Die Welt (Германия): как польская кавалерия сражалась с немецкими танками

Победу вермахта над польской армией в 1939 году часто объясняют стратегией «блицкрига». Но на самом деле немецкое командование настроилось тогда на долгую и кровопролитную войну. Война против Польши еще не закончилась, когда все заговорили об одной странной истории. Журнал Die Wehrmacht опубликовал сообщение о том, что польские уланы якобы предприняли «практически гротескную атаку» на немецкие танки. А когда немецкий танковый генерал Хайнц Гудериан (Heinz Guderian) написал в мемуарах, что Поморская кавалерийская бригада 3 сентября в районе города Тухоля «из-за незнания конструктивных особенностей наших танков» атаковала их «с холодным оружием в руках и понесла огромные потери», слухи превратились в факт. Фильм «Лётна» польского режиссера Анджея Вайды стал кинематографическим памятником этой героической атаке. Казалось, этот часто упоминаемый эпизод объясняет, почему польская армии всего за несколько недель была смята сначала вермахтом, а затем (с 16 сентября) и Красной Армией. Якобы современным немецким танковым дивизиям она смогла противопоставить только отчаянное мужество своих солдат. Даже сегодня публицисты объясняют быструю победу немцев стратегией «блицкрига», в результате которой в 1940 потерпели поражение армии Франции и Англии. Но все было не так просто. В диссертации «Танки и механизация войны» (2016) потсдамский историк Маркус Пёльман (Markus Pöhlmann) подробно проанализировал самоубийственную атаку польских кавалеристов. Разгадку он нашел в армейском журнале 4-ой немецкой танковой дивизии, в котором о боях под Тухолем написано следующее: «В качестве противника нам пока противостоит усиленная кавалерия, которая, умело и оперативно пользуясь естественным преградами (ручьями и лесом), ведет затяжные бои». Польские кавалеристы, делает вывод Пёльман, действовали против передовых отрядов немецких танковых частей продуманно и эффективно. «Лишь в публицистических и основанных на истинном интересе к произошедшему статьях о кавалерии эта волнующая история об атаке всадников на танки избавилась от дилетантских выдумок». Если перестать объяснять поражение поляков только их «самоубийственным донкихотством» (Йоахим Фест), то в игру вступают другие факторы. По численности восточная группировка вермахта (1,5 миллионов солдат) лишь незначительно превосходила польскую армию (1,3 миллиона). Но в вооружении дело обстояло иначе: 3,6 тысячам немецких бронированных машин противостояли лишь 750 польских, 3,6 тысячам немецких самолетов — 400 польских, большинство из которых были к тому же устаревшими. Легкие немецкие танки считались, по сути, учебными машинами, но ими были в значительной степени укомплектованы пять немецких танковых дивизий. Десять других немецких дивизий были моторизованы в достаточной мере, чтобы быстро продвигаться вперед. В то время как немецкий военный план предусматривал прорыв двух сильных армейских групп из Померании и Силезии, а также дополнительных соединений из Словакии и Восточной Пруссии, польское командование делало ставку на линейную оборону, как это было принято в Первую мировую войну. Даже после того как немецкие танки прорвали эту оборону, уцелевшие части не были отведены, и поэтому противник мог их обойти и окружить. Как и Запад в 1940 году, польская армия не сумела оперативно отреагировать на быстрые действия вермахта. Победу немцев Центр военной истории и социальных наук бундесвера в Потсдаме объясняет «преимуществами моторизации» и «эффективным взаимодействием танков и авиации», которая мгновенно обрела господство в воздухе. К этому добавилась и работа генерального штаба, обеспечившая быстроту действий на больших пространствах. При этом немецкие генералы ни в коем случае не пользовались некой новой стратегией «блицкрига». С имеющимися в их распоряжении средствами — большинство из 60 дивизий были снабжены лошадьми и передвигались пешком — они определяли основные направления и использовали господство в воздухе. Но вермахт продвигался так быстро, что удивлены были даже сами командующие, за исключением немногочисленных танковых специалистов типа Гудериана. Их заставляли спешить политические обстоятельства. Напав на Польшу, Гитлер сыграл ва-банк. Сделать это он смог благодаря пакту о ненападении со Сталиным, но гарантии Великобритании и Франции, данные Польше и выразившиеся 3 сентября в объявлении ими войны Третьему Рейху, делали реальным их наступление на Западе. А там, за еще не готовым Западным валом, у вермахта была лишь тонкая завеса из второсортных дивизий и немногочисленных самолетов. Таким образом, быстрота продвижения немцев в Польше определялась не в последнюю очередь опасением быть атакованными западными державами еще до того, как завершится польская кампания. С другой стороны, надежда на скорое вмешательство Англии и Франции объясняла, почему так самоотверженно сопротивлялись польские войска. Даже после того, как Красная Армия вступила в Восточную Польшу 17 сентября и поражение стало неотвратимым, осажденная Варшава вплоть до капитуляции 27 сентября сопротивлялась немецким атакам. Однако союзники на Западе остались на своих позициях, что дало авантюристской политике Гитлера дополнительный импульс. К этому добавилось неожиданно небольшое — с немецкой точки зрения — количество убитых (16 тысяч) и вдвое большее число раненых. Пессимисты в командовании вермахта исходили из цифры в 20% общих потерь. Польские потери были в четыре раза больше. Но даже этот быстрый успех не повлек за собой изменения хода мыслей в немецком генеральном штабе. Кампания против Франции и государств Бенилюкса 1940 года планировалась в оперативных представлениях Первой мировой войны. Лишь нехотя командование вермахта согласилось на идею генерала Эриха фон Манштейна (Erich von Manstein), предусматривающую большой маневр силами семи танковых дивизий, которые должны были наступать через Арденны и ударить союзникам в тыл. Лишь после удачного осуществления так называемого «плана Гельб» блицкриг стал образцом для захвата всего мира. С его помощью планировалось за пару недель разбить Советский Союз, что было фатальным просчетом.