Под золотыми сводами. В течение двух лет в Зимнем дворце работал госпиталь

1 августа 1914 года для России началась Первая мировая война. С фронта в большом количестве начали поступать раненые, и существующие петербургские госпитали уже не вмещали всех, кто нуждался в помощи. Для тысячи солдат Госпиталь в залах Зимнего дворца создали по личному указу императора Николая II, он просуществовал до 28 октября 1917 года. К моменту его открытия русские солдаты уже год как воевали в Европе. Из-за нехватки мест под больницы начали отдавать общественные здания, столичные дворцы и загородные резиденции, нередко раненых размещали в частных особняках и квартирах. Все содержались за счет государства, Красного креста, общественных и благотворительных организаций, пожертвований частных лиц. Под госпиталь собирались переоборудовать и залы Эрмитажа, но по просьбе директора музея Дмитрия Ивановича Толстого делать этого не стали: в помещениях не было электричества, водопровода и канализации. Тогда императорская семья решила разместить раненых в главных церемониальных залах самого Зимнего. Открывшийся лазарет вмещал тысячу человек. Под военную больницу отдали Аванзал, Восточную галерею, бóльшую часть Фельдмаршальского зала, Гербовый, Пикетный, Александровский и Николаевский залы. Петровский зал стал помещением для дежурных врачей; на хорах Николаевского и Аванзала поместили санитаров, а в жилых апартаментах - сестер милосердия. В Галерее 1812 года хранились белье и предметы, необходимые для обслуживания раненых. Здесь же был расположен рентгеновский кабинет. Вестибюль главной лестницы заняла столовая, а на ее площадках устроили канцелярию, кабинет главного врача, приемную, лабораторию и еще один рентгеновский кабинет. Переоборудовать дворцовые залы оказалось нелегко: необходимо было устроить дымоходы, установить котлы, протянуть дополнительные водопроводные и канализационные трубы. Везде сняли блюда, солонки и кронштейны. Все сфотографировали, пронумеровали, уложили в ящики. Стены получившихся госпитальных палат затянули белым коленкором, а полы покрыли линолеумом, чтобы не испортить великолепные паркеты. Дворцовые люстры не использовали - к ним на шнурах подвесили по лампочке, а ночью разрешалось включать только лампы фиолетового цвета. Особая статья - Гербовый зал, где гербы заколотили щитами, Николаевский, прославленные канделябры которого закрыли деревом, и Иорданский вестибюль - заколотили все скульптуры. Уникальные операции Госпиталь был оборудован по последнему слову науки и техники, здесь делали уникальные на тот момент операции - например, по сшиванию нервов. Конечно, для этого требовался персонал высокой квалификации, поэтому попасть на работу в Зимний мог не каждый. Главным хирургом назначали профессора медицины Николая Николаевича Петрова, в дальнейшем он стал основателем отечественной онкологии. Его помощником был нейрохирург Алексей Гаврилович Молотков - в будущем один из ведущих специалистов советского времени. В больнице также работали терапевты, окулисты, дерматологи и ларингологи. Среди врачей практиковал даже сиамский принц, окончивший в России Пажеский корпус, а затем Военно-медицинскую академию, - хирург Вальпакорн, или Мом-Чау. Рядом с ними трудились сестры милосердия из самой строгой Кауфманской общины - из-под их косынок не должно было выбиваться ни волоска! Они были разного происхождения - от дворянок до мещанок. В целом персонал госпиталя состоял из 35 врачей, в основном хирургов, 50 сестер милосердия, 120 санитаров, 26 человек хозяйственного персонала, 10 служащих канцелярии. Поступали в учреждение только тяжелораненые солдаты, нуждавшиеся в квалифицированной помощи. Для профилактики инфекций их двое суток выдерживали на сортировочном пункте и подвергали тщательной санобработке. В Николаевском зале содержались 200 человек с повреждениями черепа, грудной клетки и позвоночника. В Восточной галерее лежали с увечьями конечностей, там же был выгорожен глазной кабинет. В Гербовом зале - солдаты с ранениями брюшной полости, бедра и тазобедренного сустава. Александровский зал предназначался для тех, кого подстрелили в плечо и спину. Самых тяжелых укладывали в Петровском зале и отгораживали ширмами. Измученные лица раненых Снабжался лазарет в Зимнем дворце значительно лучше, чем другие, однако были и неудобства. В каждом из залов, где одновременно находились до 200 человек, было