Четверть века назад Россия вышла на оружейный рынок Малайзии, потеснив США и Великобританию

В июне 1994 года Россия заключила историческое соглашение на поставку Королевским ВВС Малайзии 18 истребителей МиГ‑29N. Этот контракт занимает особое место в постсоветской истории военно-технического сотрудничества Москвы с иностранными государствами. Во‑первых, сделка примечательна привлекательными финансовыми параметрами: ее стоимость составила $550 млн – солидную по меркам 1994 года сумму. Во‑вторых и в-главных – именно во время работы по подготовке этого контракта сформировалась система ВТС России, а отечественные экспортеры продукции военного назначения научились торговать на новых – коммерческих и деидеологизированных принципах. Впервые Россия продала крупную партию военной техники за пределами традиционного советского ареала – не участнику Варшавского договора и не привычному клиенту среди развивающихся стран, а в бывшую британскую колонию. Впервые в практике отечественных экспортеров были осуществлены встречные закупки, реализована офсетная программа, взяты жесткие обязательства по послепродажному обслуживанию поставленной техники и ее модернизации. Завязка: 1992 год К началу 1990‑х перед Королевскими ВВС Малайзии встал вопрос приобретения истребителей четвертого поколения на замену устаревших Northrop F‑5E/F Tiger II, купленных еще в 1975–1976 годах. Премьер-министр Махатхир Мохамад претворял в жизнь амбициозные планы превращения Малайзии в регионального экономического, промышленного и технологического лидера, и частью этого курса была программа наращивания ее военных возможностей. До заключения сделки с Россией основу ВВС Малайзии составляла техника производства США и Великобритании PJF Military Collection / Vostock Photo На протяжении 1990‑х на оборонные нужды предполагалось тратить 6% ВВП Малайзии. Наращивание военных расходов позволяло не только интенсифицировать боевую подготовку, но и осуществить крупные по региональным меркам закупки современных вооружений. Малайзия традиционно ориентировалась на сотрудничество в этой сфере с США и Великобританией. По некоторым данным, в октябре 1991‑го малайзийские Королевские ВВС подписали с компанией McDonnell Douglas меморандум о взаимопонимании касательно закупки истребителей F/A‑18D. Рассматривалась также возможность приобретения более легких истребителей F‑16 компании General Dynamics (которая чуть позже – в 1993 году – продала свой авиастроительный бизнес корпорации Lockheed Martin). ©Марина Лысцева / ТАСС Однако тогда же, осенью 1991‑го, в Малайзии было принято решение изучить помимо американской техники также и советский истребитель МиГ‑29, который с 1988 года начал экспонироваться на различных международных авиасалонах и стал к тому времени визитной карточкой советского военного авиапрома. Неизвестно, насколько серьезно были настроены малайзийцы, не исключено, что они хотели всего лишь усилить конкурентное давление на американские компании. Но также возможно, что уже в тот момент Махатхир Мохамад отдавал предпочтение МиГ‑29. Статус регионального лидера предполагает диверсификацию поставщиков вооружения и некоторую дистанцию в отношении США. К тому же президент Буш-старший продемонстрировал во время визита малайзийского премьера в Вашингтон типичное американское высокомерие. Но все же это не могло быть единственным источником интереса к советскому истребителю. Политическая система Малайзии исключает возможность единоличного решения премьер-министра по вопросам закупки вооружений. Без общеполитического консенсуса, одобрения соответствующих комитетов парламента и, самое главное, без заинтересованности ВВС приобретение российских самолетов было бы невозможно. Предположительно в конце 1991 года Главное инженерное управление (ГИУ) Министерства внешних экономических связей (МВЭС) РФ получило запрос относительно возможности поставки в Малайзию истребителей МиГ‑29. На начальном этапе речь шла о 22 боевых и четырех учебно-боевых машинах стоимостью до $1,2 млрд. В январе 1992‑го проект контракта был специалистами ГИУ подготовлен. Сделано