«Если честно, Москва-река – не река»

Архитектор бюро «Меганом» Анна Камышан уже 5 лет следит за состоянием главной реки столицы и занимается развитием московских набережных. На лекции в Институте «Стрелка» она рассказала, с какими проблемами приходится справляться московской речной экосистеме и в чем проявляется иммунодефицит водоема. МОСЛЕНТА публикует лекцию с сокращениями. Точки притяжения вдоль всей реки Кто из вас когда-либо купался в Москве-рек? За городом? В основном все за городом. Это важный вопрос, в конце лекции мы к нему вернемся. Немного предыстории. Я занялась проектом Москвы-реки в 2014 году, как архитектор бюро «Меганом». Мы тогда выиграли градостроительный конкурс, и с тех пор уже пять лет я занимаюсь рекой. У концепции, которую мы выиграли, была одна довольно важная и интересная идея – про порт будущего. Такой новый тип общественного пространства, как Сан-Марко, только в Москве, может быть, даже по всей периферии города, и даже в Капотне. Это важная идея для города и для Москвы-реки, потому что она про децентрализацию и про новый линейный центр. Эти порты – такие точки притяжения вдоль всей реки, чтобы люди могли ей наслаждаться, независимо от того, живут они в центре или на периферии. Эта градостроительная концепция и идея порта все еще ждут своего выполнения. Коротко расскажу, что мы делали все эти пять лет. Всё начиналось, как градостроительный конкурс. Потом мы делали уточнения, разные работы, связанные с более подробной проработкой. В 2017 году сделали серию проектных семинаров с жителями Москвы. Во время этого мы обнаружили, что люди, которые живут на реке, относятся к ней, как к своей реке, а к набережным, как к своим набережным. Это было восхитительно, так как стало понятно, что вообще этот проект не может быть реализован top down (сверху вниз, - англ.). Река – это абсолютно общественное благо. «Друзья Москва-реки» Это общественное благо требует того, чтобы в реку и в проект о ней включались люди, которые неравнодушны, которые на ней живут. Нам стало понятно, что необходимо активное вовлечение жителей в проект и его реализацию. С тех пор мы начали заниматься сообществом «Друзей Москвы-реки». В 2019 году, в прошлом сентябре, нас позвала Миланская триеннале, чтобы мы, как «Друзья Москва-реки», сделали выставку. Там была тема Broken Nature («Надломленная природа»). Обсуждались разные вопросы, связанные с тем, как мы можем выживать в будущем в период антропоцена. Экспозиция, которую мы там представили, была во многом переломным для нас моментом, потому что в ходе подготовки мы обнаружили, что меняем оптику. Мы не можем больше смотреть на реку, как на объект для трансформации, как на объект, с которым мы можем что-либо делать по нашему усмотрению. Наша оптика изменилась в сторону того, что река – это полноправный субъект взаимодействия. Мы получили третью премию, как один из лучших павильонов. Во время выставки нам стало понятно, что Москва-река не может быть рассмотрена, как просто какой-то объект, она живая, и нужно к ней относиться, как к равноправному участнику взаимодействия в городе. Как относились к рекам прежде Я сейчас коротко пройдусь по тому, каким образом когда-либо кто-либо относился к рекам и к природе. В древние времена, мы все знаем, что реки обожествлялись. Это была важная часть мифологии. Хорошим примером является миф про Ахилла, который в троянском бою, когда убивал множество своих врагов, заполнил реку Скамандер так, что очень грозный бог реки Ксанф разбушевался и начал ему говорить, мол, не делай так, пожалуйста. Это период, когда на земле вся вода питьевая. Вы себе можете это представить? Подходишь к любой реке и пьешь оттуда. В целом похоже на рай. Сложно себе представить сегодня. Следующий период – это когда появляется представление о природе, о субъекте и объекте, о том, что река – это неизвестное явление, и за ней начинают наблюдать. И за природой начинают наблюдать. В целом это преднаука. Наблюдая за природой, люди создают разные схемы, в том числе календари. Например, если мы посмотрим на календарь русской природы, то он разбит на 14 времен года. Начало и конец каждого времени года ознаменовано важным природным явлением. Люди начинают наблюдать за рекой и понимают, что ее механические свойства можно использовать. Но в этот период река всё еще остается живой и является активным участником городских изменений или просто жизни в городе. У нее случаются наводнения, разливы. Спектакли и pop-up пляжи вдоль реки были возможны благодаря тому, что река живая, и она все время менялась. В начале прошлого века природа перестает быть явлением, а становится