«Позывной мой был — Захар». Захар Прилепин о себе, и о войне

Когда он ушел с Донбасса, многие задавались вопросом, что случилось. Таким же вопросом задавались все, когда он появился на Донбассе. Известнейшего российского писателя, чьи книги можно найти в Британской библиотеке и в библиотеке Конгресса США, в Донецке поначалу не узнали. Как это было, вспомнил — теперь еще и бывший командир батальона — Захар Прилепин. - Вы достаточно публичны. Вас дополнительно представлять не нужно. Но я думаю, вряд ли, кто-то знает кто, на самом деле, Захар Прилепин. Прошу описать себя, как персонажа литературного произведения. - Делать мне больше нечего - описывать самого себя. Сейчас же прибежит очередной дурачок и начнёт мне рассказывать либо про манию величия, либо про самоуничижение паче гордости. - Хотелось бы попросить написать краткий синопсис для фильма под условным названием «Его зовут Захар». Этот фильм про Вас. Было бы здорово, если получилось сделать синопсис по канонам Линды Сегер, ну, то есть по стандартам Голливуда. - Я даже не знаю, кто такая Линда Сегер. Спасибо вам за оригинальные вопросы, но здесь я вам не помощник, право слово. Я не настолько оригинален. - Вы из тех, кто знает Донбасс изнутри. Глядя на то, что там происходит, как думаете, Донбасс превратится в Приднестровье или в Южную Осетию? - Уже превратился. - После ухода не было желания вернуться на Донбасс? - Периодически бывает, но быстро проходит. - К моему стыду, я не знаю Вашего позывного. Вас на Донбассе знают, как Захара Прилепина. Можете его назвать? - По паспорту я Евгений Прилепин. Позывной мой был - Захар. Я не мудрствовал особо, некогда было. Спросили, как записать, я говорю: да Захаром запиши! Вот и вся история. Книг моих в ДНР среди бойцов никто не читал, среди полкового руководства тоже. Они записали и не поперхнулись. Узнали, кто я такой, только когда по телевизору увидели. Но я уже служил к тому моменту третий месяц. - Вы на Донбассе были одним из самых видных командиров, но ушли из батальона. По-честному, почему пришлось это сделать? - Я написал книгу, называется «Некоторые не попадут в ад», там всё это детально и, как вы выразились, «по-честному» описано. - А почему, кстати, ушли из Донецка? - Я полтора года отработал военкором, гуманитарщиком и советником Главы. Потом ещё почти два года — замкомбата, продолжая оставаться советником Захарченко. К концу второго года военной службы, я понял, что ничего того о чём все мы мечтали, в ближайшее время происходить не будет. То есть, мы не то что на Харьков, но даже на Мариуполь не пойдём. А в таком состоянии можно служить и год, и два, и десять. Я прямо сообщил Захарченко, что поеду в большую Россию, порешаю всякие накопившиеся дела, но если что — вернусь. И не думаю, что он обиделся. Он сам всё понимал. 90% служивших россиян армию ДНР давно оставило. Те 10%, что остались - они давно женились на местных девушках, получили гражданство ДНР, и перебрались в республику на ПМЖ. Это не мой случай. Я уехал к детям, которых давно не видел, и некоторое время прожил с ними. Но в то же лето я вернулся. Мне позвонили из одной российской службы, сказали, что 15, кажется, июня, ожидается наступление украинской армии. Я тут же сел за руль своей машины и рванул в ДНР. Там мы в очередной раз закупили всё необходимое, - и у батальона пополнили припасы, и на мою личную команду затарились, забив мой джип б/к, бензином, едой, медициной, коньяком, короче - всем: как в кругосветку собирались - и не в первый раз. Но 15 июля ничего не случилось, и неделю спустя тоже. Наступления не было. Я послужил ещё месяц, и в июле снова уехал, сказав, что вернусь осенью. А 31 августа убили Захарченко. С тех пор некоторые чины, мягко говоря, не рекомендуют мне появляться на территории ДНР. Как известно, команда Захарченко после его смерти с территории республики была, как бы сказать, вывезена. Никто не в обиде. Новые люди у власти - новые правила. Я желаю им удачи и не хочу им мешать. - Вы ушли в тот момент, когда в армии ДНР происходила замена командиров. Уходили личности, их места занимали исполнители. Захар Прилепин, Хмурый, Морпех. Про сменщика Хмурого, вообще, молчу. Повезло, наверное, только подразделению Морпеха (особенно, после ухода Дубины). Беркута тоже можно назвать яркой личностью, но сейчас другие правила. Сейчас в ДНР армия, поэтому там ярких личностей не может быть. Скажите, Вам не показалось, что из ДНР убирают личностей? - Там множество ярких личностей. Там множество зашибенных офицеров. И малоизвестных, и отлично известных. Воха и Француз, скажем, такие же легенды, как названные вами. Абхаз держится на некоторой дистанции, но он там, курирует своё подразделение и в любой момент окажется на передке. Я могу вам ещё десяток имён назвать. А то, что кого-то убирают, кого-то задвигают - ну, всегда так. По разным причинам так было и будет всегда. Увы. - В предыдущем вопросе не упомянул Мотороллу и Гиви — это было бы неуместным. Кстати, в ДНР многие не верят в их гибель. Мало того, есть бойцы, которые прямо заявляют, что списывались с Гиви в социальных сетях. Но с другой стороны, они оба были слишком узнаваемыми. При нынешнем развитии