Марат Сайченко, Gigarama: Главная трудность любого проекта — определиться с тем, что его стоит снимать

Sostav поговорил с бывшим телеоператором LifeNews, обладателем Ордена Мужества и лауреатом премии ТЭФИ Маратом Сайченко, ныне являющимся одним из идейных вдохновителей и генеральным директором проекта Gigarama, который входит в холдинг News Media. Марат поделился искренними историями о том, как и для чего создавались проекты в Сербии, Иерусалиме, Франции, Серии и Венесуэле. Марат, расскажите, как родилась идея создания Gigarama? Что вас вдохновило? Более пятнадцати лет я работал в традиционной новостной журналистике, а также фотокорреспондентом в разных газетах и телевизионным оператором. Когда пришла эпоха интернета, все перешло туда. То, чем я занимаюсь сейчас, не является какой-то сменой моего жизненного пути. Все развивалось поэтапно и вполне естественно. Два года назад, когда телеканал LifeNews заканчивал свое существование, возник вопрос, чем заниматься дальше. Всем, кто работал в редакции телеканала, было предложено придумать какой-то свой проект, который содержал бы принципиально необычную идею. Тогда и появилась лаборатория Gigarama. В то же время мы увидели фотографию с инаугурации Дональда Трампа, опубликованную на CNN. Это была большая панорамная фотография, где были запечатлены десятки тысяч людей — как сам вступающий в должность президента, так и вся американская элита. Техническое решение этого снимка меня очень сильно впечатлило — мы увидели огромное событие в его полном масштабе. Мы можем бесконечно скроллить этот снимок, увеличивать, разглядывать каждого человека на нем. То есть это такой информационный сервис для зрителя, где ему предоставляется полная свобода понимания этого события. Для нас это был профессиональный вызов, потому что до этого я встречал гигапиксельные фото только в пейзажных работах. Здесь эта технология, когда она применена в журналистике, просто становится отдельным независимым жанром. Не буду лукавить — мы увидели работу и сразу встал вопрос, а можем ли мы сделать так же. Самым первым нашим проектом стал «Бессмертный полк» в мае 2017 года. Мы понимали, что именно такой формат может передать настоящий смысл этого события. С технической точки зрения работа была далека от идеала, ведь мы «осмелились» снимать движущуюся массу людей - было много «несклеек»… Но нас воодушевила реакция интернет-аудитории — сотни тысяч просмотров, более 50 тысяч перепостов, огромное количество комментариев. Мы поняли, что формат нужен людям, и стоит идти дальше и развивать его. Вот, собственно, то, с чего начался проект. В чем вы видите миссию Gigarama? Основная миссия Gigarama — чтобы зритель мог сам выбирать, с какой стороны посмотреть на темы, которые ему предлагаются. Например, проект «Дамасский дневник». Мы сняли из самого центра Дамаска (с одного из минаретов) панораму всего города. На ней можно увидеть, что где-то идет обычная мирная жизнь: работают магазины, рынки, люди идут в офис на работу… Если направить взгляд в другую сторону, то можно увидеть полностью разрушенные районы, где продолжает идти война. В семи разных районах города мы сняли короткие документальные истории про их жителей в формате видео 360 градусов. Нажмите на картинку, чтобы погрузиться в проект «Дамасский дневник» Эта работа была своего рода смелым экспериментом, и прежде всего в техническом плане. Мы впервые объединили «гигапиксель» и видео 360. Было очень трудно упаковать это все в цельный лаконичный веб-продукт. Мы получили огромное количество приятных отзывов. Люди писали «Я как будто там побывал», «Второй день залипаю — смотрю историю за историей, рассматриваю архитектуру, людей». Это нас вдохновляет и дает возможность идти дальше и внедрять новые инициативы. Насколько проекты лаборатории сложны в реализации с точки зрения технической составляющей? Я сразу могу сказать, что залогом нашего успеха стала команда, которая у нас сложилась. Пока нас только три человека, и все мы раньше работали с фото- и видеоаппаратурой. Поэтому вопрос, насколько технически сложно реализовать проект, у нас всегда на втором месте. В первую очередь мы думаем над контентом, над тем, какие «фишки» интегрировать в проект, что будет интересно пользователю получить на выходе. И только потом уже думаем, какие подобрать технические методы. Скажу откровенно, у нас обычный набор аппаратуры, доступный любым журналистам, но мы заставили эту технику работать в соответствии с нашими задачами и идеями. Самое главное - максимально честно проникнуться историей, которую снимаешь. Показать не поверхностно, не дежурно, не сфотографировать и забыть, а прожить кусок своей жизни в этом месте. Были проекты, которые мы не публиковали, потому что на выходе не получали то, чего хотели. Какие проекты запланированы на будущее? Есть несколько глобальных историй, которые мы хотим снять, но пока я не могу поделиться этим. Помимо собственных или коммерческих проектов мы реагируем на какие-то информационные поводы. Это - инстинкт, который остался еще со времен новостной журналистики. Так случилось