Крах операции «Бразиль»: как советские войска защищали остров Сухо
«МИР 24» публикует отрывки из воспоминаний командира канонерской лодки «Бурея» капитана I ранга Николая Юрьевича Озаровского. В своем дневнике он описал многие сражения, происходившие на Ладоге в 1941-1943 годах. Среди них – легендарный бой за остров Сухо 22 октября 1942 года, который был снят на пленку и лег в основу документального фильма «Ладога». История красной папки Больше 50 лет рукопись в красной картонной папке пролежала в семье Озаровских. Николай Озаровский родился в 1905 году в семье актера и режиссера Александринского театра, любил море с детства, сбежал юнгой на флот. Служил в Кронштадте. За отвагу, любовь к яхтам и татуировку на руке получил прозвище «Летучий Голландец». В 1938-м попал под следствие. Семья до сих пор не запросила личное дело – не хочет знать, по чьему навету его посадили. В 1939-м вышел на свободу. Его спросили, выпуская: «Николай Юрьевич, Вы не сердитесь на советскую власть?». «Нет, только на ту сволочь, что меня посадила», – ответил Озаровский. В 1941-м Озаровского направили в Ладожскую флотилию, где он сначала командовал канонерской лодкой «Бурея», а потом – дивизионом канонерских лодок. Всю войну капитан 1 ранга Николай Юрьевич Озаровский вел дневниковые записи, которые потом тщательно перепечатал на машинке и сложил в красную папку. Ее-то правнучка Озаровского Алиса и передала своему однокласснику, историку Баиру Иринчееву. Он стал первым читателем, а потом и издателем уникальных дневников. Там день за днем описано, как ладожская флотилия в летние штормы и осенние бури до самого ледостава обеспечивала движение по водной трассе – продолжению ледовой «Дороги жизни». Бой на кинопленке Именно из рукописи Озаровского Баир впервые узнал, что в одном из самых жестоких сражений на Ладоге 22 октября 1942 года участвовали кинооператоры. Николай Юрьевич записал в дневнике: «На канонерской лодке «Бира», помимо матросов, старшин и офицеров, находились четыре оператора Ленинградской студии кинохроники – Архиреев, Гарданов, Долгов и Романенко. Они были командированы на соединение канонерских лодок для пополнения военно-морских эпизодов снимавшегося тогда документального фильма «Ладога». Так как они прибыли на «Биру» накануне поздно вечером, решено было всех четверых гостей оставить ужинать и ночевать на «Бире», с тем чтобы утром их проинструктировать и распределить по разным кораблям. Однако утром обстановка не позволила этим заняться, и все четверо представителей советской кинохроники отправились в бой на одном корабле». Баир Иринчеев разыскал этот документальный фильм в Красногорском архиве кинофотодокументов, добился, чтобы его оцифровали, и организовал показ в музее «Дорога жизни». В этой ленте многое кажется постановочным, пропагандистским, нереальным для тех лет. Но кадры боя возвращают в жестокую реальность войны. И поражают мастерством работы кинооператоров. Ведь одной кассеты с пленкой хватало всего на минуту съемки. Из дневника Николая Озаровского: «Пригласили на мостик кинооператоров. Их мы предупредили, что бой будет вестись на больших дистанциях, поэтому снимать можно будет только с помощью телеобьектива. Оказалось, что такой был только у товарища Гарданова. Он взял на себя съемку отдельных эпизодов. Остальные кинооператоры должны были снимать сцены крупным планом…». Стратегический остров Остров Сухо – крошечный искусственный клочок земли в 20 километрах от берега. Его размеры – 90 на 60 метров. Остров велел насыпать еще Петр Первый. Также император приказал установить маяк, чтобы указывать кораблям верный путь через Ладогу. В годы блокады Ленинграда именно мимо Сухо проходила так называемая «большая трасса» доставки грузов в осажденный город и эвакуации из него людей. Летом и осенью 1942 года немецко-фашистское командование рассматривало план захвата города. Но для этого было необходимо «перерубить» его связь с большой землей. Прежде всего – ту, что проходила по Ладоге. И маяк на острове Сухо оказался стратегическим объектом. На Ладожском озере Советскому Союзу противостояли финны, но чтобы организовать нападение на остров, противник специально перебросил на Ладогу немецкую флотилию паромов. Они прибыли по железной дороге в разобранном