Как вывезти из-под Красноуфимска начинку для невзорвавшейся атомной бомбы
В то время как в Новоуральск везут урановые «хвосты» (отходы производства ядерного топлива с относительно низким содержанием урана-235) из Германии и возобновляются разговоры о радиационном загрязнении Свердловской области, журналисты АиФ-Урал решили проверить, что происходит с настоящей радиационной свалкой, которой уже 70 лет. Между Красноуфимском и селом Чувашково, расположенных примерно в 10 километрах друг от друга, находится странный объект. Он окружен бетонными стенами, увитыми колючей проволокой, из-за которой видны крупногабаритные металлические конструкции. Все это было бы похоже на обычные склады, если бы не знак радиоактивной опасности на воротах. И этот знак, и сами конструкции, и забор выглядят довольно новыми. А вот содержимое этих складов лежит здесь уже больше 70 лет. Если остановиться возле забора и включить бытовой дозиметр, лучше крепче держать прибор в руках – он начинает трястись, сигналя о значительном радиоационном фоне – 58-60 микрорентген в час. Согласно рекомендациям Международной комиссии по радиационной защите, это предельно допустимые значения для человека. Но местные говорят, что это не предел – летом кое-где вдоль забора можно и 100 микрорентген намерить. И это сейчас, когда источник радиации отделяют металлические конструкции и надежная ограда. Все это появилось тут только в 2000-е годы, а раньше отчаянно фонящее содержимое этих складов хранилось за хлипким деревянны забором и почти не охранялось. Советский атом В конце 40-х годов рядом со станцией Зюрзя, что под Красноуфимском, располагались склады Госхрана. Звучит грозно, но на самом деле до поры до времени там размещались абсолютно безобидные грузы вроде муки, сахара и других продуктов – стратегические запасы на случай войны. Рядом колхозы и совхозы, тут же перегружают картошку и лук. Сами склады представляли из себя огромные деревянные бараки, обнесенные деревянным забором. И вот на эти склады в один прекрасный день начали свозить ящики, с виду похожие на патронные. Внутри ящиков – странноватого вида песок в бумажной упаковке. Десятки местных жителей, работавших на станции и складах, не знали, что значит слово «монацит», и не понимали, насколько опасно такое соседство. При складах был свой детский сад, работал клуб, где крутили кино, люди жили здесь же в своих домах. Монацит – это минерал, содержащий редкоземельные элементы. Обратной стороной его насыщенной структуры является радиоактивность. Постепенно монацит заменял на местных складах продукты, причем их вывозили теми же вагонами, которыми сюда завозили радиоактивный песок. О том, что это место буквально пропитывается радиацией, узнают гораздо позже. В послевоенные годы СССР активно готовился к новой войне, к атомной. Рабоче-крестьянскую атомную бомбу тогда еще только разрабатывали, причем в огромной спешке. Ведь у США она уже была. Исследования велись сразу в нескольких направлениях, не было однозначного мнения о том, какая начинка должна быть у советского ядерного кулака. По одному из проектов для этого предполагалось использовать монацитовый концентрат – песок, содержащий редкоземельные элементы, в том числе торий и уран. Эти элементы делают монацит радиоактивным. Его добывали в СССР и даже скупали в других странах. И в 50-е годы сотни вагонов с монацитом отправили на Урал, под Красноуфимск, на склады Госхрана. Говорят, что эту операцию лично курировал Лаврентий Берия – проект так называемой ториевой бомбы. О том, насколько может быть опасна радиация, тогда представляли очень немногие. Больше 82 тысяч тонн монацита поместили на хранение в обычные деревянные сараи, по соседству со стратегическим запасом продуктов, с жильем, с колхозными полями. Советскую атомную бомбу в итоге решили делать без монацита, а его запасы в Зюрзе так и остались. Ящики с необычным песком лежали всё это время в деревянных сараях, со временем разваливались, являя миру бумажные мешки с радиоактивным песком. До поры до времени местные жители не видели в нем угрозы – охрана ходила в обычной одежде безо всякой защиты. Кое-кто даже воровал этот песок, чтобы использовать в строительстве – хороший же, чистый с виду. Галина Казакова, заместитель председателя местного экологического объединения «Сокол», объясняет этот феномен так: «Люди же тогда ничего о монацитах не знали. Был случай, когда один из сторожей зашел на склад, стал щупать этот песок. Даже на язык его попробовал. А потом умер». По словам местных жителей, о монацитах вспомнили, когда в окрестностях Зюрзи стали происходить довольно жуткие вещи. Болезни людей тогда с радиацией почти не связывали, но потом, говорят, в окрестных лесах стали встречаться облезлые лисы, родившие двухголовых лисят. А в местном колхозе появился на свет теленок с пятью ногами. Тогда людей расселили из домов, соседствующих со складами, и убрали детский сад подальше. Этим меры безопасности и ограничились. На складах по-прежнему сортировали овощи из окрестных колхозов... Старожилы вспоминают, что еще в 80-е годы, когда уже случился Чернобыль и об опасности радиации стало известно куда больше, здесь, рядом с разваливающимися складами лучащегося радиацией песка, людям выдавали участки под картошку. Вспоминает