Черчилль и Россия: "Немыслимое" коварство гениального политика
30 ноября исполняется 145 лет со дня рождения Уинстона Леонарда Спенсера-Черчилля. Потомок знаменитого полководца герцога Мальборо, дважды премьер-министр, под руководством которого Британия совместно с Советским Союзом и Соединенными Штатами одержала победу в самой страшной войне в истории человечества — Второй мировой, — согласно опросам общественного мнения, признан "величайшим британцем всех времен", оставив далеко позади других великих британцев — Шекспира, Кромвеля, Ньютона, Дарвина, королеву Елизавету I. Ни об одном британском деятеле не написано так много книг, как о Черчилле, его многогранная и противоречивая фигура по-прежнему вдохновляет исследователей в Великобритании и многих других странах. В России "величайшего британца", члена "большой тройки" почитают за его поддержку Советского Союза в годы Второй мировой войны, за то, что у него хватило мужества подняться над идеологическими разногласиями и встать с нашей страной плечом к плечу уже 22 июня 1941 года, когда в своем знаменитом выступлении по радио он от имени Британии обещал русскому народу "всю помощь, какую только сможем [оказать]". Благодарны за конвои с боевой техникой и стратегическим сырьем, которые пошли из Великобритании в Архангельск и Мурманск (а на Британские острова — из США). Главный "пассив" Черчилля Вместе с тем мы знаем, что именно благодаря Черчиллю второй фронт, в котором так нуждалась наша страна, был открыт не в 1942 году, как обещал премьер и было записано в коммюнике по итогам визита наркома иностранных дел Вячеслава Молотова в Лондон в мае того же года, а только в июне двумя годами позже. И если бы Красная армия не приближалась столь стремительно к территории стран Восточной Европы, Черчилль продолжал бы тянуть с его открытием и дальше, предпочитая, как он это делал, ограничиваться обещаниями, выдавая за второй фронт операции на периферии — в Северной Африке и Италии, к которым он склонил президента США Рузвельта, а также ковровые бомбардировки Германии, что не приносило облегчения нашей стране, потому что Гитлер не снял с Восточного фронта и не перебросил на Западный ни одной дивизии. Более того, Черчилль сознательно обманывал Москву, обещая высадку во Франции во второй половине 1942 года, а затем в 1943 году, заранее зная, что этого не будет. Замечательное признание сделал в этой связи британский посол в Москве Арчибальд Керр: "Наша слабость заключается не в неспособности открыть этот фронт, а в том, что мы позволили ему (Сталину) поверить в то, что мы собираемся это сделать". Такая позиция британского премьера дала возможность Германии бросить все резервы на советско-германский фронт, особенно в направлении Волги и Кавказа. Безусловно, Черчилль не хотел поражения в войне СССР, к военно-политическому союзу с которым он настойчиво призывал одержимое "умиротворением агрессора" предвоенное правительство Чемберлена, хорошо понимая, что в таком случае Германия всей своей мощью обрушилась бы на Британию. Но он не хотел и укрепления могущества Советского Союза со всеми вытекающими последствиями для места и роли самой Британии в системе международных отношений в послевоенный период. Его устраивало максимальное ослабление обеих сторон в этой кровопролитной войне. Победа была завоевана нашей страной несоизмеримо "большей кровью" в сравнении с нашим союзником, и это лежит на совести "величайшего британца". По сравнению с этим главным "пассивом" Черчилля меркнет все остальное, в том числе частые задержки в отправке в СССР конвоев со ссылками на погодные условия, на большие потери, на потребности самой Британии при подготовке периферийных операций (это отнюдь не умаляет героизма, проявленного британскими моряками, многие из которых погибли); вызывающие недоумение коллег заявления, например о необходимости противостоять "русскому варварству" (сделано в разгар Сталинградской битвы), и др. Можно также вспомнить операцию "Немыслимое" — план тотальной войны союзников против СССР с привлечением сил германского вермахта, которую Черчилль, огорченный ходом событий в Польше, развивавшихся не по его сценарию, собирался начать уже через несколько недель после Победы. Этот план был отвергнут военными как абсолютно нереальный и полностью оправдывающий свое название. Таким образом, Черчилль показал себя важным, но и коварным союзником, в полной мере отвечающим прозвищу "заклятый друг". Несмотря на хорошие в целом личные отношения Черчилля со Сталиным, никаких особых иллюзий в отношение британского премьера у последнего не было. А вот Черчилль, неоднократно выражавший свое восхищение руководителем СССР ("Мне нравится этот человек!"), считал, что разногласий между ними, порою достаточно острых, можно было бы избежать, если бы была возможность встречаться почаще. К радости окружения Черчилля, Сталин не догадывался о том, сколь сильное впечатление производят на премьера его личность, а также теплые слова. Враг коммунизма и