с Магнитогорском. Новый 2019 год мы встретили втроем в такси ночью, подъезжая к Магнитогорску из Уфы. Как только забрезжил рассвет, мы сделали первую панораму места трагедии, и потом в течение 3−4 дней мы снимали небольшие документальные истории в формате 360 о происходящем вокруг. Нажмите на картинку, чтобы погрузиться в проект «Трагедия в Магнитогорске» Давайте поговорим об одном из самых трагических событий этого года. Какую реакцию вызвал ваш проект с пожара Собора Парижской Богоматери у аудитории и у журналистского сообщества? Я честно скажу, если сравнивать Магнитогорск и Собор Парижской Богоматери, да даже если не сравнивать, — пожар в этом соборе не является для меня трагедией. Потому что… все-таки это камни, а не люди. И слава богу, там никто не погиб. Главный мотив в этом случае можно обозначить словом, которое все мы не любим, которого все мы стесняемся — это слово «хайп». То есть мы понимали, что вот она, мировая новость, вот происходит событие, к которому приковано внимание всего мира. Если мы окажемся там как можно раньше и снимем просто панораму последствий пожара, еще догорающего собора, то мы будем являться первыми, кто очень наглядно и достоверно покажет, что там на самом деле сгорело. Так и произошло. У меня была шенгенская виза, и был рейс прямой в Париж; в три часа утра я вылетел, в восемь был на месте, и просто за 15 минут получилось поднять коптер и сделать этот снимок. Нажмите на картинку, чтобы погрузиться в проект «Разбитое сердце Парижа» Мы сразу же опубликовали материал на нашем сайте, его подхватили другие российские СМИ, и понеслось. В общем, у нас сайт сразу упал, когда на него зашло одновременно больше 10 тысяч человек. За сутки мы получили более 100 запросов от мировых изданий с просьбой опубликовать материал. Некоторые информагентства выкупали права для использования. New York Times, например, в этот же день выкупил панораму для публикации на центральном развороте газеты. В итоге простую с технической точки зрения панораму посмотрели на нашем сайте более семи миллионов человек. Как велась работа во время сошествия благодатного огня в Иерусалиме? Эту идею мы вынашивали долго. Понятно, что за последние 15 лет её сняли все, кому не лень, даже ведется ежегодная трансляция на НТВ этого события. Еще в 2005 году мне приходилось бывать там в качестве журналиста и делать снимки. Но фотографии не передают всю атмосферу происходящего, поэтому и возникла идея снять интерактивный фильм, который даст реальную возможность буквально почувствовать энергетику этого места и события. В реализации проекта нам помог Фонд Андрея Первозванного — организация, которая везет зажженные лампады с благодатным огнем из Иерусалима в Россию. Они прониклись идеей и, несмотря на безумный ажиотаж и давку, буквально за руку поставили нас ровно туда, куда мы хотели. Мне дали какой-то там супер-VIP-билет, и мы оказались именно на тех точках, которые были идеальны для съемки этого события. Первоначально мы планировали снимать фильм в формате видео 360 (только лишь о церемонии схождения благодатного огня в Храме Гроба Господня и его доставке в Россию), но где-то за месяц до отправления в Иерусалим мы поняли, что, скорее всего, это будет красивым, динамичным, но лишенным авторского смысла зрелищем. В какой-то момент пришло озарение – нам нужен герой, у которого нет возможности поехать в Иерусалим. Но для которого вот этот огонек в лампаде является чем-то очень важным. Для которого он является символом всей его жизненной стратегии. Мы сняли две параллельные истории, которые происходят в одно и то же время, просто в разных местах. С одной стороны, мы показываем 9 утра в Иерусалиме, как только открываются ворота этого главного храма, и он заполняется людьми, с другой стороны — мы показываем 9 утра в маленькой деревне в Тверской области, где наша героиня с семьей готовит куличи и идет их освящать. Нажмите на картинку, чтобы погрузиться в проект «Великая суббота» В итоге мы показываем, как сходит огонь, как выдвигается из Святой Земли в Россию, и мы показываем, как наша героиня, проведя целый день в трудах и заботах по подготовке к празднику, абсолютно искренне, со своей дочкой, со своим мужем, со своими друзьями-односельчанами, садится за руль и отправляется в пятичасовую поездку, чтобы из Внуково забрать этот огонь и успеть привезти его на ночную службу к тем 30−40 прихожанам в этой деревенской церкви, которые воспринимают это как чудо. Как огонь, который несколько часов назад сошел в Иерусалиме, оказывается в маленьком храме и дарит им радость. По какому принципу вы выбираете то или иное событие для освещения? Если встает выбор между двумя-тремя инфоповодами? Главный принцип — чтобы это было интересно нам самим, тогда мы сможем передать атмосферу происходящего в полном объеме. Мы не ориентируемся на количество просмотров и на то, хайпанет проект или нет. Например, историю про благодатный огонь посмотрели, может быть, 35 тысяч человек. Но при этом мы вложили в эту историю все наши эмоции, все наши силы, просто мы отдали себя полностью этой истории. А с