это было без особого энтузиазма – мало кто верил, что история получит развитие. С середины 1991 года советский, а потом российский военный экспорт летел под откос. Работа по подготовке новых контрактов зачастую велась по инерции, без большой надежды на их воплощение в жизнь. На таком фоне заявка от страны, с которой у Москвы никогда не было ВТС и чей рынок контролировали англосаксы, не казалась многообещающей. Тем не менее в течение весны 1992‑го Алексей Коцюбинский, начальник авиационного управления внешнеторгового объединения «Оборонэкспорт», а чуть позже заместитель гендиректора объединения, в которое с января того года было преобразовано ГИУ, трижды летал во главе делегаций на переговоры в Куала-Лумпур. С мая 1992 года главой ВО «Оборонэкспорт» стал генерал-майор Сергей Караогланов. Он сразу оценил перспективность малайзийского сюжета и возглавил подготовку этого контракта. В течение лета потенциальный покупатель не давал о себе знать, подтверждая предположения, что идея была мертворожденной. Однако осенью события резко ускорились. В начале ноября по просьбе малайзийцев в Куала-Лумпур вылетела группа сотрудников «Оборонэкспорта», к которой затем присоединились представители серийного производителя МиГ‑29 – Московского авиационного производственного объединения (МАПО) им. П. В. Дементьева. В течение месяца совместно с созданной Королевскими ВВС Малайзии рабочей группой по ведению этой сделки (project team) россияне трудились над многостраничным проектом контрактного документа. Более того, малайзийцы высказали новые пожелания. В дополнение к МиГ‑29 они запросили коммерческое предложение на поставку шести боевых вертолетов Ми‑35, одного тяжелого транспортно-десантного вертолета Ми‑26 Т и одного самолета-заправщика Ил‑78. К концу декабря проект контракта на МиГ‑29 был готов. Затем были быстро подготовлены контрактные документы на шесть Ми‑35. Под новый, 1993‑й год делегация «Оборонэкспорта» вернулась в Россию с чувством удовлетворения и уверенностью, что контракты будут подписаны в ближайшие несколько недель. Лихие девяностые Пока сотрудники «Оборонэкспорта» работали в Куала-Лумпуре, в России дела шли все хуже и хуже. Страна переживала социально-экономический коллапс. В декабре, как раз в момент подготовки первой редакции контракта, VII cъезд народных депутатов России вступил в прямую конфронтацию с исполнительной властью и непосредственно с президентом. Этот конфликт положил начало политическому кризису, который развивался в течение почти всего 1993 года и чуть было не привел к новому краху государственности. Не хватало порядка и в системе ВТС. Экономическая свобода оказалась не особо полезной для торговли оружием. В СССР ВТС осуществлялось по линии трех имевших четкую специализацию организаций. Главное инженерное управление (ГИУ) занималось экспортом ВВТ, Главное техническое управление (ГТУ) – строительством за рубежом инфраструктуры, Главное управление по сотрудничеству и кооперации (ГУСК) работало с государствами–членами ОВД. Однако преемники этих структур – ВО «Оборонэкспорт» (создан на базе ГИУ), ГВК «Спецвнештехника» (бывшее ГТУ) и ГУСК – выправили себе уставы, позволявшие им параллельно вести все виды деятельности по ВТС. Отказ от специализации привел к тому, что многочисленные российские «торговцы» предлагали на экспорт одну и ту же технику с одного и того же российского предприятия, создавая ненужную конкуренцию. Вдобавок откуда ни возьмись появились мутные посредники, предлагавшие на внешний рынок вооружение из арсеналов бывшего СССР. Но хуже всего, что конкуренция возникла между профессионалами – «Оборонэкспортом» и «Спецвнештехникой». «Оборонэкспорт» оставался гораздо более мощной и компетентной структурой. И сами малайзийцы собирались работать исключительно с наследником ГИУ. Однако внутрироссийский расклад был далеко не столь однозначным. Глава «Спецвнештехники» Сергей Краснов имел поддержку влиятельного вице-президента Александра Руцкого, в аппарате которого работал его брат. Неожиданно возникла сюрреалистическая конкуренция между МАПО МиГ и его