ресурсом. Все начинают нагребать, кто сколько мог, и продавать. Есть американский историк Джейсон Мур, который называет это «дешевой природой». Планета много-много тысячелетий сохраняла в себе нефть и всё прочее, а мы в какой-то момент просто начали этим пользоваться, ничего никому за это не платя. И вода – один из таких ресурсов. Период «дешевый природы» В нашем случае период «дешевой природы» начинается с Иосифа Сталина. Он очень активно трансформировал природу вообще и Москва-реку в частности. При нем был построен канал Москва-Волга, который в дальнейшем переименовали в канал имени Москвы. Москва стала портом пяти морей: Белого, Черного, Азовского, Каспийского и Балтийского. Это позволило Москве, как растущему городу, решить свой водный кризис. Очень много появилось воды, и все были довольны. В том числе, можно было, наконец-то, по реке плавать и совершать грузоперевозки. Для разрастающегося индустриального города это было очень важно. Московская водная система – это огромное инженерное сооружение. Нужно понимать, что очень-очень много людей над этим работало, и они доходили до амбициозных идей. Я о том, сколько воды должно было пойти в Москву. Этот огромный амбициозный проект решил множество проблем. В том числе, он принес нам сегодня другие проблемы, которые решать будут наши дети. Если честно, Москва-река – не река. У любого понятия есть какой-то набор качеств, которые определяют его. Что такое река? Это естественный поток воды с естественным течением, который течет по собственного руслу, у него есть свой бассейн, за счет которого он питается. Этот бассейн состоит из подземных и наземных вод. К сожалению, все эти параметры в Москве, так или иначе, не выполняются. Если говорить о естественном течении и русле, то надо понимать, что в Москва-реке они полностью отрегулированы. Бассейн ее был увеличен в два с половиной раза после того, как построили канал. Питание за счет подземных и наземных вод осуществляется, да, но на 50 процентов. Потому что, в том числе, вода в Москве-реке – из очищенных стоков канализации. Давайте пройдемся детальнее. Это будет важно, что понимать, как река устроена. У нас небольшой курс по гидрологии. Русло и течение – это такой путь, по которому течет вода. И в естественном состоянии он всегда меняется. В Москве границы реки раньше «плавали». Но после строительства очень многих плотин, шлюзов и каменных набережных путь реки очень активно зарегулировался, и теперь в некоторых местах она совсем не может двигаться, а в некоторых двигается очень условно. Это как с четырехполосной дороги перейти на одну полосу. Москва-река теперь – каскад водохранилищ. Это восемь дамб, череда «ванн», которые, как мы позже узнаем, заиливаются из-за того, что они не проточные. Вот бассейн. Важно понимать, что река – это сеть, расположенная на рельефе. Вода стекает по рельефу. Самые верхние его точки определяют границы водосборного бассейна. В том числе река питается подземными водами. Но в Москве-реке это не совсем так. Верхний бассейн Волги, благодаря каналу, стал частью водосборного бассейна Москвы, которая теперь очень активно его использует. Химические процессы в воде Вода реки включает огромное количество веществ. Мы привыкли представлять, что вода – это абстрактная субстанция, которая может быть грязной, а может быть чистой. Но все очень сложно, как это часто бывает. В ней происходят химические процессы. Некоторые вещества становятся вдруг более токсичными, а еще чуть позже, наоборот, становятся менее токсичными. Туда-назад и обратно. Это все химические процессы, на которые много что влияет, в том числе, температура, кислород и прочее. Мы к этому еще вернемся. Посмотрим на то, из чего состоит вода в Москве-реке. Важно понимать, что уже в устье, после того, как мы выпустили в нее все очищенные стоки из курьяновских и люберецких очистных сооружений, этот сток составляет 50 процентов, что очень много. Так что это - краткая история о том, почему река не река. Коротко расскажу, как работает экосистема реки. Есть водоросли, которые создают кислород, кислородом питаются рыбы. Рыбы питаются водорослями. А человек льет в реку нечто. Это нечто может абсорбироваться, перерабатываться речной системой, если его достаточно мало. Но если этих загрязняющих воду выбросов становится достаточно много, то река уже не способна абсорбировать эту грязь. Она накапливается в донных отложениях, и от этого вся вода вся становится загрязненной. У воды есть два слоя: тот, что сверху, может самоочищаться, а тот, что внизу, может очищаться за счет того, что все лишнее будут есть рыбы. Но если этого вещества