Хозяева медной горы
На первый взгляд это место больше подходит для курорта: горы, много зелени, чистый воздух и вид на горы. Но туристов здесь не встретишь. Только шахтеров и их семьи. Наши корреспонденты отправились в Медногорский, чтобы узнать, чем живет самый «русский» поселок Карачаево-Черкесии. «Все думают: раз здесь живут горняки, то мы тут все миллионеры» Медногорский оживает ближе к вечеру: рабочие возвращаются с рудника, дети — из школ и вечерних секций, пенсионеры выходят обсудить последние новости. Для пяти тысяч жителей место встречи у всех одно — небольшая, усаженная хвоей аллея, идущая от школы искусств к «Журавлям», мемориалу памяти павших в Великую Отечественную. Весь «маршрут» — метров двести, здесь и почти все поселковые магазины, и детская площадка. Больше пойти и некуда. — Девочки, а вы откуда? — окликают нас трое пожилых мужчин. В поселке, где все друг другу приходятся если не родственниками, то коллегами, к новым лицам повышенный интерес, особенно к журналистам. — Я всю жизнь в ГОКе, больше сорока лет, — говорит Владимир Герасимович. — Успел поработать и шахтером, и наладчиком, и водителем. И у нас все гоковские. Все друг про друга знаем с детства. Владимир и его спутники в прошлом работали на Урупском горно-обогатительном комбинате — градообразующем предприятии Медногорского. Других работодателей, не считая школ, больницы и магазинов, нет. Для многих годы на главном предприятии стали и семейной историей. — Я 37 лет на комбинате, — рассказывает Татьяна Тимофеевна. — У нас вся семья в авторанспортном цеху работала: я, муж, сын. Сама начинала заправщицей, а потом и завскладом стала. Сейчас вот одна осталась: мужа с сыном похоронила. Дочки замуж вышли, уехали. А с ними и внуки. На алее становится все больше людей, но в основном это пенсионеры. И почти каждый из тех, с кем завязываем разговор, начинает с главного: молодежь старается уезжать из маленького городка в поисках более легкой работы (не в шахте) и, конечно, развлечений. «Мест притяжения» в поселке действительно немного: есть единственный на весь район кинотеатр, работающий с четверга по воскресенье. А также сохранившийся с советских времен спортивный комплекс «Дружба», где по вечерам можно позаниматься на тренажерах и поиграть в футбол и баскетбол. А вот парков или дискотек в поселке нет, только два кафе. И те открываются лишь для юбилеев, свадеб и похорон: местные обедают дома или в столовой на комбинате. — У нас все дорого, — делится Татьяна Тимофеевна. — В Зеленчуке, в Лабинске все дешевле, одежда, продукты. Все думают: раз здесь живут горняки, то мы тут все миллионеры. Базар раз в неделю, по субботам, а в магазинах все еще дороже. К слову, развитое во всей Карачаево-Черкесии домашнее хозяйство для Медногорского редкость. Если обычно в местных селах все держат скотину и делают домашний сыр, то здесь лишь пара фермеров. Да и продавать молочку так, как делают в других частях республики, некому: Урупский район находится на отшибе, и туристы сюда совсем не заезжают. — В советские времена тут был единственный пешеходный маршрут к морю через Санчарский перевал, но сейчас он закрыт пограничниками, — вспоминают встречные нам прохожие. — Так что туристов у нас нет, редко кто приезжает на охоту, рыбалку, тут рыбы много, кабаны дикие есть. Но это те, кто знают про эти места, а таких мало. «Русский» поселок Поселок Медногорский официально начал свое существование в 1961 году. До этого рабочие жили во временных бараках при производстве. И лишь после того, как госкомиссия утвердила, что запасов меди хватит надолго, было решено строить поселок. Появились две первые трехэтажки, которые до сих пор стоят рядом с центральной аллеей. Сам комбинат начали строить раньше — в 1947 году. А впервые месторождения медного колчедана здесь и вовсе были найдены еще в начале века: в 1911 году их обнаружил геолог