же филиалом – Луховицким машиностроительным заводом (ЛМЗ). Дело в том, что на площадке ЛМЗ простаивали около 70 построенных в 1991 году и впоследствии не востребованных и не оплаченных ВВС РФ машин. Директор ЛМЗ Севастьян Тектониди добился у Бориса Ельцина разрешения на самостоятельную продажу этих истребителей на экспорт. Бумагу на подпись Ельцину занес губернатор Московской области Анатолий Тяжлов. В 1990 году он прошел в народные депутаты РСФСР по Коломенскому национально-территориальному округу, и заботы расположенного недалеко от Коломны ЛМЗ были ему не чужды. Получив разрешение на самостоятельный экспорт луховицких МиГ‑29, Тектониди сначала пытался продать их в Иран, а когда возникла малайзийская тема, обратился за помощью к главе фирмы «Московит» Иосифу Кобзону. Авторитетный певец-бизнесмен взялся за дело с присущей ему энергией. Все попытки объяснить, что Малайзия никогда не купит подзаборные самолеты без гарантии их сопровождения на протяжении 20 лет, что ей нужны истребители в отличном от стандартных МиГ‑29 техническом лице (чего ЛМЗ без участия МАПО и АНПК им. Микояна обеспечить не мог), не производили на Иосифа Давыдовича ни малейшего впечатления. Руководителю «Оборонэкспорта» Сергею Караогланову, а затем и первому генеральному директору «Росвооружения» Виктору Самойлову пришлось потратить немало времени и сил для решения этой проблемы. Фактически сложилось два конкурирующих альянса. «Спецвнештехника» и работавшие с ней фирмы «Московит» и МИБА продвигали машины с ЛМЗ, а «Оборонэкспорт», получивший официальную санкцию правительства на продажу самолетов в Малайзию, – продукцию МАПО. Эта конкуренция, возможно, стоила России и МАПО сотни миллионов долларов и привела позднее к сокращению заказа с первоначальных 26 до 18 истребителей. При этом Куала-Лумпур и правительство России однозначно считали, что единственными уполномоченными агентами по продвижению МиГ‑29 в Малайзию являются только ВО «Оборонэкспорт» и МАПО им. Дементьева. Однако наблюдаемые малайзийцами нарастание в России внутриполитической напряженности, экономические неурядицы и активность подозрительных компаний и личностей внушали потенциальному покупателю сомнения в надежности России как поставщика. В итоге оптимистические ожидания декабря 1992 года оказались преждевременными. После подготовки проекта контракта вновь наступает мучительная пауза длиною почти год. Махатхир Мохамад, во многом благодаря которому была заключена сделка по продаже Малайзии партии МиГов, в 2018 году снова был выбран премьер-министром этой страны Aflo / Vostock Photo Между тем о прогрессе переговоров с русскими прознали американцы. В ход тут же пошло беспардонное давление на премьер-министра и других малайзийских политиков. В прессу был вброшен фейк о финансовой заинтересованности Махатхира в этой сделке. Однако американцев подвело нежелание понимать чужую культуру. Намеки на коррупцию разъярили малайзийцев и усилили неприязнь Махатхира к США. Американцы не ограничились одними лишь внеэкономическими средствами конкурентной борьбы. General Dynamics сбросила цену на свои однодвигательные F‑16 до $24 млн, а компания McDonnel Douglas опустила стоимость более тяжелых двухдвигательных F/A‑18D до $30 млн. Ценовые параметры американской продукции оказались теперь сопоставимы с российским предложением, что с учетом лучших ресурсных характеристик F‑16 и F‑18 делало их машины конкурентоспособными по стоимости. Однако у русских все равно оставалось важное для Королевских ВВС Малайзии преимущество – возможность поставки самолетов в течение года, в то время как американцам требовалось как минимум 44 месяца. Тем не менее малайзийцы формируют для работы с американцами такую же рабочую группу, какая уже существовала для подготовки контракта на МиГ‑29. Русские и американцы живут в одном отеле и нередко сталкиваются в лифте. У одних в руках пакеты с логотипом МиГ‑29, у других – с «Хорнетами». В марте 1993 года Малайзию посетил вице-президент Александр Руцкой. Во время переговоров и официальных встреч он как мог рекламировал МиГ‑29. Правда, не