Записки из лаггедж-рум: чего не видят постояльцы гостиниц и никогда не расскажут владельцы Four Seasons и Radisson

Я устроился работать беллменом в московскую четырехзвездочную гостиницу не от сладкой жизни: высшего образования нет, денег и связей — тоже. Батя всегда говорил мне: «Не будешь учиться — станешь дворником». Почетную профессию дворника (Платонов, говорят, мел двор Литинститута) я так и не освоил, зато заделался гостиничным лакеем. Мне меньше 25 лет, поэтому я никогда не величаю себя «беллмен». Подносчик, беллбой, «шнурок». Какой, на ***, «мен»?! Бармен, полисмен, кладмен — вот это я понимаю! Серьезные ребята. Окончание «мен» как бы ставит на тебе клеймо: вот таков твой фатум, братан. Беллмен. Ну уж нет! Я — гладко выбритый, смазливенький бой, у которого все еще впереди. Ведь так? Формально работа заключается в том, чтобы таскать за гостями чемоданы и выполнять их мелкие поручения. Такие, как сбегать за сижками, презервативами, лекарствами, зарядкой для айфона. Наценку делаем дикую: 1000 рублей + стоимость пачки сигарет, 1500 рублей + стоимость пачки презервативов. И ведь соглашаются! Никотиновый и половой голод постояльцев — основной источник заработка беллмена. С точки зрения прибыли самые желанные гости подносчика — кавказцы. Им свойственны широкие денежные жесты. Зачастую им лениво выходить из номера, а свою вспыльчивость они уже успели выместить на ресепшионистах. Мои же любимые гости — пожилые японцы. У них не принято давать чаевые, зато они ездят с небольшим количеством багажа и всегда кланяются тебе так, словно это они только что притащили тебе чемодан в номер. Однажды я был свидетелем забавной сценки: в холле стояли несколько молодых японцев, которые неистово кланялись друг другу и наперебой повторяли «аригато, аригато», недвусмысленно посмеиваясь над архаичными традициями предков. Русские дают средних размеров чаевые, а агрессию вымещают на барышнях с ресепшена. К «шнуркам» относятся снисходительно, даже сочувственно. Другое дело — индусы. Мы от них натурально бегаем. Как только вижу, что индусы выгружаются из машины, — стараюсь зашкериться и не отвечать на трезвон рабочей мобилы. Но откосить, понятно, удается далеко не всегда. Индусам очень нравится, когда им таскают чемоданы. Будь то один крохотный чемоданчик или целая груда каких-то сумок и неподъемных коробок, они с радостью всучат тебе, щуплому пацану, все это богатство. И **** как хочешь. О чаевых речи вообще не идет. Разве что однажды очень богатый брахман дал мне на чай подарочную карту магазина «АШАН». Просроченную. Не хочу показаться зашоренным расистом. Я искренне считаю индийскую культуру священной. Но таковы факты: индусы довольно жадные и примитивно хитрые. Уборщицы **** таскать им воду, потому что, едва заселившись, такой гость сразу звонит на ресепшен: «Хеллоу! Почему мне не поставили бутылки с водой в номер?!» Понятное дело, что воду он просто сныкал. Но клиент, как известно, всегда прав. Вообще, открою вам главный секрет гостиничного бизнеса: чем хуже вы себя ведете, тем больше плюшек получите. Если вы начнете бузить, пусть по самому пустячному поводу, мол, «а че она мне не улыбается?», вам, скорее всего, выделят номер повышенной категории или выдадут халявную бутылку вина в качестве «комплимента». Насчет вина, кстати. В обязанности беллмена входит проверка номеров, выехал гость или нет. Зачастую толстосумы оставляют не до конца опустошенные бутылки с дорогущим бухлом или не доедают элитную ресторанную еду. Поначалу я брезговал подъедать за постояльцами. Но, перечитав в одну из ночных смен «Это я — Эдичка» Лимонова, передумал: «Эд вон допивал за буржуями. Чем я-то хуже?» Да и коллеги не упускали возможности щегольнуть своим уловом. Моя своеобразная ачивка — выдул едва початую бутылку Dom Perignon. По гостиничному прайсу — 30 000 рублей! Возможно, мой пролетарский язык не приспособлен к подобного рода нектарам, но мне оно показалось ничем не вкуснее «Советского шампанского» за три сотки. Лаггедж-рум — эдакая беллменская берлога. Де-юре это камера хранения багажа, но на самом деле — твои полноправные владения. Будешь рыться в чужом чемодане — уволят с позором, но пнуть с досады — это можно. Ничего личного, guys. В лаггедж-руме можно поспать, выпить вина втихую, почитать «Закат Европы» Шпенглера. Но за пределами лаггедж-рума только и делаешь, что изобретаешь все новые способы увильнуть от работы или, что важнее, избежать унижения. Ну, например, в ответ на просьбу отнести/почистить ботинки вежливо блеешь: «Прошу прощения, но правила гостиницы запрещают нам трогать личные вещи гостей». Хотя минуты не прошло с того момента, как таскал за гостем его же пиджак. Положа руку на сердце, скажу: никогда ради бабок не действовал в ущерб своим интересам и самоуважению. Всех денег не заработаешь, а чем после смерти строить пирамиды из них до Большой Медведицы, лучше при жизни пить вино. Или допивать за