Скотч, 50 банок риса и рижский след японского шпиона: чем живет актуальный мировой театр
Есть ли альтернатива засилью устаревшего психологического реализма? Как выглядит театр, полностью отказавшийся от человека? Что происходит на стыке театра с архитектурой или политической историей? Какие пространства может осваивать театр, ушедший за пределы классического разделения сцены и зрительного зала? Чем в принципе озабочены самые прогрессивные театральные коллективы Европы и мира? Чтобы получить ответы на эти вопросы, обозреватель «Ленты.ру» Виктор Вилисов съездил в Ригу на фестиваль современного театра Homo Novus. На афише Homo Novus изображен силуэт человека — но окутанный клубами дыма так, что по-настоящему видны только его руки. Этот образ — который отборщики фестиваля объясняют желанием показать многослойность реальности, где далеко не над всем на самом деле властвует человек, — парадоксально совпал с ключевым мотивом всей программы и одной из главных тенденций современного европейского театра вообще: похоже, он начал уставать от людей. Того, на что они способны, театру уже недостаточно. Примеров так называемого «театра без людей» на фестивале было несколько. Одним из масштабных подобных проектов стала работа HALL07, выполненная международной командой фестивальной школы под кураторством театральной группы TAAT, которая состоит из бельгийского архитектора Брега Хорманса и нидерландского сценографа Герт-Ян Стама. TAAT занимаются проектами на стыке театра, архитектуры, визуального искусства и дизайна. HALL07 — это межжанровая работа, которой лучше всего подходит определение променада-инсталляции. Несколько пространств заброшенной пятиэтажной школы — начиная со входа и через внутренний двор по траве, затем к подвалу, актовому залу, рабочим помещениям и лестницам — расчертили непрерывной желтой линией. Справа и слева от линии в разных местах относительно друг друга нарисованы желтые круги. На маршрут запускают по двое человек (важно, чтобы это были незнакомые друг с другом люди; перед стартом они ждут довольно долго по отдельности в разных комнатах) и объясняют правила: в этом проекте про встречу двух людей в пространстве и времени нужно идти строго по своей стороне от линии, держаться вместе, не разговаривать и не торопиться. Если соблюдать эти простые рекомендации, разыгрывается впечатляющий театр без актеров, в котором перформерами становятся сами зрители. Останавливаясь в заданных маршрутом точках, вы видите то, как на вашего спутника падает специальный свет сверху, то, как его силуэт едва проглядывает в дверном проеме. Где-то вам нужно сесть на стулья параллельно друг другу и смотреть в окно — а в другой комнате ноги обдувает теплый воздух. Последняя комната по маршруту — рабочий офис креативной команды проекта: там развешаны рабочие материалы, схемы и рисунки, дающие представление о том, как работа появлялась. Заброшенная пятиэтажная школа, которую скоро планируют сносить, вообще целиком стала пространством для инсталляционных проектов Homo Novus. Разные аудитории отданы под три основных проекта: кроме HALL07, в рамках проекта 1:1 собраны работы начинающих сценографов и визуальных артистов, а на самом последнем этаже в небольшом зале разместилась завораживающая инсталляция Microcosm французского художника Филиппа Кена. Проект был сделан им для Пражской квадриеннале в этом году, а сразу после нее привезен в Ригу. В комнате организована небольшая сцена, в углу которой самостоятельно играет музыку препарированное механическое фортепиано. Остальное место занимают шесть, как это указано в описании, слушателей. Эти «слушатели» на поверку оказываются неопределенными желейными кучами из разных материалов: поролона, строительной бумаги, пенопласта, строительной пены, декоративной шерсти, изолирующей пленки. Они производят впечатление нескольких куч мусора — пока не замечаешь, что они танцуют: материалы насажены на несколько автоматизированных механизмов, которые циклично заставляют фигуры двигаться. За спиной у