обошлось без конфуза. На одной из презентаций Руцкой решительно отодвинул приготовленные для него материалы и стал нахваливать МиГ‑29 «без бумажки». Через некоторое время присутствующие сотрудники МАПО и «Оборонэкспорта» с ужасом поняли, что генерал выкладывает малайзийцам характеристики не истребителя МиГ‑29, а штурмовика Су‑25. Постепенно стали вытягиваться лица и у малайзийцев. По окончании выступления Руцкого один из офицеров КВВС смущенно заметил, что до этого момента имел иные представления о характеристиках МиГ‑29. Ситуацию спас гендиректор МАПО Владимир Кузьмин, заявивший оторопевшим малайзийцам, что господин вице-президент рассказал о ТТХ первых версий МиГ‑29 начала 1980‑х и что предлагаемый КВВС современный МиГ‑29 обладает гораздо более высокими возможностями. В России между тем продолжалась борьба МАПО и ЛМЗ. В «Оборонэкспорте» и в МАПО энтузиазм 1992 года сильно поубавился. В сентябре 1993 года малайзийская сторона наконец дала отмашку на заключение контракта. За пару недель до подписания Ельциным указа 1400 делегация «Оборонэкспорта» и МАПО вылетела в Малайзию. В Куала-Лумпуре интенсивно готовится новая редакция контракта: вертолеты и воздушный заправщик из запроса малайзийцев исчезают. К 3 октября 1993 года документ был готов к подписанию. Однако из-за политического кризиса и вооруженных столкновений в Москве 4 октября малайзийцы прервали переговоры. 1994: последнее усилие и подписание Легко представить, в каком состоянии возвращались домой после этого фиаско россияне. Однако вскоре дела стали налаживаться. Малайзийцы быстро поняли, что события 3–4 октября стали завершением политического кризиса в России. В ноябре создается единый государственный посредник по торговле оружием – «Росвооружение». В определенной степени именно малайзийская эпопея показала необходимость присоединения «Спец-внештехники» и ГУСК к «Оборонэкспорту» и ликвидации таким образом внутренней конкуренции. В январе 1994 года делегация «Росвооружения» и МАПО снова летит в Малайзию. Но и на этой, финальной, стадии русских ждали сюрпризы. Количество закупаемых МиГ‑29 сокращается с 26 до 18. Вместо военных и технических специалистов в малайзийской project team на первый план вышли юристы и финансисты, а вместо Минобороны и ВВС – Министерство финансов. Возникает требование встречных закупок пальмового масла и офсетов. Снова остро встает вопрос о недостаточном ресурсе некоторых агрегатов МиГ‑29, особенно двигателей РД‑33. Заказчик требует увеличить их ресурс с 750 до 2000 часов. Напряжение достигает предела, переговорщики работают по 16 часов в сутки. Контракт был подписан 7 июня 1994 года. На официальную церемонию вылетела весьма представительная делегация, которую возглавил заместитель председателя правительства России Олег Сосковец. В ее состав вошли также председатель Центробанка Виктор Геращенко, министр внешних экономических связей Олег Давыдов, замминистра обороны Андрей Кокошин, главнокомандующий ВВС РФ генерал-полковник Петр Дейнекин. Столь звездный состав отражал огромное значение, которое придавалось подписанию этого контракта. С российской стороны контракт подписали гендиректор «Росвооружения» Виктор Самойлов и гендиректор МАПО Владимир Кузьмин. Интересно, что документ подписывался не в Министерстве обороны и не в штабе Королевских ВВС, а в Министерстве финансов Малайзии, что косвенно свидетельствует о том, за каким ведомством было последнее слово при принятии решения о закупке МиГов. Контракт Контракт предусматривал поставку 16 боевых МиГ‑29N и двух учебно-боевых истребителей МиГ‑29NUB. Стоимость составила $550 млн. При этом российская сторона взяла на себя обязательство осуществить встречную закупку пальмового масла на сумму $110 млн (20% стоимости контракта на поставку самолетов) и реализовать обширную офсетную программу. Документ с российской стороны подписали одновременно два экономических субъекта – государственный посредник ФГУП «Росвооружение» и МАПО им. Дементьева. Такая схема осталась единственной в своем роде в истории ВТС России с зарубежными государствами. При этом 