Иллюзия pro инклюзия

Современное общество любит похвастаться толерантностью: мол, "живем сами, даем жить другим". Когда речь заходит о людях с серьезными ограничениями по здоровью, риторика "соседских" высказываний становится более осторожной, благожелательной – это как бы и есть то самое принятие не похожих на тебя. А как измерить инклюзию, вовлеченность инвалидов в общество? Взаимным доверием. Оно, в свою очередь, иллюстрируется трудоустройством. А хотят ли инвалиды работать? И готовы ли им помочь выйти из "домашней клетки"? Ответы на эти вопросы корреспондент "Уралинформбюро" искал в беседе с экспертами. Эволюционный момент инвалидности Собственно, отношение социума к людям с инвалидностью не всегда было одинаковым. Эксперты говорят, что долгое время господствовала медицинская модель: человек глубоко болен, его нужно опекать, он напрочь лишен самостоятельности. Позже ее сменила социальная модель: что мы можем сделать, чтобы дать инвалиду возможность учиться, работать, жить полной жизнью? Теперь наступило время биопсихосоциальной формы общения – фазы активного взаимодействия, осознания эффективности инвалидов во всех отраслях. "Что такое инклюзия? Это - очередной эволюционный момент инвалидности. Мы уже прошли такие этапы, как сегрегация, когда инвалидов совсем исключали из общества, затем из каждого утюга звучало "интегрируем инвалидов в общество", и вот сейчас идет процесс инклюзии. Теперь люди все вместе", - объясняет общественница и защитница прав инвалидов Ольга Небесная. Фото: страница Ольги Небесной в Facebook О том, что концепция поменялась говорит и президент, сооснователь уральской некоммерческой организации "Белая трость" Олег Колпащиков. Не надо нас лечить, настаивает он, надо развивать компетенции. Экстрабилити – это то, что делает инвалидов сверхлюдьми. Когда из стандартного набора физических способностей человека выпадает что-то одно, по закону компенсации другое получает колоссальное развитие. По мнению Колпащикова, это не что иное как… талант: "Экстрабилити – те возможности, которые никогда не приобретешь кроме как через инвалидность". Парадокс в том, что инвалидов научили быть ограниченными. Гиперопека и жалость развили в них пассивность: многие работать не хотят, мол, пенсии вполне хватает на жизнь. "Приучили людей с инвалидностью быть инвалидами. Сейчас я обучаю 23-летнего юношу, он с детства слепой. У него уникальные способности - обоняние. Ему родители долго не говорили, что он слепой. Мальчик спокойно ходил по улицам без трости. Делал все, что угодно – печь топил. Потом он попал в детский сад, и началось: бедный, несчастный, ты же не можешь это и то", - рассказывает Колпащиков. И приводит статистику: 60% опрошенных инвалидов Свердловской области заявили, что не могут работать по состоянию здоровья. Их научили так говорить – они могут больше, чем отводят для себя. Медленно, но верно понимание необходимости присутствия сотрудника-инвалида в компании приходит к работодателям. Потому что он помогает раскрыть способности коллег. К примеру, после инклюзивных игр, организованных "Белой тростью" в газовых компаниях, общественникам позвонили с просьбой предоставить им работников с инвалидностью. Также выясняется, что люди с ограниченными возможностями успешно координируют соцпроекты. Олег Колпащиков уточняет: "Инвалиды отрабатывают новые социальные модели в рамках проектирования и передают их бизнесу и государству". Фото: страница Олега Колпащикова в Facebook Выйти из четырех стен Инклюзия – это и удобная для инвалидов городская инфраструктура. Пройдя по улицам, паркам, поликлиникам, кафе, музеям следом за колясочником, слепым или глухонемым горожанином, можно понять: что и как оборудовать, чтобы мегаполис перестал быть для них непроходимыми джунглями. Олег Колпащиков приводит в пример екатеринбургский Дворец молодежи, где "Белая трость" и другие активисты часто проводят инклюзивные мероприятия. Руководство учреждения быстро осознало, что здание непригодно для инвалидов и переоборудовало его. Хороший пример: доступность пошла вслед за инклюзивностью. Мы начали с организации взаимодействия, а потом само