тем же Нотр-Дамом, где просто получилось на чистом профессионализме отработать, без эмоциональных затрат, —7 млн просмотров. Это несоизмеримо. Однако для нас «Благодатный огонь» намного более ценный и важный, чем Нотр-Дам, который посмотрели 7 млн. Наряду с журналистскими проектами Gigarama создает также и коммерческие. Какой ваш самый любимый, яркий коммерческий проект? Последний проект, над которым мы работали летом. Перед нами стояла задача осветить фестиваль русской классической музыки Эмира Кустурицы в Сербии при помощи наших наработок и новых форматов. Нам удалось вжиться внутрь фестиваля и стать своими для ребят, которые приехали туда выступать. Нас было четверо, мы могли оказываться везде, в разных местах в одно и то же время. И нам удавалось становиться свидетелями какого-то естественного развития событий, где мы просто ставили камеру 360 и отходили. Мы сняли очень много честного и искреннего контента и сделали около 15 законченных мини-фильмов. Нажмите на картинку, чтобы погрузиться в проект «В гостях у Кустурицы» У нас были опасения, что мы сняли слишком честно, не глянцево, не гламурно. Вернувшись из Сербии, мы десять дней практически жили у компьютеров, оставались ночевать в офисе, чтобы не терять время. К этому проекту у меня сейчас отношение, как к какому-то родному чаду, поэтому он такой любимый. Расскажите про вашу креативную команду. Как происходят экстренные сборы на место каких-то событий? Как вообще это все организовать? Тут сказывается наша новостная закалка. Между собой мы договариваемся посредством обычных средства коммуникации — с помощью чатов. «Едем? Едем. Какие рейсы есть? Я сейчас посмотрю. Хорошо, я пока еду в редакцию за техникой. Да, я тоже подъеду. Встречаемся там». Это то, что касается оперативных тем. Что касается творческих или коммерческих спецпроектов, то мы собираемся нашей командой и «штурмуем». Все, что мы делаем, — это единый продукт коллективных страданий, сомнений, поисков, споров, озарений. Когда человек может кинуть какую-то идею, и все просто за него схватятся и говорят «Какой ты молодец, ты просто всех нас сейчас спас. Как тебе такое в голову-то пришло?». «Да я сам не знаю». То есть про оперативные события я рассказал. А вот такие творческие — они долгие и мучительные. И как всегда, ты до сих пор не можешь понять, по какому алгоритму тебе думать. В общем, нет какого-то алгоритма, по которому мы думаем: «Так, у нас история должна состоять из…». Gigarama заявляет себя как лаборатория VR-журналистики. Как вы считаете, VR-журналистика будет развиваться в России? В каком направлении? Да, конечно, будет развиваться! Кстати, одна из особенностей Gigarama — VR без очков. У нас нет ни одного проекта, который мы бы засовывали в очки, все наши проекты адаптированы для того, чтобы смотреть их на смартфоне при помощи мобильного интернета. Банальную панораму 360 может снять любой юзер, который купил себе дрон. Панорама 360 какого-то сгоревшего здания набрала 7 млн просмотров… То есть люди реагируют: «Я вижу сгоревшее здание, я вижу Париж, я вижу все эти окрестные улицы, я вижу набережную, я вижу пожарные машины, — я вижу все. Меня никто не ограничивает границами кадра». В этом плане VR-журналистика перспективна. Тяжелый гигапиксельный формат мы адаптируем так, чтобы человек мог без проблем смотреть их на любом, даже недорогом гаджете. В техническом плане точно есть будущее. Мы ждем, что будет большее покрытие и более качественный мобильный интернет. Это безусловно случится — появятся все более совершенные мобильные устройства, все более мощный интернет. Это значит, у нас будет появляться все больше и больше технических возможностей для того, чтобы реализовывать свои идеи. Сейчас мы очень часто идем на упрощение контента и по техническим параметрам, и по логике, и по интерфейсу из-за технических ограничений. Поэтому с технической стороны точно будущее есть. Для VR. А для журналистики в целом — вопрос открытый. Надеюсь, на наш век хватит! Ну, отчасти то, что мы занялись Gigarama, говорит о том, что на наш век уже не хватило. То есть проработать оператором на телеканале до пенсии у меня уже не получилось. Можно было найти какое-то относительно спокойное место и работать там до тех пор, пока журналистика не умрет окончательно. Но мы выбрали иной путь – инноваций. Просто потому что время поменялось. Какими проектами, помимо Gigarama, вы уже занимаетесь либо мечтаете заняться? Ну это все равно что человека спросить: «Ну вот у тебя есть жена, сын, родственники. А какую семью ты еще планируешь завести?". Gigarama — это наша семья. Если не станет Gigarama для меня это будет каким-то жизненным крахом. Поэтому Лаборатория — это наш ребенок, наша жизнь. Мы хотим, чтобы понятие Gigarama перестало ассоциироваться только с фоткой, которую мы можем увеличивать. Gigarama — это какое-то окно… через которое можно погрузиться и оказаться внутри истории. Где ты свободен и тебе говорят: «Ты только прикоснись, и всё, ты туда уйдешь». И ты там найдешь ответы на вопросы, и если тебя спросят, ты скажешь «Да я там как будто бы побывал».