виде: огромные катамараны с 10 отсеками каждый. Между отсеками располагались палубы, уставленные вооружением. «Поскольку на них стояли зенитные орудия, они относились к лювфтваффе, то есть к ВВС нацистской Германии. Это видно по униформе. Это не военно-морской флот», – рассказывает историк Баир Иринчеев. Назывались баржи «зибелями» по имени их создателя – полковника лювтваффе. «Это такая плавучая зенитная батарея, очень трудно потопляемая, с большим количеством артиллерии, расположенной на этом боевом корабле. У каждого катамарана свой двигатель, что позволяло этим катамаранам делать разворот практически на месте. Наши моряки отмечали, что он разворачивается не как корабль, а, скорее, как танк», – говорит Иринчеев. Одновременно с «зибелями» в Ладогу была доставлена подмога и от союзников-итальянцев – быстроходные итальянские торпедные катера. Операция получила название «Бразиль». Рано утром в сторону острова Сухо выдвинулась флотилия из семи тяжелых десантных барж, четырех легких, трех транспортных, и семи десантных катеров. Всего – 23 корабля. «Крепче скал оказалась воля защитников» Тот, кто побывал на острове Сухо, поймет: жить на нем невозможно. Тем не менее в годы блокады Ленинграда здесь был расквартирован гарнизон из 90 человек. За все лето 1942-го года бойцы не сделали ни выстрела. Многие просились на «настоящий фронт», писали командиру: «Прошу перевести меня в действующую часть на любой участок фронта». Дни считали «от катера до катера» – тот привозил продукты, почту и газеты. Комендант острова, старший лейтенант Иван Константинович Гусев, обладал тихим голосом, но железной волей. Его проверки боеготовности держали бойцов, как сейчас говорят, «в тонусе»: он внезапно появлялся то на вышке дальномерщиков, то в радиорубке, то у орудийных двориков. В 7 часов 10 минут утра 22 октября сигнальщик на маяке заметил на горизонте группу неизвестных кораблей под прикрытием самолетов, быстро приближавшихся к Сухо. Они выстроились полукольцом у острова. Шквальным огнем противник фактически простреливал его насквозь. В течение получаса были выведены из строя командный пункт батареи, дальномерный пост, ранены многие бойцы, в том числе старший лейтенант Гусев. Враг высадил на остров 70 человек с ручными пулеметами, автоматами, гранатами. Схватка очень быстро дошла до рукопашной. «Это человеческий фактор самого гарнизона – то, что они смогли задержаться. Мы знаем, что немцы уже захватили два дворика и планировали их подорвать. И в это время наши пошли в атаку от третьего дворика и отбили их. После этого немцы подали сигнал к отступлению», – рассказывает Иринчеев. В 9 часов по вражеским судам нанесла удар наша авиация. Под натиском гарнизона острова противник стал отходить к лодкам и катерам. И в 9 часов 20 минут десант противника был полностью выбит с острова, его флотилия полным ходом направилась на северо-запад. «Шли параллельными курсами, вели морской бой. Наши канонерки сосредоточили огонь на последнем корабле противника, а немцы били как-то очень хаотично, они не сосредотачивали огонь на одной цели. Это и позволило нашим одну баржу утопить, одну захватить», – объясняет Иринчеев. Операция «Бразиль» провалилась. Захваченный паром сражался до окончания войны, но уже в составе Ладожской флотилии. Один из «зибелей» до сих пор лежит на дне Ладожского озера. По словам Баира Иринчеева, Министерство обороны совместно с Русским географическим обществом планируют когда-нибудь поднять его и превратить в музейный экспонат. «Нападение на остров Сухо привело к значительным потерям», – говорится в «Истории итальянского флота в период Второй мировой войны». Один из финских офицеров назвал результаты этой операции катастрофическими. А в Советском Союзе бой за крошечный остров на Ладоге попала в передовицу «Правды» 22 октября 1942 года. Через неделю статья была перепечатана газетой «За Родину» – органом Ладожской военной флотилии. «Крепче гранитных скал острова оказалась воля защитников Сухо», – написал военный журналист. Оригинальный экземпляр этой газеты Баир Иринчеев выкупил на аукционе, где распродавал свою коллекцию один из эстонских музеев. Пожелтевшие от времени листы он хранит вместе с красной картонной папкой, когда-то подаренной одноклассницей.
