Как голод стал неурожаем
Наш народ грабили всегда, во все времена. Обратимся к истории, вспомним эпизод, который правители Российской империи пытались скрыть. Они хладнокровно и безжалостно действовали во имя собственных интересов, в то время как невиданным страданиям подвергались миллионы людей… Иван Айвазовский был самым известным российским художником-маринистом. Этот невысокий, крепко сбитый человек с длинными, седыми бакенбардами писал быстро и много - его кисти принадлежало примерно шесть тысяч полотен. Его работы пользовались успехом, почитались на родине. Иная судьба у двух картин - «Раздача продовольствия» и «Корабль помощи», написанных в 1892 году. Они никогда не выставлялись на вернисажах, о них умалчивали критики… Предвестие большой беды Первое полотно – «Раздача продовольствия» необычно тем, что на нем нет водной стихии. Таких картин у Айвазовского немного. Мы видим удалую русскую тройку. На ней - человек, размахивающий американским флагом. Вдоль дороги - люди, машущие платками и шапками. Некоторые, упав наземь, молятся. На второй картине - «Корабль помощи» привычное для живописца море. На первом плане – входящий в гавань корабль. К нему устремляются лодки, на них люди, приветствующие моряков. По всему видно, что пожаловали дорогие гости… Кто и зачем пожаловал? По какому случаю ликование? …В 1890 году в России природа выкидывала невиданные фортели. Осень выдалась ранняя, потом грянули морозы – почти бесснежные. Весна примчалась не в срок – чуть не в феврале, но затем оттепель сменилась холодами. С апреля ударила жара, не уходившая все лето. Недород, о котором с тревогой говорили крестьяне, уже грозил тяжелой, непредсказуемой явью. Российские власти, вместо того, чтобы подготовиться к бедствию, занялись сущими глупостями. Цензоры изымали из газет тревожные статьи, слово голод заменяли на неурожай. Даже прогноз погоды смягчали. Но панические слухи запретить не смогли. И суровую реальность тоже. Урожай оказался небывало скудным. К примеру, в Воронежской губернии на душу населения было собрано 2,1 пуда зерновых (то есть, пшик), в Казанской - 3,8, в Самарской - 6,2, в Симбирской - 8,4. Между тем, чтобы прожить, требовалось как минимум 13 пудов на ту же самую несчастную душу. Впрочем, бедствие поразило не всю России и даже не целиком европейскую ее часть, а большой кусок Нечерноземья и Среднее Поволжье. Голод захватил 17 губерний, в которых проживали 36 миллионов человек. Голодный экспорт Россия – огромная страна с гигантскими ресурсами. Если бы к проблеме подошли с толком, расстановкой, людей можно накормить и бедствия избежать. Увы, громадная государственная машина была недвижна… Лишь кое-где стали хлопотать о покупке зерна, однако – неспешно. В некоторых местах стали выдавали ссуды крестьянам. Но серьезной, полноценной помощи не было. Из дневника дипломата графа Владимира Ламсдорфа: «Тон, взятый в высших кругах по отношению к бедствиям голода, доказывает, что там совершенно не отдают себе отчета в положении, и, в сущности, совсем не симпатизируют ни несчастным, которые терпят эти бедствия, ни сострадательным людям, старающимся прийти им на помощь». А что же император? Да ничего. Ходили слухи, что Александр III не нашел ничего лучше, как поставить циничную ремарку на докладе одного из министров о надвигающемся бедствии: «У меня нет голодающих, есть только пострадавшие от неурожая». Крестьяне распродавали скот, брали деньги и зерно в долг у помещиков. Оставались голы, босы, иные даже последнюю одежду отдавали за еду. Изнуренные, голодные, прикрывшись лохмотьями, крестьяне толпами шли в города побираться. А те, кого оставили последние силы, тихо угасали… Но Россия, несмотря на страдания народа, экспорт зерна продолжала! В первый голодный год было продано за границу 3,5 миллиона тонн хлеба. В следующем, когда в империи начался мор, российское правительство и предприниматели отправили в Европу почти вдвое больше – 6,5 миллиона тонн. Такой экспорт прозвали голодным. А ведь сегодня мы гордимся, что Российская империя была одним из крупнейших поставщиков зерна в мире. Вот какой ценой достигалось это лидерство! Небольшое отступление. Варварские методы царского правительства перенял Сталин, который в начале 30-х годов на огромной территории СССР устроил Голодомор – результатом которого стала гибель нескольких миллионов человек. Хлеб насильственно изымали у крестьян для экспорта, иначе говоря, отнимали весь урожай дочиста. Власти помогали, но - лишь голодающим колхозникам, «не замечая» единоличников. Говорить о голоде считалось чуть ли не контрреволюцией, за это можно было загреметь в тюрьму… Революционная опухоль Голод 1891-1892 годов был не эпизод российской летописи, а бесчеловечная система, ибо во время последующих бедствий повторялось то же самое – своим не давали, а чужих кормили. Голод в начале ХХ века в разных регионах России случался регулярно. Всего от его последствий с 1900-го по 1912 год умерло более 8 миллионов человек. Тогда, в конце XIX-начале XX веков на теле России вздулась и стала разрастаться революционная опухоль. В 1905 году нарыв лопнул, но подоспели «доктора». А вот в феврале 1917-го все кончилось неисчислимой бедой. Из гнойника обильно хлынула кровь, империя впала в