собой, "на автомате" это позволило развивать доступную среду. Так правильней. Сначала мы должны показать, что люди готовы и умеют взаимодействовать. И тогда людям понятнее, для чего они пандусы, к примеру, делают", - считает Колпащиков, потерявший зрение некоторое время назад. Назвать ситуацию образцовой на Среднем Урале нельзя. "В Свердловской области больше 270 тысяч человек с инвалидностью, это все категории. Нам, конечно, мешают средовые барьеры", - отмечает Ольга Небесная. Но по ее словам, их стараются снять. Особенно удачно это получается в сферах культуры, спорта и туризма: "Министерство инвестиций и развития и Центр туризма Свердловской области совместно создали 5 двухдневных маршрутов по области. Путешествуют смешанные группы. Они меньше обычных – по 11 человек, среди них 3-4 туриста с инвалидностью, остальные – физически здоровые". Важно, что есть немало людей, кто физически не может выйти из дома. Да, у них есть удаленная работа, но это же изоляция, по сути, подчеркивает Небесная. Люди с инвалидностью должны работать. В нашей стране за 90-е годы утеряли тот вектор, который был в СССР: были специализированные школы для детей-инвалидов, они выходили оттуда со специальностью. Сейчас они получают образование, но не профессию. Это - беда бедовая", - говорит она. Мертвая аренда Трудоустроить людей с ограничениями по здоровью могли бы многие работодатели. Во всяком случае, так утверждают борцы за права инвалидов. Но экономика сейчас сложная, а надо потратиться на допоборудование для работника специальной категории. "Если были бы "тучные" времена, когда было много денег, то, конечно, можно было с ними говорить о создании рабочих мест для инвалидов, о расширении. А мы видим в экономике сжимание – здоровых увольняют. Ведь инвалиду нужны и туалет, и специальная раздевалка, оборудованное рабочее место…", - объясняет ситуацию общественный советник председателя Всероссийского общества слепых Сергей Полыганов. Да, трудовые квоты для инвалидов есть, и они, так или иначе, выполняются. Но покрывают ли они спрос на рабочие места? Вряд ли. Сейчас норма на трудоустройство инвалидов в Свердловской области - 3% от общей численности коллектива, если в нем трудятся более 100 сотрудников. Цифра ничтожно мала, но даже ее реализовать в полном объеме сложно из-за затрат. Выход вроде бы нашли в Тюменской области: организовать аренду рабочих мест. Речь идет о схеме, когда работодатель не может у себя оборудовать специальное место и обращается в компанию, где уже работают инвалиды. Оплата труда идет из кармана организации-арендатора. Как правило, воплощают эту схему с помощью общественных объединений инвалидов или специализированных предприятий. На Среднем Урале при помощи активистов и специалистов областного департамента по труду и занятости было принято постановление правительства о внесении изменений в порядок выполнения квоты для приема на работу инвалидов, которое как раз устанавливало право аренды. Но полтора года оно лежит "мертвым грузом". "Когда принимается любой нормативно-правовой акт, под него пишутся подзаконные акты - приказы и распоряжения департамента. И департамент сам спрашивает об исполнении. В данной ситуации департамент по труду не работает на исполнение этого постановления", - сетует Полыганов. А директор НУ КСРЦ ООО ОООИ "Всероссийского общества слепых" Владислав Помелов добавляет, мол, общественникам передали, что якобы постановление… не может быть исполнено. "Почему в других регионах сегодня такие методы применяются и работают, почему у нас это невозможно? Если сегодня от департамента по труду и занятости идет ссылка на прокуратуру, почему в момент зарождения постановления нельзя было сразу же проработать этот вопрос? Зачем было по кругу нас водить годами?" - недоумевает он. Какое экстрабилити должны обрести наши чиновники, чтобы способствовать реальной, а не отчетной, показушной инклюзии? Быть может, стоит сотрудникам департамента по труду пару дней поездить в инвалидной коляске? Или хотя бы день походить с темной повязкой на глазах? И тогда у них, глядишь, прорежется зрение, чтобы увидеть свои ошибки. Дарья СКОРЫХ