Музыка в сети. Доктор искусствоведения - о джазе и аудиоиндустрии будущего
Заведующий кафедрой звукорежиссуры Краснодарского института культуры Федор Шак - единственный в России искусствовед, защитивший докторскую диссертацию о джазе, - рассказал «АиФ-Юг» о том, как рынок влияет на то, что мы слушаем, как изменили мир стриминговые сервисы и почему живые исполнения всегда будут оставаться актуальными. Вкус к джазу Федор Пономарев, «АиФ-Юг»: Федор, музыку слушают все, но изучают ее единицы - как получилось, что она стала объектом вашего научного исследования? Федор Шак: Интерес мотивировали семейные традиции. Мои родители занимались музыкой, так что я еще во время детских игр слышал Бетховена, Прокофьева, Колтрейна. В том возрасте ты еще не понимаешь всю сложность музыкальных концепций, но впитываешь их. Позже стал формироваться профессиональный вкус. Разумеется, он контрастировал со вкусом сверстников, хотя в школе, конечно, и меня захватил поток низовых форм массовой культуры, но это оказалось временным. К джазу пришел через отца - у него была очень большая коллекция записей, которые мы вместе переслушали. Поначалу отторгал джаз, а лет в 16 понял: Джон Колтрейн играет такие сложные соло - это же космос по смыслу, семантике, содержанию! Так я заболел джазом. - Еще 20-25 лет назад меломану надо было искать записи на физическом носителе - не чувствовали себя в Краснодаре вдали от музыкального потока? - Да, в подростковом возрасте смыслом для меня стал поиск редких записей, релизов. И это была проблема - в киосках и магазинах доминировала массовая музыка, но ее решили стриминговые сервисы: Apple music, Spotify. Они изменили всю аудиоиндустрию - маленькие фирмы, записывающие авангардную некоммерческую музыку, раньше были задавлены крупными лейблами. А развитие стриминга позволило им напрямую прийти к слушателю. - Раз интернет позволяет слушать музыку в любом месте, значит, живое исполнение уже не так важно? - Живая музыка не умирает, особенно это касается серьезных жанров - академической музыки и джаза. Тот же джаз - такой материал, что пока не послушаешь его вживую, полноценно не поймешь некоторые нюансы. Когда музыкант во время записи записывает многочисленные дубли, он устает, играет не в полную силу. А живьем, да еще когда на подъеме - он раскрывается на все сто. Это уже особенности музыкальной психологии - есть такие исполнители, которые на студийных записях зажимаются и не показывают всего, на что способны. Особенно в джазе, в котором, как в анекдоте, одну и ту же музыкальную фразу дважды одинаково никогда не сыграют. Записи дают только 70 % представления, остальное получаешь только при живом восприятии. Тут, конечно, коллеги из Лондона и Парижа имеют преимущество - они могут послушать три-четыре сета одного исполнителя в разные дни. И это дает полное впечатление. Ведь музыканты - живые люди и просто могут быть не в форме, уставшими после долгого перелета. Однажды я три дня подряд слушал на фестивале трубача - в первый день, он, видимо, не выспался, зато на следующий потряс даже меня, искушенного слушателя. Рынок решает? - Понятно, что джаз - ваш основной интерес, а разве время его еще не ушло? Все-таки на пике популярности он был еще в середине прошлого века? - Американский трубач Уинтон Марсалис - единственный из джазовых музыкантов, получивший в 1990-е годы Пулитцеровскую премию в номинации «За выдающееся музыкальное произведение», емко сказал: «Джазовое искусство превратилось в музейную моду». Да, эта музыка для фестивалей, для определенной - зрелой - аудитории. На нее влияние оказывает рынок, что, к сожалению, вымывает креативные идеи. Это меня огорчает. Я отслеживаю все, что происходит в джазе в США, Европе, и из тысяч выпускаемых в год пластинок максимум 20 представляют интерес. Самые ценные вещи в джазе - импровизации. Чем более прихотливо мыслит солист, чем меньше у него шаблонов в плане обыгрывания темы, тем он более творчески привлекателен. К сожалению, и я это показываю в докторской диссертации, многие джазмены двигаются в сторону коммерциализации. Музыкант понимает - если я играю сложно, меня оценит небольшая группа специалистов. А если сыграть на стереотипах, - поймут многие, но в итоге вся