беспамятство и вскоре испустила дух… Лев Толстой сумел опубликовать в «Московских ведомостях» статью «О голоде», которой живописал страдания несчастных. Выводы его были не категоричны, а революционны. Если не знать имя автора, то можно было подумать, что сочинял сие член тайного кружка, бунтовщик, которого надобно немедленно заковать в кандалы и отправить по этапу. Итак, Толстой писал: «Разве теперь, когда люди, как говорят, мрут от голода, помещики, купцы, вообще богачи изменили свою жизнь, перестали требовать от народа для удовлетворения своих прихотей губительного для него труда, разве перестали богачи убирать свои палаты, есть дорогие обеды, обгоняться на своих рысаках, ездить на охоты, наряжаться в свои наряды? Разве теперь богачи не сидят со своими запасами хлеба, ожидая еще больших повышений цен, разве фабриканты не сбивают цен с работы?.. Зачем обманывать себя? Народ нужен нам только как орудие. И выгоды наши (сколько бы мы ни говорили противное) всегда диаметрально противоположны выгодам народа. Чем больше мне дадут жалованья и пенсии, говорит чиновник, т. е. чем больше возьмут с народа, тем мне лучше. Чем дороже я продам хлеб и все нужные предметы народу и чем ему будет труднее, тем мне будет лучше, - говорит и купец и землевладелец… Между нами и народом нет иной связи, кроме той, что мы тянем за одну и ту же палку, но каждый к себе. Чем лучше мне, тем хуже ему, - чем хуже ему, тем лучше мне. Как же нам при таких условиях помогать народу!..» Поразительно, как актуальны эти слова сейчас! Прошло много десятилетий лет, но Россию лихорадит от того же недуга – огромного социального неравенства, глубокого расслоения общества. И на теле России снова растет опухоль… Пять пароходов из Америки Во время голода 1891-1892 годов по разным подсчетам, умерло до полутора миллионов человек. Сгинуло бы больше, если бы не подмога из-за океана. Затеял гуманитарную помощь редактор еженедельника North Western Miller Уильям Эдгар. В январе 1892 года в США начал работу Национальный комитет помощи российским голодающим. Был сформирован так называемый «Флот голода» - пять пароходов с пшеничной и кукурузной мукой и зерном, овощами, фруктами, медикаментами и одеждой. Корабли - «Indiana», «Conemaugh», «Missouri», «Tynehead», «Leo» прибыли в прибалтийские порты России в марте-июле 1892 года. Эта помощь была ответной благодарностью за недавнюю поддержку русскими Северных штатов во время Гражданской войны. Один из кораблей с гуманитарным грузом и запечатлел Айвазовский. Художник видел праздничную обстановку, восторг людей, встречавших своих спасителей громом оваций, оркестрами. Вероятно, к радости примешивалась горечь: «Почему к нам прибыли с пропитанием не свои, а чужие?» А, может, людям было все равно, главное, наконец, было утолить этот проклятый голод… Между тем, многочисленные склады в России были забиты мешками с мукой, которые готовили к отправке в Европу. И потому визиты американских кораблей старались не афишировать. И - поскорее забыть… Айвазовский знал, что его картины вызвали недовольный ропот в Царском Селе. Александр III понимал, что визит американских кораблей – не только помощь России, но и намек на его, императорскую несостоятельность, равнодушие и жестокость самодержавного строя. И его безобидные картины стали крамольными…. Эти два полотна Иван Константинович подарил галерее искусств Коркорана в Вашингтоне. В 60-х годах прошлого века картины выставлялись в Белом доме. Потом попали в частную коллекцию. В 2008 году на аукционе Sotheby’s полотна были проданы за 2,4 миллиона долларов одному из меценатов. Он вернул их в галерею Коркорана. Помогаем чужим, забываем своих Спустя столетие после голода 1890-1891 годов в Россию снова пошла гуманитарная помощь из США. Утверждали, что конце 80-х-начале 90-х Советский стоял на пороге голода, который был вызван ошибочной экономической политикой властей. И Запад, как бы ни костерили его недруги, пришел на помощь России. Державе была оказана массовая гуманитарная помощь, прежде всего, продовольственная. Кроме того, были выделены льготные кредиты для закупки у США зерна по ценам ниже рыночных. По всей Европе неправительственные организации собирали посылки для России. Жаль, ни один живописец не запечатлел этот тягостный и унизительный эпизод российской истории… Сегодня известно, что голодом нам лишь грозили. Все было иначе – подлее, наглее. На бесчисленных складах пряталось несметное количество продуктов, которые в 1992 году «реформаторы» во главе с творцом «шоковой терапии» Гайдаром пустили в продажу. По диким, грабительским ценам… Изрядно нажились иные дельцы и западной гуманитарной помощи. Воровали, умыкали от действительно нуждающихся – тоннами. Объедались, спекулировали. И смеялись над наивными иностранцами, которые от души хотели помочь бедствующей России … Традиция презрения к собственному народу жива и процветает в наши дни. Огромная часть населения России живет впроголодь, а президент страны с легкостью прощает невиданные долги африканским странам. Представители российской элиты, наплевав на бедствия своих соотечественников, пострадавших от природных катаклизмов, бросаются помогать восстанавливать Нотр-дам-де–Пари и Венецию. Нет слов. Только обида и тоска.