слишком много, рыбы не справляются, химические процессы по самоочистке тоже не реализуются, и происходит так называемый иммунодефицит. Насколько река здорова Я говорила о самоочистке, у реки есть иммунная система. Это странно звучит, но, тем не менее, река или вода реки способна сама очищаться. Мы можем это называть иммунитетом реки, и по тому, работает он или не работает, определять, насколько река здорова. Посмотрим, насколько она была здорова, и что с ней сейчас. В 1970-80-х, когда было много населения и большое количество производств в черте города, было много стоков, и вода была грязная. Потом закрылись производства, уменьшился сток, вода стала чище. Сейчас прирост населения очень большой, и увеличился сток, и очень сильно увеличились показания азота в воде. Москва-река разделена на две части Итак, у нас есть две проблемы: неработающая самоочистка воды и донные отложения, которые провоцируют вторичное загрязнение воды. В чем проблема? У Москвы-реки, как и у любого водного объекта на территории Российской Федерации, есть свой статус, который определяет, насколько чистить воду, которая туда попадает. Почему-то Москва-река разделена на две части. Внутри города она одна, а за его пределами уже другая. Водораздел прошел по границам города. Непонятно, как это произошло, но факт остается фактом: внутри города можно сливать недоочищенные стоки благодаря тому, что на этой территории действуют самые мягкие нормативы на очистку воды. За пределами города вода становится очень важной, вдруг она становится рыбохозяйственной, что, между прочим, разрешает купаться в ней. В культурно-бытовой части реки по определению нельзя купаться, только в рыбохозяйственной. За городом уже можно купаться, там нормативы становятся жесткими. Но это уже не город. Кстати, вода там по качеству ничем не лучше, чем в городе, по крайней мере, ниже Москвы по течению. Вторая часть – про донные отложения. Из-за того, что было очень много веществ, которые со времен Советского Союза там складировались, вода сама себя загрязняет. Она пачкается о донные отложения. Проблема в том, что в такой системе в целом невозможно наладить очистку дна никаким другим способом, кроме как включить естественный напор. Сейчас у нас очень много плотин, много подпорных стен, которые мешают течению, вода заилилась. Мы открываем все шлюзы, вода начинает течь с сильным течением, и сносит всю грязь. Не идеально, конечно, но в целом что поделать? У нас уже такая речная система, она инженерно спроектирована. Люди придумали такую систему, как промывки. Промывки делались обычно каждые пять-семь лет, но почему-то последние 20 лет они в Москве не делались. Это потому, что вдоль реки уже построили довольно много разных сооружений, которые так близко к воде, что, если начнется промывка, они окажутся затоплены. Понятно, что владельцы этих домов и прочих построек такого развития событий не хотят. Вода общая Кроме того, что я сказала про Москву-реку, есть еще такая идея, что вся вода общая. Мы знаем, что человек состоит из воды на 70 процентов. Около 60 процентов клеток в нашем организме регенерируются каждые 16 дней. Соответственно, за 16 дней большая часть ваших клеток будет построена из той воды, которую вы пьете. Например, вы пьете воду из Москвы-реки, прочистили ее фильтром. Но все же ваш организм состоит из конкретной воды Москвы-реки. Это интересно, таким образом можно себе представить, что Москва-река распространяется, заходит в каждый дом, заходит в нас. Точно так же вода выходит из нас, заходит в странный черный ящик, который называется очистным сооружением, и уходит обратно в Москву-реку. Что дальше? Смотрим. Москва-река течет, течет, и впадает в Коломну. Первый водозабор, который происходит из воды Москвы-реки, это Рязань. Можно себе представить, что рязанцы в некотором смысле пьют нашу воду. Знаете, что такое черный ящик очистного сооружения? Это же абстракция. Давайте разберемся. Если мы посмотрим, что именно очищают очистные сооружения, то поймем, что они вычищают азот, нитраты, а вот пестициды – нет. Рассчитывают, что вода будет самоочищаться, и самоочистится. Кстати, курьяновские очистные ощущения азот и фосфор не чистят, чистят что-то другое. Что – мы не знаем, но у них культурно-бытовый норматив, мы им все прощаем. Мне тут одна биолог сказала, не знаю, насколько можно ей верить, но мне почему-то кажется это правдивым. Я погуглила, поняла, что синтетические гормоны, в том числе женские, все понимаете, мы пьем таблетки... Так вот, очень многие из этих медикаментов не растворяются в воде, не растворяются в жире. У них другой механизм. Они остаются в воде