музыка трансформируется в коммерческую кашу. Печально, что продюсеры это приветствуют. - О коммерциализации говорят не только в отношении джаза, а можно ли вообще делить музыку на правильную и неправильную, элитарную и массовую? - Последние лет шесть я занимался материалом, который лег в основу докторской диссертации, где рассматриваю джаз в сложном междисциплинарном аспекте. Есть довольно сложные подходы, которые в силу заковыристости сложно сделать достоянием общественности, но попытаюсь максимально рассказать просто и понятно. Представители Франкфуртской школы философии Теодор Адорно и Макс Хоркхаймер еще в 1940-е годы предложили концепцию «культурной индустрии». Они считали, что западный капитализм, особенно в его североамериканском варианте, будет трансформировать искусство под себя. Адорно gbcfk, что новые стили в массовой музыке не особенно нужны простой аудитории - она лишь потребляет то, что ей предоставляют. То есть рынок производит новые музыкальные направления, детерминированные не творческими потенциями, а продюсерами и рынком. Напомню, Адорно предвидел все это еще в 1940-е. Потом про эти теории забыли до 1970-80-х годов. В постсоветской России Адорно вообще занимались крайне мало. В докторской на основе его теории я предлагаю свои, более авторские концепции. И прихожу к пессимистичным выводам - доминирование рынка никуда не денется, значит, будут развиваться упрощенные и маргинальные разновидности массовой музыки. - А в чем это проявляется - в качестве самой музыки, в текстах, в поведении певцов? - Далеко за примерами ходить не надо - за последние 20 лет мы увидели абсолютную легитимизацию мата в песнях, представить такое в середине прошлого века было невозможно. Почему мат стал нормативной частью текстов? Вовсе не из-за потребности освободить этот пласт лексики, а потому, что определенные игроки рынка считают, что так песни просто будут лучше продаваться. Рэп с нами надолго - Федор, на ваш взгляд, сейчас можно предположить, какую музыку будут слушать люди через пять-десять лет? - Если говорить о массовой аудитории, то хип-хоп с нами еще надолго. В прошлом году Пулитцеровскую премию получил, например, рэпер Кендрик Ламар. Было время, когда ее вручали утонченным композиторам-минималистам, а сейчас - рэперам. Так что рэп-культура, думаю, будет функционировать еще долго, особенно в Америке. Кстати, о том, как хип-хоп стал популярным, рассказывал один американский культуролог: в конце 1980-х хард-рок, который делал кассу большим лейблам, стал хуже продаваться. Бонзы шоу-бизнеса собрались и выбрали рэп как новую форму, дав ему преференции на уровне медиа - активно крутили на MTV. Так что в 1990-е связанные с рэпом жанровые артикуляции закрепились за океаном и начали экспортироваться в Европу. В Старом Свете массовые жанры очень текучие и часто повторяют то, что уже существовало раньше. Например, в 1990-е годы в Британии появился трип-хоп: Massive Attack, Tricky, Portishead. Эти музыканты активно пользовались сэмплами из поп-музыки 1950-х, чтобы построить новый материал, который отличался ритмически и структурно. Что-то фундаментально новое в массовой музыке мы вряд ли увидим. Если же говорить о более серьезной музыке, то здесь важно развитие цифровых средств. Появился, например, стриминговый сервис «Idagio», который профилируется на классике и делает акцент на качестве звука - стримят файлы сразу в формате flac - без компрессии, артефактов. И совершенно по-другому сделали интерфейс - много данных по исполнителям, году записи, ведь для слушателей Бетховена, Моцарта, Шуберта важно и то, кто дирижирует, исполняет. Меня радует, что экономика формирует новые стартапы, которые занимаются такой музыкой. - И последний вопрос: Краснодар, на ваш взгляд, город музыкальный? - Город сильно изменился в лучшую сторону в последние четверть века. Но, мне кажется, Краснодару надо двигаться дальше - открывать новые концертные площадки. И тут у меня надежда на нашего мецената Сергея Галицкого, построившего стадион и парк. Хотелось бы увидеть в нашем городе современный концертный зал. Музыка сильно привязана к инфраструктуре - если нет современных креативных мест, куда можно привлекать молодежь, то происходит стагнация.
