрополе, причём не на филфаке, а на физмате... - Я поступил туда из принципа: доказать, что я хорошо знаю математику. Работал учителем физики, математики, информатики. Попутно писал в газеты, журналы. Потом меня пригласили в чеченскоязычную республиканскую газету «Даймохк» («Отечество»), а затем в журнал «Орга» («Аргун»). - Сохранили связи с сокурсниками? - Да, мы дважды собирались всем курсом. В Ватсапе есть общая группа, где общаемся. У нас тёплые отношения. К сожалению, не успел пригласить их на творческую встречу, которая прошла в прошлом году в Лермонтовской библиотеке Ставрополя. Думал, там будут только ставропольские писатели, а пришли и читатели. К сожалению, в наше время их не так много. Из читающей нации мы превратились в людей, поглощающих информацию преимущественно из социальных сетей. - Может быть, там и публиковать стихи? - Там много стихов. Но чаще всего низкопробные. Многие не видят разницы между рифмованными строками и поэзией. Это наша беда.
