«Папа, она по-настоящему целуется!»

Корпус факультета искусств Северо-Осетинского госуниверситета внешне ничем не отличается от соседствующих зданий экономического отделения и факультета физического воспитания, но внимательный человек без труда найдет обитель будущей богемы по характерным признакам. Первый — это, конечно же, студенты. Длинные волосы у парней, нарочито небрежные прически у девушек, несочетаемые стили в одежде, карандаш за ухом. Внутри здания ощущение свободы усиливается. Коридоры и аудитории в картинах, фотографиях, цитатах, нет однообразных линий парт и стульев — все в движении, дышит и живет. Где-то играет музыка — это занятие по хореографии, где-то слышны диалоги из кино — там смотрят классику, а вот разучивают отрывки из пьесы — поставленные голоса вновь и вновь повторяют фразы, пытаясь нащупать нужную эмоцию. Эти студенты и недавние выпускники факультета — участники нескольких заметных постановок последних лет. В 2016 году на форуме молодых художников Северного Кавказа Art Kavkaz Next показали спектакль «Сказочники» по одноименной пьесе молодого драматурга Карины Бесолти. В следующем году в рамках театральной лаборатории — проекта Северо-Кавказского филиала Государственного центра современного искусства — драматург Сергей Давыдов и режиссер Никита Бетехтин поставили с помощью студентов документальный спектакль «Братья». «Братьев» затем показали в Москве на выставке «Владей Кавказом», а этим летом повезли на международный фестиваль TACTfestival в Италии. Год театра в Северной Осетии открыла постановка Гиви Валиева по пьесе Шекспира «Ромео и Джульетта». Бессмертная трагедия в современной интерпретации несколько дней подряд собирала полные залы во Владикавказе, Моздоке и в столице соседней Южной Осетии — Цхинвале — и получила большой отклик в прессе. Театр, которого нет Все это удалось несмотря на то, что студенческого театра как официальной структуры на факультете искусств нет. Открыть свою студию было мечтой педагогов еще почти 30 лет назад, но пока это сделать не удалось. Кафедра театрального искусства с актерским отделением появилась в университете 27 лет назад. По словам декана Эдуарда Галазова, за эти годы отделение на сорок процентов укомплектовало кадры республиканских театров. На театральном отделении учится сорок человек — по десять студентов на курсе. Конкурс при поступлении обычно три человека на место. С каждым годом желающих всерьез стать актерами все больше. Учебу почти никогда не бросают. Галазов говорит, что уровень выпускников не уступает столичным театральным вузам: «Если человек хочет научиться, то научится и здесь, и в Москве». На самых ярких из них «кладут глаз» местные театры. Остальные связывают жизнь с творческой работой — работают ведущими на ТВ и радио, открывают свои театральные студии. — Мы делаем постановки силами наших преподавателей, чтобы помочь студентам подойти к диплому более профессионально состоявшимся. Не знаю, можно ли это назвать театром, это просто учебный процесс, — говорит декан. — У нас была попытка создать театр в университете для всех желающих — это же интересно и всем остальным студентам. Пока мечта о собственном студенческом театре остается только мечтой, энтузиасты-педагоги ставят вне рамок учебного плана спектакли и показывают их широкой публике. Втайне от родителей До «Ромео и Джульетты» владикавказцы увидели «В добрый час» по пьесе Виктора Розова. Ее поставил преподаватель и доцент кафедры театрального искусства Алан Албегов. Когда-то он сам стал одним из первых студентов отделения — и сделал это втайне от родителей. — Я понимал, что исторический факультет — не мое, но под давлением родителей три года продолжал учиться. А параллельно ходил на все спектакли в местных театрах, заучивал все роли, играл сам с собой. Как только открыли актерское отделение, тайком от родителей забрал документы с исторического факультета. Для родителей это было шоком, они смирились, только когда я стал что-то из себя представлять в профессии. Сегодня, считает Алан, молодежи Осетии легче, чем 20 и даже 10 лет назад, преодолевать сопротивление родственников, считающих профессию несерьезной. По его словам, в актеры идут люди с особенным мировосприятием. — Наши соседи, студенты экфака и факультета физического воспитания, смотрят на нас как на людей не от мира сего: кто это, зачем это. Им никогда нас не понять. Режиссер Кама Гинкас в тексте «Патология артиста» хорошо описывает этот момент: любой воспитанный человек пытается закрыться, а артист всегда оголенный, он будто говорит: «Смотрите, какой я». Спектакль для человека с айфоном По словам Алана, каждое новое поколение студентов отличается друг от друга. — У меня было два курса — кардинально разные. Театр живет здесь и сейчас, он меняется вместе со временем. Форма и методы работы должны меняться, и студенты не только хотят этих новых форм, но и требуют их. О том же говорит и Гиви Валиев, бывший преподаватель актерского отделения и режиссер новаторской для Осетии постановки «Ромео и Джульетта». — Иначе театр становится музеем, и в него невозможно заманить молодого человека, который ходит с последним айфоном. Шекспир для своего времени был новатором, и сегодня уже нельзя играть его с «большими пафосными жестами», — считает он. В его «Ромео и Джульетте» герои носят джинсовые куртки и ботинки, а на балу танцуют под современные хиты. Но секрет успеха постановки не только в современной подаче, считает режиссер. — Самое главное — это то, что пьеса написана про