Василий Робинсон и нанес на карты. Однако тогда дальнейшую разведку заморозили: разразилась война, затем — революция. К исследованиям вернулись лишь в конце 40-х — в долине реки Уруп были обнаружены целых пять месторождений. Началась большая стройка, на которую стали созывать комсомольцев со всей страны: строителей, инженеров, горняков, рабочих. Многие из них впоследствии осели в поселке при комбинате — так началась история самого «русского» поселка многонациональной республики. И по сей день почти 90 процентов жителей поселка — русские. Каким-то чудом комбинат удалось сохранить и в 90-е, и в начале нулевых, когда предприятие объявили банкротом. Перспективу комбината увидели на Урале, и Урупский ГОК стал частью Уральской горно-металлургической компании. Сейчас на Урупском ГОК, как и полвека назад, все так же занимаются добычей и обогащением медно-колчеданной руды. В составе комбината — обогатительная фабрика, ремонтные мастерские, автотранспортный цех и многочисленные склады. И конечно, сердце предприятия — подземный рудник. «Вот так, девочки, пахнет шахта!» Само месторождение находится в 15 километрах от поселка. Мы подходим к большому бетонному тоннелю, над которым значится «Штольня № 1». Где-то там, в глубине, геологи определяют, что перед ними: ценная руда или обычная порода, затем начинается бурение, взрывные работы, а потом самосвалы вывозят груз на поверхность. Добыча идет круглосуточно. Каждый день из урупских штолен вывозятся тысячи тонн полезного ископаемого, а ежегодно добывают до 420 тысяч тонн руды, которую после обогащения отправляют на металлургические заводы. Из шахты появляется человек в спецовке и каске — начальник участка рудодобычи Валерий Беляков. В Медногорский он переехал из Белгородской области. — По графику через час взрывные работы, специалисты уже заряжают взрывчатку, — предупреждает Валерий. — Поэтому в шахту я вас пустить, увы, не смогу. Работа в шахте не только тяжелая, но и опасная. Поэтому и зарплата самая высокая на предприятии: есть доплаты за сложность и ночные смены. Разговор о зарплатах прервал появившийся из темноты огромный самосвал, принесший с собой рев дизелей, а вместе с ним и довольно специфический запах. — Чувствуете? — спрашивает Валерий, — Вот так, девочки, пахнет шахта! Такого запаха больше нет нигде. Шахта — это главная артерия ГОК. Поэтому и все важные службы находятся именно здесь, при руднике, а не в управлении ГОКа. Тут трудятся и инженеры, и наладчики, и ламповщики. Тут же, ближе к рабочим, находится и столовая. Открыта она практически также круглосуточно: всех добытчиков надо накормить по расписанию завтраком, обедом и ужином, выдать спецпитание в термосах тем, кто идет в забой. Отсюда же обеды развозят на фабрику и в администрацию. Начинается смена в четыре утра с замеса теста на выпечку и продолжается до ночи, пока не накормят ужином последнюю смену. В кабинетах администрации ГОКа, расположенной в поселке, уже не осталось признаков былого банкротства: сделан ремонт, установлена современная техника. — Модернизируемся, меняем инфраструктуру, обновляем технику, транспорт, — рассказывает Константин Толкачев, первый заместитель генерального директора. — Не простаивают и социальные объекты, сейчас идет реконструкция здания бывшего санатория «Калина красная», перестраиваем ее под гостиницу для вахтовиков. Сам Толкачев — горняк со стажем, впервые спустился в шахту сорок лет назад. Как и многие жители поселка, приезжий, родом из Орска Оренбургской области. Он возглавлял комбинат в 2004—2005 годах, когда предприятие восстанавливалось. Сейчас помогает новому директору, для чего вновь вернулся в поселок. Говорит, планирует остаться здесь и после выхода на пенсию. На предприятии работают 792 человека, то есть примерно каждый третий житель поселка трудоспособного возраста. Из них — 60 человек в возрасте до 25 