"Политический Чернобыль". К чему привели уступки Горбачева американцам на Мальте
После советско-американской встречи в верхах на Мальте прошло 30 лет, но ее последствия не только ощущаются до сих пор, но и во многом определяют весь текущий климат в отношениях России и Запада. Тогда, в декабре 1989 года, стратегические выигрыши одних и провалы других стали важным фактором всей последующей цепочки событий, связанных с развалом СССР, а затем и с возрастанием военно-политических рисков для постсоветской России — в первую очередь касающихся экспансии НАТО. Именно Мальта проложила путь к не менее печальному саммиту Михаила Горбачева и Гельмута Коля в Архызе в июле 1990 года (где советский лидер дал добро на объединение Германии и ее членство в НАТО). "Советский Мюнхен" Я рассматриваю итоги переговоров на Мальте как "советский Мюнхен", или, по-другому — "политический Чернобыль", полностью отдавая себе отчет в драматичности этих слов. В своей оценке опираюсь, помимо собственного видения истории, на выводы таких высокопрофессиональных специалистов-международников, как Анатолий Громыко, мой отец, Валентин Фалин, Георгий Корниенко и другие, как и на мнения ведущих фигур в американской администрации конца 1980-х годов. Мальтийский визави Горбачева, президент Джордж Буш — старший, познакомился с ним еще в 1985 году. Тогда он сказал о нем фразу, ставшую ключевой в отношении американцев к советскому лидеру: "Наша задача не помогать ему, а так действовать в интересах США, чтобы влиять на его политику в нужном нам направлении". Фактически сутью их подхода к генсеку стала линия на манипулирование им. Уже после прихода Буша в Белый дом в 1988 году круг людей, вырабатывавших этот подход и применявших его, включал помощника Буша по национальной безопасности Брента Скоукрофта, госсекретаря Джеймса Бейкера, Генри Киссинджера и др. Именно Киссинджер тогда предложил взять курс на реинтеграцию Восточной Европы с Западной без СССР. В качестве ловушки для Горбачева была выдвинута следующая позиция: пообещать Москве не использовать политические и экономические изменения в странах Восточной Европы в ущерб интересам безопасности Советского Союза. В январе 1989 года Киссинджер в Москве встретился с Александром Яковлевым, а затем с Горбачевым, которому прямо заявил, что Буш хотел бы знать, готов ли советский лидер отказаться от контроля над Восточной Европой. Реакция Горбачев была странная — он лишь сказал, что все надо тщательно обдумать. Тогда же в Москве Киссинджер нанес визит Андрею Громыко, который к тому времени уже был на пенсии, покинув пост председателя Президиума Верховного Совета СССР. Позже дома он так прокомментировал приезд своего давнего дипломатического оппонента: "Киссинджера прислали, чтобы провентилировать новые подходы к нам... От нас будут требовать одностороннего разоружения в обмен на мифическую помощь, которая никогда не придет". В Вашингтоне — настроение победителей К марту 1989 года пересмотр политики США в отношении СССР был оформлен в документе Совета национальной безопасности США за номером NSR3. В нем ставились цели: сделать изменения в СССР, выгодные США, необратимыми; использовать перестройку в качестве рычага для изменения советской системы; не упускать инициативу и определить критерии по тому, допускать или нет Советский Союз в "сообщество цивилизованных государств". Ко встрече на Мальте США шли заранее с настроением победителей. Сотрудник Совета национальной безопасности Роберт Блэквилл в тесном кругу говорил о Горбачеве: "Чтобы он ни заготовил в своем мешке с трюками, мы к этому готовы... У них глаза на лоб вылезут". Руководитель президентской администрации Джон Сунуну был еще более резок: "Мы крепко ударим по [Горбачеву]", "он у нас полетит кувырком". Президент США отвечал: "Правильно. Мы свалимся на них, как банда взломщиков!" Саммит начался на советском теплоходе "Максим Горький". Буш потребовал, чтобы Советский Союз перестал поддерживать Кубу и Никарагуа. Затем речь пошла о Восточной Европе и проблеме "двух Германий". Из материалов переговоров складывается впечатление, что Горбачев фактически успокаивал Буша, как будто от США требовали уйти из Западной Европы, а не от СССР — из Восточной. "Мы не считаем вас больше врагом, — говорил Горбачев, — времена изменились. Мы хотим, чтобы вы остались в Европе. Для будущего этого континента важно, чтобы вы были здесь. Поэтому не думайте, что мы хотим вашего ухода". Именно это заявление Горбачева американцы посчитали самым важным из всех, сделанных на Мальте. Ведь, по сути, генсек просил США не ослаблять своего присутствия в Европе. Обсуждали и Советскую Прибалтику. Буш без обиняков заявил, что США никогда не признают ее присоединение к СССР. Никакого отпора он не получил. После Мальты американцы действовали быстро. В феврале 1990 года в Москву прилетел Бейкер и встретился с Горбачевым, сообщив, что США — за "объединенную Германию как члена НАТО, а не нейтральную". Тогда же в феврале в Оттаву на Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе прилетел Шеварднадзе. На встрече с Бейкером он сообщает, что готов согласиться с отказом от требования о симметричном уровне войск НАТО и СССР в Европе. Бейкер был поражен, хотя и не подал виду. В Москве же Бейкер пугал генсека не связанной с НАТО ядерной Германией, а также заверял, что юрисдикция НАТО не распространится на Восток "ни на дюйм от своих настоящих позиций". У Горбачева внятной позиции не было, и американцы сделали вывод, что Горбачев может согласиться на вхождение Германии в НАТО. Сразу после этого в Москву поспешил канцлер ФРГ Гельмут Коль, додавливать советского лидера. Окончательно это произошло на саммите в США в июне 1990 года. Горбачева убедили в том, что в интересах СССР согласиться с продолжающимся размещением войск США в Европе, где они будут "наблюдать" за объединенной Германией. Можно предположить, что Горбачев все же отдавал себе отчет о масштабе тех уступок, на которые он шел, но считал, что все будет компенсировано финансовой помощью со стороны Запада. Горькое разочарование наступило в июле 1991 года, когда он приехал на саммит "Большой семерки" в Лондон. Он буквально уговаривал Буша предоставить такую помощь. Тот чувствовал себя неловко и лишь сказал: "Я сожалею, но здесь нет ясности". Горбачев покинул Лондон подавленным и униженным. Скоукрофт так описал ситуацию: "Горбачев приехал забрать то, что, как он считал, ему причитается... Как будто он сам не понимает всей серьезности проблем..." На это Буш ответил: "Парень, похоже, разбит в пух и прах, не так ли?"
