От постмодерна до Петербурга: 10 вещей, которые не любят Shortparis

Герои ноябрьской обложки журнала «Собака.ru» недавно выпустили альбом «Так закалялась сталь». Мы попросили порассуждать о Shortparis музыкальных критиков разных поколений. Сегодня о группе как явлении рассказывает Борис Барабанов. Он подошел к вопросу апофатически – перечислил то, к чему музыканты точно не имеют отношения. 1 Постмодерн Эпатаж Shortparis — модернистского толка. «Группа Shortparis — это модернисты, — говорит Николай Комягин, — да, мы отстали на полвека, но мы чистые модернисты. Постмодерн не имеет к нам отношения». На первый взгляд, музыка Shortparis — это поле столк­новения противоречивых контекстов, полярно противоположных культурных кодов. До самого последнего времени, практически до появления клипа «Страшно», отыскать в их песнях и клипах следы реального жизненного опыта было сложно. Даже когда Shortparis играли в продовольственном магазине, это был диалог группы с символом мира потребления, а не с людьми. Клип «Страшно» переполнен знаками повседневности, это не прямой социальный комментарий, но в этой работе нет ничего случайного, это завершенная форма, мир с четкими правилами. 2 Политика Обилие арабской вязи в клипе «Страшно», ­аллюзии на Беслан и на радикальный ислам не делают ролик политическим жестом. Даже тот факт, что песню крутят на митингах, не делает ее манифестом оппозиции. Это скорее манифест времени, отражающий ощущения поколения в определенном месте. Уникальность момента состоит в том, что политика проникла глубоко в психологию этого поколения. «Нам свойственна категоричность и радикальность, но она скорее художественно-эстетического толка, — говорит Николай Комягин. — Дискурс политики нам чужд. Мы не хотели бы быть ни инструментом в руках власти, ни рупором оппозиции или каких-либо еще сил». 3 Петербург Shortparis — группа, созданная тремя выходцами из города Новокузнецка, обосновавшимися в Петербурге. При этом второй фронтмен Shortparis Данила Холодков — коренной петербуржец, не мыслящий себя вне города. Его коллега Николай Комягин утверждает, что Москву любит больше: «Меня смущает этот русский миф о Петербурге, ­искусственный фанатичный подход. Вся ­сакральная история — это во многом фейк, но его активно поддерживают петербуржцы. Мне кажется, в принципе опасно к чему-либо относиться как к сакральному». Члены Shortparis не чувствуют и глубинной связи с ленинградской рок-н-ролльной школой, несмотря на свое участие в фильме Кирилла Серебренникова «Лето». Да и в фильме этом они поют иностранную песню — All The Young Dudes Дэвида Боуи и Mott The Hoople. 4 Радио Песен, которые могут попасть на радио, в репертуаре Shortparis нет и не предвидится. Они не напишут их даже в шутку, даже для того, чтобы поиздеваться над мейнстримом. Хотя словарь поп-музыки им хорошо знаком и ничем не уступает словарю постпанка — ­достаточно вспомнить кавер на песню «Дома не сиди» группы «Руки вверх» или синхронные танцы в номере «Стыд». Музыканты точно знают, как написать поп-шлягер и часто находятся в шаге от песни, которую полюбят широкие народные массы. Но бьют себя по рукам. По словам Николая Комягина, «рот не открывается петь такие красивые мелодии», потому что «гармоническая аранжировка убивает напряжение». В итоге напряжение, которое считывается на концертах даже неподготовленной публикой, оказывается важнее, чем обязательный для массового музыкального продукта момент мгновенного узнавания. 5 Шоу-бизнес В представлении Shortparis, шоу-бизнес — это игра по правилам, поле просчитанных ходов. Единственный запрограммированный ход в мире Shortparis — это провокация в шоу, но о ней никогда не знают устроители концерта, иначе она превратилась бы в провокацию ради пиара. Интереснее наблюдать, каковы будут результаты этой провокации — их группа предсказать не может, как и реакцию публики или судьбу клипа. 