подростков и играть в ней должны подростки. В этом — ключ к пьесе. Это самый сложный и даже страшный возраст. И если Ромео играет 30-летний актер, как я играл когда-то, то ты видишь зрелого человека и понимаешь, что он все делает мозгом. А маленькой девочке-Джульетте, которая разрывается между своей душой и мозгом взрослых, начинаешь сопереживать. И Меркуцио должен быть подростком, потому что только в таком возрасте человек ведет себя как сорвиголова. И зрителя это держит. «Хочу выбирать сама» Вероятно, откликнулась в душе у зрителей и тема, на которой режиссер сделал главный акцент, — проблема отцов и детей. — Происходит насилие над личностью ребенка, когда взрослые считают, что 14-летний не может чувствовать и ему надо навязать свое «я». Это очень опасно. Нельзя ребенку навязывать свое, надо уметь с ним говорить, — поясняет Гиви. — Почему Джульетта боится рассказать родителям о своих чувствах? Она оказывается между двух огней, у нее нет человека, которому бы она открылась. Ее предает и кормилица, что в итоге ей остается? Покончить с собой. Джульетта просит отложить свадьбу: «На неделю, на месяц, или в гроб положите с Тибальтом вместе». А мать отвечает: «Все решено, поступай как знаешь, я больше ничего не скажу». То есть у ребенка нет выхода. Вот к чему мы подталкиваем наших детей. И пьеса в том числе о необходимости внутренней свободы — «я хочу выбирать сама». Я видел, какая тишина стояла в зале, с каким напряженным вниманием слушали зрители каждое слово. Декорации к «Ромео и Джульетте» сделали в современном духе — минималистичными, а вот текст остался классическим. — Конечно, сегодня о любви уже не говорят так возвышенно, как Ромео и Джульетта, но, может быть, мы хотим, чтобы эти отношения были сегодня эталоном поведения для молодых людей, — объясняет режиссер. Валиев давно мечтал поставить «Ромео и Джульетту», но не было то подходящего Ромео, то Джульетты, а с нынешними студентами все звезды сошлись. — Если человеку не знакомо чувство влюбленности, то такую роль он не сыграет. У каждого из них есть свой багаж — чемодан, откуда он достает образы и вспоминает, что происходило с сердцем: как человек дышал, какой у него был запах. Ромео и Джульетта стали взрослее Тамерлан Гуцаев, сыгравший роль Ромео, в этом году выпустился с актерского отделения, стал преподавателем сценического движения там же и уже принял предложение стать актером Осетинского театра. Артистом он стал тоже вопреки сомнениям семьи. — Мама хотела, чтобы я поступил на иняз, а я всегда любил кино и еще в школе «актерствовал» — делал вид, что мне плохо, учителя верили и отпускали с уроков. Роль Ромео поначалу Тамерлан воспринимал как легкую. Ромео показался ему смазливым романтиком, который читает стихи. — А потом мы начали углубляться в материал, и я понял, что это очень сложный, глубокий и трагический персонаж. Раньше я был черствее, а сейчас ко многим вещам отношусь с сопереживанием. Жить стало сложнее, но интереснее. Тамерлана часто спрашивают, какая Джульетта ему нравится больше: в постановке в этой роли задействованы две студентки. — Мне нравилось играть с обеими, но это были две Джульетты с разной энергетикой, поэтому получилось и два Ромео. Одна из двух Джульетт — Амина Агкацева — выросла в семье, не имеющей отношения к искусству, но желанию дочери стать артисткой родные сильно не сопротивлялись. — Единственное, что мама мне сказала, что актеры мало зарабатывают. В первое время у них еще были сомнения, но когда мы начали выступать на сцене и стал виден результат, то успокоились. Моя бабушка не пропускает ни одну статью или сюжет о наших постановках и потом звонит и плачет от счастья. Смотреть «Ромео и Джульетту» приходили родители, младший брат и дедушка. Когда была сцена, где Ромео и Джульетта целуются, то мой брат третьеклассник закричал на весь зал: «Папа, она целуется! Она по-настоящему целуется!» Амина говорит, что всегда мечтала сыграть эту роль, поэтому «открыто и честно впустила Джульетту в свое сердце». — Я очень люблю сцену прощания, все слова Джульетты пронизывают меня до глубины души. С таким накалом чувств человек может любить только поначалу. Да, мы летаем, совершаем прекрасные поступки, но потом приземляемся. Эта история любви тем и прекрасна, что все так закончилось. Ужасный исход, но их любовь победила вражду… А если бы они остались живы, все бы осталось низменным, а их любовь прошла. Мне кажется, что участие в этой постановке нас всех очень изменило, мы повзрослели. Трибуна для молодых — Я так счастлив, что мы эту работу сделали, и признаюсь всем ребятам в любви. Если не все из них станут актерами, то хорошими людьми точно останутся, — говорит Гиви Валиев. Он считает, что, хотя в небольшой по размеру республике и так много театров, существование еще и молодежного важно — это трибуна, с которой можно услышать молодых людей. — Первые спектакли ставятся на голом энтузиазме, а чтобы продолжать, нужны средства, ведь театр — дорогое удовольствие. Поэтому сегодня пока невозможно говорить о создании студенческого театра, — считает режиссер. — Но не стоит забывать и такие вдохновляющие примеры, как Театр на Таганке Любимова, который из студии вырос в один из лучших театров России. Очень много студий становились большими театрами, и я бы хотел, чтобы и с нами такая история произошла. А пока осетинские Ромео и Джульетта вновь готовятся ко встрече со зрителями: 27 ноября постановку покажут на сцене Северо-Кавказской государственной филармонии в Ессентуках в зале имени Шаляпина.