душно. Статус самого крупного и современного госпиталя нередко мешал нормальной работе. Ежедневно раненых навещали члены императорской фамилии, высокопоставленные чиновники, делегации Красного креста из Франции, Бельгии, Англии и Голландии. Посещения нередко проходили даже в «мертвый час», нервируя больных. Каждой «высокой» делегации нужно было обязательно запечатлеть себя на фото с ранеными и персоналом. Все это не могло не отвлекать от нормальной работы и очень раздражало врачей. «Их было очень много: и «высочайших» - членов императорской фамилии, и разных знатных иностранцев (запомнились король румынский, японский принц Кан-Ин, эмир Бухарский и другие) и просто «высоких» - высокопоставленных русских чиновников, и бесконечных иностранных делегаций Красного креста, - вспоминала медсестра госпиталя Нина Валериановна Галанина. - Всем делегациям, приезжавшим в нашу страну, обязательно показывали госпиталь Зимнего дворца. Он был не просто показательным - показным». Несмотря на неудобства, в стенах Зимнего дворца спасли тысячи жизней. Но в 1917 году работу госпиталя остановили, в дни Февральской революции выход из Дворца для медперсонала закрыли. Вооруженные солдаты грубо выпытывали у сестер, где они попрятали царских министров. Их искали под кроватями, в баках с грязным бельем, даже в спальнях работников, в зеркальных платяных шкафах. Тогда раненых не тронули, больница продолжила работу. В дни Октябрьской революции ситуация повторилась, в палаты ворвались штурмующие. С солдат с ранами головы и челюсти срывали бинты - на этот раз искали переодетых министров Временного правительства. «Многих из штурмующих вело простое любопытство - посмотреть, как жили царь и царица, - вспоминал позже очевидец событий, деятель русского искусства Александр Бенуа. - Других занимали царские ценности, но все они с недоумением обнаружили, что неожиданно попали в огромный военный лазарет. Практически все парадные залы были заставлены госпитальным и медицинским оборудованием, а в кроватях лежали люди с измученными лицами - такие же, как и они, простые русские люди. Представители новой власти проходили через Фельдмаршальский зал, сопровождаемые тяжелым запахом крови и гноя, где шли перевязки. Осторожно обходили Колонный зал, где, несмотря на военные события вокруг дворца, шли операции. Раздвигали больничную одежду в Галерее Героев 1812 года, которая служила бельевой. Особенно поражал огромный Николаевский зал, отданный под палату для вновь поступивших. Можно было сказать, что новые хозяева страны захватили не оплот правящей власти, а мирный госпиталь с такими же, как и они, ранеными матросами и солдатами». На следующий день после штурма на когда-то образцовые помещения было страшно смотреть. Все было перевернуто вверх дном, кругом грязь, сломанные столы и стулья, брошенное оружие. Старшую сестру милосердия взяли под стражу, врачей вызвали на допрос. 27 октября раненых начали отправлять в другие лазареты, а 28 октября госпиталь расформировали. На долгие десятилетия в СССР об этой странице истории предпочли забыть: пример подвижнической деятельности царской семьи и членов императорской фамилии не вписывался в создаваемый «мрачный» образ российской монархии. Первые материалы о госпитале появились в Эрмитаже лишь в 1975 году, после того как директор музея Борис Пиотровский принял на хранение воспоминания Н. В. Галаниной, некогда служившей там сестрой милосердия. Кстати Императрица Александра Федоровна и старшие дочери Ольга, Татьяна, Мария во времена Первой мировой войны являлись сестрами милосердия. Александра Федоровна была одной из руководительниц Российского общества Красного креста и общин сестер милосердия, приняла самое активное участие в организации дополнительных военных лазаретов и госпиталей, фронтовых медицинских учреждений и всей инфраструктуры, обеспечивающей спасение и излечение раненых воинов. Императрица распределяла пожертвования на нужды войны, приспосабливала под госпитали свои дворцы в Москве и Петрограде. Под опекой императрицы и великих княжон было 85 военных госпиталей и 10 санитарных поездов. Царские особы лично участвовали в лечении и уходе за ранеными солдатами и офицерами. Великие княжны Татьяна и Ольга прошли специальные курсы военных хирургических сестер милосердия. Младшие великие княжны Мария и Анастасия прошли домашние курсы медицинских сиделок и помогали матери и сестрам в их госпиталях.