зрителя, смотрящего на это, висит время от времени мерцающая надпись из грубо связанных ламп: NO NATURE / NO FUTURE. Арт-директор Homo Novus Гундега Лаивина говорит, что этот фестиваль предназначен для людей, которым не нравится театр. Вот и подавляющее большинство проектов фестиваля показывается в нетеатральных пространствах: кроме уже упомянутой заброшенной школы, фестивальный клуб расположился в старой вилле, а спектакли показывали в ангарах, заводских цехах, в культурном центре, перестроенном из железнодорожного перрона, в цирке, на киностудии и, конечно, просто на улице. Летнему фестивалю современного театра сейчас практически невозможно обойтись в своей программе без городских променадов (так, пару лет назад Homo Novus показали Remote Riga известной театральной группы Rimini Protokoll). В этот раз за почти трехчасовое фланирование по городу отвечал японский режиссер Акира Такаяма. Основатель арт-группы Port B создал спектакль Heterotopia Riga, посвященный рижскому периоду жизни одного из самых известных японских шпионов Макото Онодэра и его жены. Концепт гетеротопии, как его понимает Мишель Фуко, видимо, сильно интересует Такаяму: в 2013 году он уже делал спектакль Tokyo Heterotopia про внутренние связи локаций в столице Японии, а в 2014-м похожий опыт был проведен им в Йокогаме, где он изучал гетеротопические места студентов по обмену. Также спектакли с таким названием Такаяму делал в Абу-Даби, Афинах и Бэйтоу. Для Heterotopia Riga команда собрала шесть литераторов, написавших на базе документов о пребывании Онодэры в Риге шесть историй, которые разворачиваются в шести локациях. Эти локации — правительственные и публичные заведения, где в 1930-х офицер японской разведки устанавливал свои тайные связи. Маршрут начинается в старейшем рижском отеле «Санкт-Петербург», где в 1929 году открылось первое японское посольство. Затем зрители останавливаются на смотровой площадке Национальной латвийской оперы, а оттуда — во двор эстонского посольства, в апартаменты японского предпринимателя, в которых теперь располагается Министерство экономики, в парк, где когда-то было деревянное здание армейского клуба. Заканчивается маршрут в рижском порту, откуда после оккупации Латвии Советским Союзом все военные атташе в срочном порядке покидали страну. Оттуда же и Онодэра отправился в Стокгольм. В начале маршрута зрителям выдают FM-ресиверы с довольно неудобными наушниками. Эти ресиверы ловят сигнал только в непосредственной близости от каждой точки. В остальное время маршрута участники спектакля предоставлены сами себе, и то, что огромные пространства пути никак не используются авторами спектакля, вызывает большие вопросы. Да, история сама по себе захватывающая, но дело в том, что в спектакле ничего, кроме этой истории, нет. Авторы увлеклись нарративом, забыв и о театральности, и о том, какие возможности каждое из зданий, куда пускают зрителей, может дать. В этом году у фестиваля вообще случилась обширная программа работ японских авторов: некоторые, как Heterotopia, сделаны по заказу Homo Novus, другие — привозные. Были показаны два перформанса саунд-артиста Тэцуя Умеда: Fifteen и Voice. Последний длится четыре часа и проходит в бывшем заводском помещении, где разложены мягкие маты для зрителей, которые могут включиться в любой момент действия. Умеда тем временем создает преобразованное аудиовизуальное пространство с помощью пятидесяти пустых банок из-под риса, капающей сверху воды и множества походных газовых плиток. Эта форма спектакля отсылает к древнему японскому ритуалу, в котором при помощи нагревания банок для риса получали звук, считающийся голосом бога, — отсюда и название Voice. Зрелище поразительно медитативное, и в нем нет вообще никакого театра, лишь чистый перформанс объектов — причем хорошо заметно, что они здесь гораздо важнее человека-манипулятора. Из столицы современного театра Бельгии фестиваль в этом году привез три перформанса. Первый — Klapping — создал бывший футболист Ахилан Ратнамохан, теперь