технологий, если бы Гиви и Моторолла были живы, их фото уже давно бы появились в социальных сетях. Вы можете развеять спекуляции на тему живы – не живы легендарные командиры? - И Гиви, и Мотор убиты. К смерти обоих имеют прямое отношение украинские спецслужбы. Они разрабатывали эти операции и отдавали прямые приказы, которые однажды будут обнародованы. То, что в каждом подразделении, в том числе, и в моём, были "кроты", ничего не меняет. Ну, были, ну и что. Что до переписки с Гиви - я могу бойцам устроить даже переписку с Чапаевым. - Что стало с Вашим подразделением после Вашего ухода? - После моего ухода было слишком много всего, но едва ли я вам буду это рассказывать - потому что сотни полторы бойцов, служивших у меня, ещё служат, в том числе офицеры. Зачем им усложнять жизнь. Всякая служба, тем более, военная - сопряжена с разнообразной внутривидовой борьбой. - Как мне рассказывали, у Вашего сменщика возникло недоразумение с официальным Донецком. Могу ошибаться, но насколько понимаю, батальон хотел перевестись в армию, а его хотели ввести в систему МВД. Конечно, эти проблемы уже были после Вашего ухода. Но наверняка, Вы знаете гораздо больше, чем кто бы то ни был. Если это уместно, можете разъяснить в чем были проблемы? - Вы всё верно описали: батальон хотел перевестись в армию (до этого мы находились в составе Гвардии Захарченко), но его хотели ввести в систему МВД. Но бойцы хотели в самом прямом смысле воевать - то есть, быть на передке; кроме всего прочего, в батальоне было множество нацболов, а так же имелись и судимые - и многим, так сказать, не хотелось связывать свою жизнь с милицией, пусть даже и с донецкой. Ну и были в связи с этим разнообразные «тёрки», попытки разоружить батальон, и прочее. В конце концов, батальон добился своего и большей частью перешёл в армию. Всё это время я оставался его куратором. - Вы создавали подразделение спецназа. Были проблемы с работой именно по специфике спецназа? - Ну, всё это громко прозвучит, если я соглашусь с формулировкой вашего вопроса. Громко и самонадеянно с моей стороны. Мне предложили создать подразделение, чтоб оно вошло в состав Полка спецназначения. У меня были для этого возможности - дело в том, что в ЛНР к тому моменту расформировали спецподразделение "Мангуст" - высококачественное и достаточно известное. Мы знали основной состав бойцов и офицеров "Мангуста", и тут же пригласили их к себе. Костяк нашего батальона составили они, а так же опытные донецкие бойцы, которых я тоже с 14-го года знал в огромном количестве. У нас всё в порядке было с обеспечением, и к нам многие тянулись, что скрывать. В батальон всегда была огромная очередь - больше, признаюсь, чем даже в "Спарту". То есть, по уровню мы вполне себе были спецподразделением, и даже выигрывали какие-то межведомственные соревнования в ДНР. Хотя сложностей хватало и у нас. Но если о службе говорить - то никакой спецназовской специфики там не было. Была обычная донецкая специфика. Поле - и противник через поле. Допустим, в пятистах метрах. Самое малое было - до ста метров, на горе Дерзкой. Под Пантелеймоновкой было до полутора километров. Под Семёновкой было метров триста. И вот две группы вооружённых людей стоят друг напротив друга месяцами и стараются убить друг друга как можно в большем количестве. - У каждого подразделения есть своя визитная карточка? Например, «витязи» продвигаются медленно и выдавливают противника. Этим они отличаются от многих других подразделений. У Вашего батальона была своя особенность? Чью тактику использовали? - Тактика - знаете, это когда люди двигаются. А когда 99% времени подразделение сидит в окопах, у него тактика одна: хорошо зарываться, хорошо укрепиться, хорошо вооружиться, и метко накидывать. Это если в общих чертах. Да, у нас отменно работали и разведка, и миномётный взвод, и снайпера, но едва ли можно говорить о каких-то ноу-хау, придуманных исключительно нами. У нас, да, была своя атмосфера в батальоне, и люди, приходившие к нам, удивлялись: у вас тут, как в 14-м году общий настрой. Но это про другое разговор. - В самом начале войны на Донбасс хлынул поток добровольцев-россиян. Потом он становился все меньше и меньше. Многие устают от окопной войны, они возвращаются домой и говорят, что вернутся, если опять начнутся бои. Скажите, если бы к Вам сейчас подошел знакомый и сказал: «Братка, я хочу пойти на Донбасс добровольцем. Ты там был. Куда порекомендуешь пойти?» Что бы Вы ему сказали? - Ко мне заходят такие по тридцать человек в неделю. Я рекомендую им сидеть дома, а если спрашивать, то не у меня. Если человек захочет служить - он и без меня доберётся. - Когда-то мне понравилась идея Познера с последним вопросом в интервью. Я придумал свой последний вопрос. Однажды ученые провели исследование на тему «Что думает человек за 15 минут до смерти». Как оказалось, люди чувствуют приближение смерти и в подавляющем большинстве они думают примерно об одном и том же. Как Вы думаете, что Вы скажете за 15 минут до своей смерти? - Представления не имею. И даже не собираюсь об этом думать. Всё, что мне нужно было подумать, я уже подумал. "Спасибо, Господи, за всё". Захар Прилепин, Фото Марии Прилепиной