в том виде, в котором мы их выпили и в котором они из нас вышли. И вот, в долинах крупных рек очень большое количество популяции рыб становится все больше женским. Вода это огромная губка, которая может в себя всасывать все, что угодно, там происходят химические реакции. Я не пытаюсь вас тут напугать. Это не моя паранойя. Я разговаривала с людьми, которые об этом кое-что знают. Давайте вернемся. Какая-то вода, какие-то гормоны, это все входит в нас, выходит из нас, проходит через черные боксы и возвращается назад в общую воду. Мы, рязанцы, еще какие-то люди ее пьют, пускай и прошедшую очистку в черном ящике. Политическая история История об общей воде довольно политическая. Есть такая крупная река Рейн, все вы ее, наверно, знаете. Она огромна, проходит практически через всю Европу, начинается в швейцарских Альпах, потом течет через Германию, Францию. Ее бассейн затрагивает около восьми европейских стран. И вот, очень интересная история, – что произошло с рекой Рейн. Она была так себе грязная. Естественно, постиндустриальный период, когда все начали заниматься чистотой и защитой природы, начался не так давно. В 50-х была организована международная комиссия по чистоте Рейна. Был период, когда эта организация была очень полезна, потому что в 1986 году произошла огромная химическая катастрофа. Эта организация придумала программу, которая называлась «Лосось 2000». Была задача вернуть лосось до 2000, вернули на три года раньше. Эта же комиссия создала другую программу, чтобы в Рейне можно было купаться. Эта международная комиссия по очистке Рейна, ее механизм работы стал платформой для коммуникации и дискуссии европейских стран, которые в дальнейшем создали Евросоюз. Все отмечают, что этот опыт был очень важным для объединения. Сегодня в Рейне можно купаться. В Базеле, где была катастрофа, люди добираются по реке на работу или просто плавают в обеденный перерыв. У них пакеты надувные, куда они кладут всю свою одежку, и без транспорта, просто на течении, балансируя на своем пакете, доплывают до нужного места. Эта история про Рейн нас учит очень интересному моменту. Оказывается, мы не только физически связаны общей водой, мы все пьем одну воду. У нее есть место, откуда она пришла, потом она куда-то уйдет, кто-то будет ее пить после вас. Вы пьете воду после кого-то. Ничего плохого, не воспринимайте это нормально. Но вода вся общая. Есть прекрасная метафора у писателя Филипа Фармера, книга называется «Мир реки». Это про искусственную планету, очень похожую на Землю, только вся ее поверхность была трансформирована таким образом, что на ней протекала только одна река. Она начиналась в одном месте, и заканчивалась в том же небольшом море. Представьте себе жизнь на такой планете. Вам все время нужно договариваться со своим соседом сверху. Сосед сверху немножечко всегда враг, потому что вы пьете воду после него. Эта необходимость договариваться насчет воды, насчет реки общей, которая вдруг не может стать канавой, это история, которая нас очень вдохновляет, когда мы думаем о Москве-реке, о том, что вокруг нее тоже можно и нужно объединяться. Плавать в реке Нам кажется, что очистка реки может нас всех объединить, и может быть, мы когда-нибудь будем в ней плавать. Вообще плавать в реке – это классный тест, маркер. Если ты в ней можешь плавать, значит, она чистая. Даже не надо думать ни о каких нормативах. Это такой общественный договор. Если мы хотим плавать в реке, значит, нам нужно сделать, чтобы вода была чистая. Во время триеннале, выставки «Время Москвы-реки», которую мы делали в Милане, у нас был экспонат с крокодилом Геной. Там оказывается, что вода грязная. Он такой: «Ах, сволочи, природа отравляют», и ныряет, затыкает трубу собой, как пробка. Взрывается этот завод, который лил туда грязь, и вода становится чистой. Вода стала голубой, и он такой – сделал дело, гуляй смело. Мы думаем, что возле Москвы-реки можно объединяться, и очистка может быть таким объединяющим поводом. Кто знает, к чему это приведет? Вдруг мы все будем в ней плавать, и вы все сможете поднять руку, когда я буду задавать вам в следующий раз этот вопрос? Подключайтесь к нашему движению «Друзья Москвы-реки». Нужно понимать, что это не просто объединение вокруг темы реки. Это дружба с самой рекой, когда ты относишься к ней, как к равноправному участнику, с уважением, как к субъекту. В Новой Зеландии, между прочим, уже несколько рек получили свой паспорт. У них теперь есть личные права, свободы и обязанности, как у других граждан. Может, у нас тоже так будет? Не знаю. Но давайте продвигаться в этом направлении и с чего-нибудь уже начнем.