лет. Комбинат готов принять на работу еще больше сотрудников: всегда нужны специалисты среднего звена и рабочие. Между тем молодежь на такую работу идет неохотно, несмотря на зарплату, превышающую среднюю по республике в полтора раза, ведомственное жилье, ранний выход на пенсию (горняков не коснулась пенсионная реформа), скидки на путевки в санатории и другие льготы. Под одной крышей Ни колледжей, ни тем более вузов в поселке нет. Раньше работал Медногорский филиал Карачаево-Черкесского энергетического техникума, но его закрыли. В основном за высшим образованием местные выпускники едут в Новочеркасск, где есть факультет геологии, горного и газового дела. Или поступают по целевому направлению в Технический университет УГМК в Верхней Пышме в Свердловской области, где учатся на инженеров промышленных предприятий. Работают две школы, одна из них — лучшая в районе: баллы по ЕГЭ ее выпускников в прошлом учебном году оказались выше, чем в среднем в республике. Местные не жалуются и на оснащение школы. Неудивительно, что многие семьи из окрестных сел возят сюда своих детей. — Стараемся не отставать, даже родителей приучили заходить в личные кабинеты, проверять успеваемость онлайн. Бумаги у нас уже не входу, — говорит директор школы Александр Ващенко. Детям есть чем заняться и после уроков. В бывшем здании Дома культуры с 2013 года работает детская школа искусств, где проходят занятия по хореографии, вокалу, живописи, дизайну, шитью, игре на гитаре и многие другие. Их посещают более 500 детей со всего района. Но так было не всегда. — ДК после перестройки пришел в упадок, это были просто руины, больно было смотреть, — вспоминает директор Наталья Калифатиди. — В 2013 ГОК провел полную реконструкцию. Теперь у нас уникальная школа: под одной крышей и музыкальная, и художественная школы, досуговый центр. Здесь же работает и единственное на всю республику районное радио «Уруп ФМ», вещающее 12 часов в сутки на всю округу. А в прошлом году открыли единственный в районе кинозал. «Северяне едут к нам, наши — уезжают на Север» Но высокие по меркам Карачаево-Черкесии зарплаты и скромный досуг не могут задержать жителей, зато привлекают мигрантов. Это одна из постоянных тем разговоров местных. — Много приезжих стало работать! Приезжают с Урала, Сибири, даже Ханты-Мансийска, — удивляются пенсионеры. — А наши, как ни странно, наоборот, уезжают на Север — там платят больше. Горняки всегда ценились как специалисты, на любое производство с радостью брали и берут, потому что квалификация высокая. Наметившийся парадокс отмечают и на самом комбинате. — Я во многих шахтах по стране бывал. На Севере условия труда соразмерно тяжелее: климат суровый, условия труда в шахте опаснее, да и расходы на жизнь выше, — объясняет директор по персоналу ГОК Тагир Валеев. — Здесь климат благоприятный, комфортный для работы и отдыха. Поэтому и тех, кто, поработав на Севере, возвращается обратно, достаточно. Пять лет назад федеральное правительство включило Медногорский в категорию моногородов с рисками ухудшения социально-экономического положения: поселку нужно не только предприятие, но и люди. Впрочем, на самом ГОКе на ситуацию смотрят оптимистичнее. Там планируют привлекать на работу жителей соседних сел: от соседней Преградной и до Зеленчукской, что в сорока минутах езды. Также ГОК разрабатывает программы по обучению молодых кадров в Зеленчукском техникуме. — Самое трудное в работе промышленных предприятий — момент, когда заканчивается руда, и приостанавливается производство. Тогда моногорода умирают. А Медногорскому это не грозит, — говорит Валеев. — Сейчас разрабатывается новое месторождение, а это значит, что как минимум еще на 15−20 лет комбинат обеспечен работой. К тому же окрестные горы и сейчас продолжают исследоваться. Вполне вероятно, что есть еще месторождения поблизости, и работы будет еще больше.