6 Фото с поклонниками Важная часть философии Shortparis состоит в том, что фото с поклонниками в представлении музыкантов — первый шаг к выстраиванию иерархии, в которой условная звезда находится выше, чем ее почитатель. Николай Комягин объясняет каждому, кто приходит к нему за ­совместным фото: «Вам нужно, чтобы я стоял рядом и радостно улыбался, как будто давно вас знаю? Но это не так, и я устал». Фронтмен группы готов пожать руку незнакомому человеку и обняться с ним, но не симулировать несуществующую связь или симпатию. 7 Потребительство Группе чужд не только бытовой консьюмеризм, ­который привыкли клеймить в своих песнях рокеры самого разного толка. Shortparis не согласны считать себя субъектом потребления, поэтому тщательно избегают любых символов продукта, будь то мерчандайз с логотипом группы или даже такая простая вещь, как автограф. Николай Комягин уверяет, что не хочет превращать свое имя в бренд, — это происходит помимо его воли, но сам он не желает этому способствовать. Поначалу Комягин вместо автографа рисовал эрегированный эякулирующий член. Имея в виду, что это разрушит идею автографа. В конце концов поклонники стали просить его рисовать член, и он отказался от подписей вообще. 8 Панк Противостояние потребительской идеологии — типичная черта панка, но если Shortparis и готовы к этому определению, то только с приставкой «арт-». Радикализм Shortparis не панковского свойства, их эпатаж гораздо ближе современному искусству, с которым так хорошо знаком Николай Комягин. С панк-роком как музыкальным течением у Shortparis мало общего, хотя с точки зрения сценического присутствия и «честного напора» фронтмены группы вполне вписываются в понятный ряд от Игги Попа до Петра Мамонова. В то же время шаманизм и ритуал — гораздо более точные определения для Shortparis. У них хорошо получается вводить публику в транс, их музыка разрушает стереотипы, но она не деструктивна по эмоциям. 9 Ведущие концертов Shortparis просят не объявлять их на фестивалях. На летнем Live Fest на вопрос ведущего Михаила Козырева «А что же мне делать перед вашим выходом?» они ответили: «Да просто стихи свои любимые почитайте!». 10 Андеграунд Как пиcал журналист Петр Полещук, Shortparis любят действовать там, где условный андеграунд и вовсе не присутствует — например, на Fifa Fan Fest: «Соседствуя в лайн-апе с самыми мейнстримными героями современной музыкальной карты России, Shortparis стали одновременно соринкой в глазу фестиваля и его изюминкой: слишком неоднозначные, чтобы вызвать всеобщее одобрение, но слишком визуально-привлекательные, чтобы вызвать полное неприятие». То же можно сказать и о Live Fest, и о роковых фестивалях, в которых группа выглядит таким же бельмом. Shortparis предложили далеко не самую комфортную версию сценического действа, которая тем не менее связана со зрителем множеством неявных ассоциаций и подсознательно считываемых знаков — от широкоплечих пиджаков и цепей на шее до трансового бита, от бритых черепов до пластики гей-диско. Препятствуя прямому контакту, Shortparis тем не менее выглядят интуитивно своими. Потому и нравятся. Фото: Игорь Клепнев Проект: Яна Милорадовская Продюсер: Ирэна Азаркевич Стиль: Эльмира Тулебаева Ассистенты стилиста: Михаил Гурай и Александра Дедюлина Прически: Анастасия Шамрина Благодарим за помощь в организации съемки Государственный исторический музей-заповедник «Горки Ленинские». Благодарим за помощь в проведении съемки театральную лабораторию Gogol School. В съемке приняли участие студенты лаборатории Gogol School — Мелисса Амова, Евгения Семенова, Лэйсан Гайсина, Иван Толкушкин, Светлана Кастюкевич, Александра Скрябина, Арсель Узак, Анна Ракина, Ксения Чурсина, Мария Хализова, Любовь Крижечковская, актер труппы «Рупор» Александр Хитев, студент НИУ ВШЭ Департамента медиа Артем Ганжа, студенты школы дизайна НИУ ВШЭ направления «Мода» Руслан Насыров и Кирилл Николаев, режиссер-клипмейкер Артем Иванов, студент театрального института им. П.М. Ершова Виктор Шахбазов, актер Театра Наций Владислав Долженков, актер инклюзивных проектов Александр Похилько.