занимающийся современным танцем. Его идеей на пару с танцовщицей Ферас Шахин было попробовать трансформировать типичные движения футболистов в хореографию. Перед началом фестиваля они исследовали городские спортивные площадки, изучая движения игравших на них людей, чтобы инкорпорировать их в свой перформанс. Логично, что и показали Klapping под открытым небом на футбольном поле одной из рижских школ. За два других бельгийских перформанса — Fruits of labor и Ghost writer and the broken hand break — ответственна режиссерка Мьет Варлоп. Fruits of labor, энергичный спектакль-концерт с вкраплениями занимательной объектной онтологии, проходил в одном из павильонов Рижской киностудии. Большую часть времени перформеры играли на гитарах и ударных и пели. Остальную часть времени занимала увлекательная эквилибристика с участием пенопласта и воды. Наибольший восторг у зрителей вызвал момент, когда перформер выкатил огромный черный короб с водой и насосом, из которого толстенная струя, время от времени окрашиваемая разными красителями, через всю сцену лилась прямо внутрь барабана с сеткой — откуда таким же насосом выкачивалась обратно в короб. Разместили этот барабан так себе, поэтому когда перепады электричества усилили напор, брызгами залило половину первого ряда. Еще один мощнейший перформанс, основанный на работе с объектами и звуками, — пространственная инсталляция HANNAH от норвежского коллектива Verdensteatret. Проект сделан ими на впечатлениях после второго визита во Вьетнам. Verdensteatret создает сложные звуковые и визуальные объекты, расставляет их в пространстве, где они работают сами собой, взаимодействуя друг с другом. В этом перформансе пол сцены был покрыт фольгой, а на вытянутый экран за спинами перформеров проецировался биологический и геологический видеоарт. Режиссерка и художница из Эстонии Кристина Норман показывала свой документальный спектакль Lighter than Woman. Это был чуть ли не единственный перформанс, который показывали в здании действующего театра Gertrude Street Theatre, да и то — сцену-коробку закрыли от зрителей двумя проекционными экранами так, что основное действие происходило на планшете перед партером. У Норман получился довольно подробный рассказ о женщинах, которые покидают дом и устремляются в неизвестное. Большая часть материала посвящена так называемому феномену баданте — итальянских женщин-сиделок, которые круглосуточно ухаживают за больными или неспособными самостоятельно двигаться людьми. Выясняется, что в Италии их больше двух миллионов, причем половина занимается этим нелегально. Среди баданте огромное число женщин из Польши и Украины — режиссерка спектакля разговаривает именно с ними, и их диалоги в спектакле показаны на видео. Почти все разговоры сводятся к тому, что эти женщины очень хотят вернуться домой. Для создания объема в историю вплетена итальянская астронавтка Саманта Кристофоретти — первая женщина-астронавт Итальянского космического агентства. Наконец, одно из самых веселых впечатлений фестиваля — работа австралийского перформанс-дуэта Branch Nebula (Ли Уилсон и Мирабель Воутерс) HIGH PERFORMANCE PACKING TAPE. Как можно понять из названия, работа целиком посвящена высокоэффективному скотчу. Примерно полтора часа Ли Уилсон сталкивается с кучей довольно сложных ситуаций взаимодействия с объектами. В самом начале он очень долго надувает гигантский прозрачный шар в успешной попытке его лопнуть. Затем он бесконечно пытается забраться на гору из картонных коробок, которые, разумеется, мнутся под его ногами — и он падает. Потом начинается главное: Уилсон ставит пять стульев между двумя металлическими столбами и на много-много слоев соединяет их скотчем так, что получается что-то вроде турника. На этом натянутом канате перформер сначала ходит, затем висит, потом падает с него на спину с привязанным за спиной мешком с шарами. В конце концов он привязывает себя скотчем к канату, висящему с потолка, и в тусклом свете долго и тревожно качается над сценой на одном этом скотче.