Виталий Пономарев, красноуфимский журналист, который одним из первых поднял тему монацитов в печати. – Нам как-то на редакцию участки выделили прямо за забором этого хранилища. Я коллегам говорю: одумайтесь! Многие послушались, а бухгалтер наш засеялся там. Говорил, хорошая картошка росла, крупная. В 1989 году, в эпоху гласности, о радиации в Зюрзе заговорили в полный голос. Склады монацитов к тому времени представляли из себя прогнившие бараки, чьи разваливающиеся стены держались на подпорках. Монацитовый песок высыпался из сгнивших ящиков, ветер разносил радиоактивную пыль по окрестным селам и колхозам. Были проекты по созданию над монацитными складами саркофага по типу чернобыльского, были предложения закопать опасный песок в землю. Но потом СССР распался, а его радиоактивное наследие осталось. Ядерный запас Уральской республики В 90-е годы всем было не до монацитов. И губернатор Свердловской области Эдуард Россель перевел их склады из федеральной собственности в областную, база хранения была реорганизована в государственное казенное учреждение Свердловской области «УралМонацит». Монацитовый концетрат – это не только вредные для здоровья микрорентгены, но и дорогие редкоземельные элементы. И в Красноуфимске хотели построить радиационный химический завод по их добыче. Строительство предполагалось организовать за счет иностранных инвесторов, а отходы производства планировалось хранить здесь же – под Красноуфимском. Построить завод предполагалось в 2005 году. Тогда местные жители организовали общественную экологическую организацию «Сокол» и стали проводить митинги против постройки завода. Скандал вышел за пределы области – завод должен был располагаться в пойме реки Уфы, чьи воды быстро донесут вредные красноуфимские отходы до соседнего Башкортостана, так что к протесту быстро подключились башкиры. «Мы тогда в Екатеринбург ездили с пикетами, – вспомнинает Галина Казакова. – У нас был такой плакат «Красноуфимск – ядерная песочница Росселя». Скандал вышел сперва на федеральный, а потом и на международный уровень. Инвесторы будущего завода испугались и отказались от проекта. Монацит остался лежать. И только в 2011 году было решено как-то обезопасить разваливающееся хранилище монацитов. Вокруг разваливающихся бараков были возведены металлические ангары, территорию огородили бетонным забором с колючей проволокой. К тому моменту, по словам местных жителей, радиационный фон возле складов монацитов измерялся сотнями микрорентген в час. В 2013 году правительство Свердловской области начало переговоры с покупателями – монациты было решено продать. Хранение взяло на себя государственное казенное учреждение Свердловской области «Уралмонацит». А сами монациты выкупило ООО «РедЗемТехнологии», по слухам, за 50 миллионов рублей. На этом ситуация затихла до 2019 года. Что происходит сегодня Сейчас красноуфимские монациты готовят к вывозу. По неофициальным данным, их будут продавать в Китай для дальнейшей переработки. Для этого возле хранилища ремонтируют железнодорожную инфраструктуру. На территории хранилища уже стоят контейнеры, в которых, по-видимому, монацит и будет покидать гостеприимную Зюрзю, где пролежал столько лет. Разваливающиеся ящики с монацитами будут грузить при помощи роботов, чтобы не подвергать риску людей. То, что останется, планируется собирать промышленными пылесосами – этим должны будут заниматься люди в защитных костюмах. В «УралМонаците» нам сообщили, что сейчас ждут согласования последних бумаг и планируют приступить к вывозу радиоактивного песка в ближайшее время, возможно, даже в течение этого года. В самом Красноуфимске прошли общественные слушания по этому поводу, в них участвовали представители «Сокола». Их беспокоит ряд моментов относительно будущего проекта вывоза монацитов. В первую очередь это связано с теми складами и монацитотовой пылью, которая останется в Зюрзе после того, как ее покинут контейнеры с радиоактивным песком. Людей беспокоит, что работы проходят в недостаточно открытом режиме. Например, представители «Сокола» не имели возможности ознакомиться с протоколом общественных слушаний. Представители научного сообщества, комментируя эту историю, говорят, что общественники преувеличивают последствия столь длительного соседства с монацитами. Физик-ядерщик Дмитрий Горчаков говорит, что значительная часть рассказов о том, сколько вреда здоровью красноуфимцев принесло соседство с монацитом, – не более чем городские легенды с очень большими преувеличениями. Но ситуация осложняется тем, что представители «УралМонацита» и власти Красноуфимска не особо спешат с комментариями, которые могли бы прояснить ситуацию. Например, при подготовке данного материала они обещали дать нам комментарий, который мы так и не дождались за пятеро суток. Представители «УралМонацита» в телефонном разговоре отказали нам в возможности посещения объекта, сославшись на занятость, так что попасть за ворота со знаком радиационной опасности нам так и не удалось. Такая недосказанность и рождает тревогу. Например, некоторые жители Красноуфимска опасаются: после того как со складов вывезут весь монацит, пригодный для продажи, остатки захоронят здесь же, на новом мусорном полигоне, который здесь собираются построить в ближайшее время?