кем-то. Если багажная комната — берлога, то сама гостиница — огромная такая палата №6. Сумасшедшие, фрики да и просто дерганые — всюду. Всюду! Одному нашему служащему каждый день снится один и тот же сон: заезжает группа китайцев в 100 человек, а он один на ресепшене. В менеджерской пусто, в бэкруме — никого. И вот они начинают стекаться к бедному клерку, орать на него на своей тарабарщине, что-то настойчиво требовать. Тактика зерг-раша из «Старкрафта» — вот что это такое. Парень просыпается в холодном поту. Я склонен ему верить, ибо реплики его строго двуполярны: 1) «Я/мы такие умные здесь гнием, потому что Путин...»; 2) «Как же я ненавижу %гость_name%». Все. Другой мой коллега регулярно по ночам смотрел порнуху с компьютера консьержа. Мы смеялись всем фронтдеском, когда с утра проглядывали историю браузера. Особенно смешно было, когда в перечень просмотренных ссылок вроде «мокрые киски что-то там», «горячие сучки облизывают кое-что» вклинился как бы невзначай запрос в Google «суицид на рабочем месте». Или не смешно? «Кругом одни психи» — культовая миниатюра Петросяна играет здесь, в гостинице, совершенно новыми красками. С еще одним коллегой мы особенно любили порассуждать на библейскую тематику. Он на полном серьезе доказывал мне, что после Второго Пришествия нас будут перевоспитывать шершни. В течение ста лет они будут нас жалить и таким образом перевоспитывать. Аминь. Конечно, и среди гостей попадались забавные личности. Известный телеведущий с федеральных каналов так смешно шкерился со своими любовницами, крадучись, высматривал территорию, что у меня в голове всегда непроизвольно проигрывался саундтрек из «Розовой пантеры». Один футбольный тренер регулярно бухал в нашем отеле. Когда я заметил его в ресторане с менеджером клуба-соперника, то позвонил в редакцию, кажется, еженедельника «Футбол»: – Добрый день! Тут X сидит в ресторане с Y. Могу подслушать их разговор за две тысячи рублей. – Спасибо, не надо. До свидания. В тот же день на их сайте появилась статья под заголовком «X и Y провели тайные переговоры». В гостинице всегда что-то происходит, всего не перечесть. Один китаец, например, внезапно умер. Его перетащили из ресторана в подсобку. И пока неопытный менеджер судорожно соображал, что делать, не пойми откуда взявшаяся там женщина заявила, что может воскресить китайца: достала из сумочки какую-то бутылку с водой и начала поливать мужчину. Растерянный менеджер принялся ей помогать, расстегнул на нем рубашку, приподнял китайца за плечи. Спустя пару минут рассудок все же вернулся к манагеру и он вызвал скорую. Китаец так и не воскрес. Была женщина, беременная от Киркорова тройней. Она все время сидела в лобби-баре отеля и писала ему письма. Даже в «Пусть говорят» засветилась. Так же в лобби-баре постоянно ошивался пожилой армянин, который притворялся, что что-то в этой жизни делает. Каждый день приезжал в гостиницу, просил на ресепшене бумажку, ручку и с очень важным видом рисовал закорючки до восьми вечера. Или вот еще. Однажды индус подловил меня и попросил помочь провести переговоры с деловым партнером из Чечни. Я просто стоял за стойкой консьержа и, как обычно, что-то читал в интернетике. Индус не говорил по-русски, а чеченец — по английски. Когда гость протянул мне телефон, сердце на секунду замерло: взглянув на экран, я увидел, что абонента на том конце провода зовут Рамзан. Пронесло: не тот. Работа беллбоем несколько изменила мои социальные воззрения. Например, к гостиничным проституткам теперь отношусь с сочувствием. Нередко случается так, что их выкидывают из номера, не заплатив, а потом звонят на ресепшен: «Тут ко мне какая-то баба ломится. Сделайте что-нибудь!» Охрана либо пинками выпроваживает бабочку, либо вызывает полицию. Само устройство гостиницы напоминает мне мир, описанный Уэллсом в романе «Машина времени». Есть верхний слой: холл, ресепшен, рестораны, бутики, лобби-бар. За редким исключением, все сотрудники здесь — русские. Гладко выбриты и благообразно одеты даже низшие служащие вроде меня: пиджаки, жилетки, галстучки, черные ботинки. Служащие верхнего слоя никогда не снимают с лица дежурно-тупую улыбку, изображают заинтересованность. Постояльцы лениво прохаживаются по холлу в халатах, попивают коктейли, глупо кокетничают. Этакие элои из романа. Но есть и нижний, подземный слой: кухня, склады, прачечная, диспетчерская. Там обитают морлоки — те, кому реально приходится трудиться, а не облизывать гостей. Подземелье кишит выходцами из Средней Азии, усталыми бабками, бородатыми техниками. Никаких галстучков и пиджаков: замызганная униформа и шлепанцы на носки. Беллмен, словно разорившийся мелкий буржуа, мечется между двумя мирами. Его должность слишком низкая, чтобы вписаться в верхний мир. А костюмчик слишком приличный, чтобы сойти за своего в подземелье. Остается два пути: тщетно подстраиваться под один из миров, либо пестовать в себе штирнеровский эгоизм.