большевизма Враждебность Черчилля к нашей стране и до, и после Второй мировой войны хорошо известна. Странным образом Британия и Россия всегда оказывались союзниками в периоды крупных мировых конфликтов и противниками в мирное время. Последовательный враг коммунизма и большевизма, опасавшийся распространения социалистической революции на Британию, Черчилль предлагал "задушить ее в колыбели", став одним из главных сторонников интервенции против России, последовательно выступая против ведения с ней каких-либо переговоров. Он также не мог простить Советской России ту роль, которую она сыграла в кризисе и последовавшем развале Британской империи, пробудив входившие в империю народы. Он "прозрел" только в середине 1930-х годов, раньше других британских деятелей осознав германскую угрозу и поняв, что национальные интересы страны требуют скорейшего заключения договора с Москвой. Черчилль считается одним из основоположников холодной войны (хотя корнями она уходит в военное время): в своей знаменитой Фултонской речи, произнесенной в марте 1946 года, британец высказался в пользу установления особых отношений с Соединенными Штатами, по существу, отказавшись от союзнических отношений с Москвой, "взаимопонимания" с которой по всем вопросам он предложил добиться, опираясь на мощь англо-американского блока (читай — монополию Великобритании и США на ядерное оружие). Именно с его легкой руки выражение "железный занавес" надолго вошло в политический обиход. В 1950-е годы, осознавая стремительное приближение отставки, 80-летний Черчилль хотел завершить свое правление мощным аккордом — проведением совещания в верхах с Москвой по типу конференций "большой тройки" военного времени, совещания, которое положило бы конец холодной войне, избавив его от клейма ее "поджигателя" и сделав миротворцем. Он был настойчив в продвижении этой идеи, но, к его великому сожалению, Британию на таком совещании, состоявшемся летом 1955 года в Женеве, представлял уже его преемник. Храбрость и упорство Черчилля также почитают в нашей стране за то, что он в полной мере отвечает представлению о британцах, сложившемуся на основании любимой русскими английской приключенческой литературы, — эксцентричных островитянах, идущих своим путем, упорных, рисковых, вольнолюбивых и бесстрашных. А также за присущее ему разящее остроумие, нечасто встречающееся у политиков, которым удается взойти на вершину власти. И действительно — его яркая натура мало кого может оставить равнодушным. Черчилль был прекрасным писателем, получившим в 1953 году Нобелевскую премию по литературе, великолепным художником, бесстрашным военным корреспондентом, ставшим широко известным уже в 20-летнем возрасте, выдающимся изобретателем и организатором, много сделавшим для создания и внедрения новых видов вооружений: танков и танковых войск, авианосцев, самолета, способного взлетать с воды и садиться на воду (он же придумал и название — гидросамолет), установки на самолетах пулеметов и торпед, создания радарных сетей, а также искусственных гаваней (их применили при открытии в Нормандии второго фронта в июне 1944 года). Но и это еще не все: он был искусным каменщиком и дизайнером (в своем поместье своими руками построил каменную стену, разбил пруды и лужайки, соорудил бассейн), а также фермером (разводил животных, выращивал овощи). Черчилль любил рисковать — пилотировать самолет, находиться на линии огня, под пулями, каждый раз убеждаясь в том, что удача на его стороне. Он был готов на смелые и решительные поступки, особенно если этого требовали интересы безопасности страны, например, вывод военного флота на позиции, не дожидаясь приказа (еще до вступления Британии в Первую мировую войну), захват в 1940 году Исландии ( чтобы предотвратить высадку там германских войск), уничтожение в том же году военного флота своего недавнего союзника — Франции, предотвратив тем самым его захват Германией. Присущие Черчиллю храбрость, упорство в достижении цели, способность подниматься после неоднократных падений, когда его отправляли в отставку или когда партия тори проигрывала на выборах, наконец, воля к победе и уверенность в ней — все это не может не вызывать уважения. Произнесенные им слова на заседании кабинета 28 мая 1940 года, в критические для Британии и Европы дни, в которых он решительно отмел предложение о перемирии с Гитлером — "Если долгой истории нашего острова суждено завершиться, то пусть это случится лишь тогда, когда каждый из нас будет лежать на земле, захлебываясь своей кровью" — дорогого стоят. Благодаря твердой позиции Черчилля Британия в условиях, когда подавляющая часть Европы была порабощена нацистской Германией, продолжала сражаться с ней в одиночку (вплоть до лета 1941 года). Отмечая способность Черчилля изменять ход истории, нынешний британский премьер Борис Джонсон, написавший великолепную книгу о своем кумире, cравнил его с ломом судьбы, который встал на пути стремительно несущегося нацистского поезда, заклинив стрелку.