60% обязательств, в том числе и офсетных, брало на себя «Росвооружение», 40% – МАПО. Стоит пояснить, что Малайзия не расплачивалась за самолеты маслом, все расчеты производились исключительно в долларах. На самом деле было одновременно подписано два контрактных документа – на поставку истребителей и на закупку пальмового масла. Первый контракт не был бы заключен без подписания второго соглашения, но еще раз – технически это были два разных юридических документа. Во‑вторых, закупка масла не означала его физического ввоза в Россию. Вся стомиллионная партия была тут же продана на бирже, и в Россию этот товар если и попал, то уже опосредованно, через обычных поставщиков и импортеров, и в объемах, востребованных на российском рынке. Причем вся эта программа встречной торговли была реализована успешно, досрочно и с прибылью. Контракт содержал и ряд других условий, ранее в практике советских и российских экспортеров вооружений не встречавшихся. Сделка отличалась комплексным подходом к поставке специмущества. Были прописаны послепродажные статьи по обслуживанию самолетов, взяты обязательства по созданию сервисного центра. Впервые в истории была принята программа индустриального сотрудничества из 11 пунктов, одним из которых стала передача технологии и локализация в Малайзии производства пневматиков шасси, в том числе и для применения на других летательных аппаратах. Поставка и модернизация Уникальной особенностью соглашения стал предусмотренный контрактом контроль производства со стороны офицеров Королевских ВВС Малайзии еще на этапе строительства самолетов. В контракте была прописана беспрецедентная процедура предварительной приемки истребителей на МАПО, а затем окончательной – в Малайзии. Первая партия наземного оборудования и другого имущества была отправлена заказчику уже в сентябре 1994‑го, а в апреле следующего года в Малайзию была доставлена первая партия из 10 самолетов. 5 июня, накануне годовщины подписания контракта, заказчик получил оставшиеся восемь самолетов. На первом этапе Малайзия получила МиГ‑29 9–12 с минимальным объемом доработок. На самолетах были установлены новое оборудование связи и навигации и приемник спутниковой навигационной системы GPS. Шкалы приборов были отградуированы в английской системе счисления, все технические надписи выполнены на английском языке. Истребители получили подкрыльевые и подфюзеляжные подвесные топливные баки. В контракте была прописана долгосрочная программа модернизации поставленных самолетов. К весне 1998‑го был модернизирован радиолокационный комплекс, благодаря чему расширилась номенклатура применяемых боеприпасов. Кроме того, на истребителях были установлены двигатели с увеличенным до 2000 часов ресурсом и система дозаправки топливом в полете. Облет доработанной машины был произведен летчиком-испытателем Романом Таскаевым 8 апреля 1998 года. Таким образом, были ликвидированы два основных недостатка русских машин по сравнению с американскими конкурентами – недостаточный ресурс двигателей РД‑33 и ограниченный радиус действия. Наконец, на последнем этапе в состав вооружения малайзийских истребителей была интегрирована ракета «воздух–воздух» средней дальности РВВ‑АЕ с активной радиолокационной ГСН. Кроме того, прицельная аппаратура самолета подверглась дополнительной модернизации для обеспечения залповой стрельбы двумя такими ракетами. Все это сделало истребитель МиГ‑29N КВВС Малайзии вполне современным для конца 90‑х боевым авиационным комплексом. Малайзийский контракт стал ярчайшим событием в истории ВТС России. Подобных событий и тогда, в 1992–1994 годах, и в более позднее время было немало. Было открытие Китая и ОАЭ, непростое возвращение в Индию, была удивительная кипрская сделка на поставку С‑300. В последние десять лет можно вспомнить выход на рынок Венесуэлы и Ирака, а буквально на наших глазах разворачивается захватывающая история с закупкой Турцией ЗРС С‑400. Но, пожалуй, по концентрации одновременно новизны, драматизма и непредсказуемости малайзийская закупка в России истребителей МиГ‑29 до сих пор остается вне конкуренции.