Самая закрытая система России: куда заказан путь обычным людям

В сентябре в России пройдут выборы в регионах, где будут переизбираться городские и региональные законодательные собрания. Также будут выбирать губернаторов практически в двух десятках субъектах федерации. Но обязательно состоятся и ещё одни, правда, о них почти никто не узнает, кандидаты не появятся в эфире телеканалов, не будет и агитации на рекламных щитах вдоль дорог. Более того, уже известен и предполагаемый лидер предвыборной гонки, и, по словам экспертов, сама процедура голосования, скорее всего, станет простой формальностью. Речь идет о выборах главы Московской нотариальной палаты (МГНП). Последние восемь лет ее возглавляет Константин Корсик. Пять лет он же управляет Федеральной нотариальной палатой (ФНП). По мнению отдельных представителей нотариата, за это время своими действиями Корсик сумел обеспечить себе пост фактически бессменного лидера. Средневековые корни Обычные люди с нотариусами сталкиваются достаточно редко. Оформление наследства, справок для получения ипотеки, сделок с недвижимостью да всевозможных доверенностей — эти процедуры обывателям приходиться проходить далеко не каждый день. Почти ничего россияне не знают и о самих нотариусах, чему весьма способствует закрытость этой структуры. Больше всего она напоминает средневековую гильдию, члены которой жестко блюдут свои секреты и стараются не допускать в нее чужаков. Количество нотариусов в России строго регламентировано. На Москву, например, их 700 человек. На всю страну приходится около восьми тысяч. Попасть в систему «человеку с улицы» практически невозможно: чаще всего должности нотариусов передаются по наследству. Понятное дело, самих нотариусов эта закрытость системы полностью устраивает: меньше конкуренции, больше работы и денег, вот только с недавних пор «нотариальная гильдия» стала еще более закрытой. В 2014 году в результате очередных выборов ФНП возглавил руководитель Московской нотариальной палаты, бывший военный прокурор Константин Корсик. С тех пор, по словам отдельных нотариусов, ситуация изменилась кардинально, и теперь ФНП уже напоминает не столько гильдию, сколько другую закрытую организацию — «Unione Corse», корсиканский союз. Если раньше на ключевые посты вставали представители системы, обладающие серьезным нотариальным опытом, то сегодня профессионализм не является необходимым требованием, чтобы попасть на руководящие должности, личные связи с главой ФНП имеют определяющее значение. Более того, 25 апреля 2017 года господин Корсик изменил устав федеральной и московской городской нотариальных палат. Срок полномочий президента увеличился на два года (семь лет вместо пяти), а ограничение на занятие поста в два срока исчезло. «Устав был приведен в соответствие с действующим законодательством. Поскольку теперь мы не ассоциация, а отдельная организационно-правовая форма, было снято ограничение по количеству сроков пребывания в правлении. Такое ограничение было принято лет пять назад, но в 26-й статье Основ записана четкая формулировка, что право нотариуса участвовать в органах палаты не может быть ограничено уставом, то есть мы в данном случае убрали это противоречие», — заявлял два года назад Константин Корсик в беседе с «Лентой.ру». Представители нотариата же заявляют, что эти изменения вкупе с «нужными» людьми на ключевых постах фактически обеспечили главе ФНП пост бессменного лидера сразу двух нотариальных палат. С таким порядком готовы мириться не все нотариусы. Так, «сломать систему» в нотариальной палате Московской области (МоНП) попытался нотариус Коломенского нотариального округа Сергей Мурыгин. Несмотря на то, что 14 статья устава МоНП гласит, что одно и то же лицо не может занимать должность президента нотариальной палаты более двух сроков подряд, Станислав Смирнов занимает эту должность с 2008 года. Второго февраля он был снова избран на пост президента, уже в третий раз подряд. Нарушения устава его никак не смутили. Сергей Мурыгин попробовал оспорить это избрание в Замоскворецком районном суде, но самый и гуманный и справедливый в удовлетворении иска отказал. Мотивация судьи Марины Масимович весьма любопытна. Ограничения по руководству МоНП были внесены в устав в 2013 году, в силу вступили — 1 февраля 2014 года. Отметим, что в этих изменениях было прописано: зачету подлежат все сроки нахождения лица в должности президента палаты, в том числе сроки, имевшие место до утверждения устава в данной редакции. Тем не менее, данный пункт судья просто проигнорировала. Суд полагает, что Смирнов С. В. был избран на должность президента МоНП в соответствии с правовыми нормами действующего законодательства. Сроки, которые Смирнов С. В. занимал пост президента МоНП ранее, не должны учитываться и первым сроком нахождения Смирнова С. В. на посту президента МоНП считается срок с 05.02.2014 года, то есть после вступления в силу изменений в ст. 26 Основ. Суд считает, что новый срок полномочий Смирнова С. В. с 05.02.2019 года является вторым сроком подряд. В связи с чем, у суда не имеется оснований для удовлетворения требований истца. Решение это, скорее всего будет обжаловано, однако в успех апелляции верится с трудом. Об этих проблемах с журналистами нотариусы согласны общаться только на условиях анонимности, боясь комиссии по этике и возможных репрессий: хлебное место терять не хочется никому. «Большинство нотариусов — очень обеспеченные по российским меркам люди, — говорит юрист Роман Островский. — Если посмотреть на покупателей гостиничной недвижимости на Кипре или в Турции, значительная часть сделок придется именно на представителей нотариата». Когда цифры не сходятся Откуда же у них столько денег? Коррупция — вторая причина, по которой нотариусы предпочитают держать язык за зубами и отказываются давать комментарии под запись. «Офф зе рекорд» «члены гильдии» называют такие цифры: в Москве, чтобы занять должность нотариуса, человек со стороны должен выплатить «материальную помощь» в размере от 60 до 80 миллионов рублей, впрочем, доказательств этим слухам у Ридуса нет. Детям или близким родственникам нотариуса действует скидка: для таких людей размер мзды составляет от 10 до 20 миллионов рублей. В конце ответа идет кокетливая добавка: сами-то мы не в курсе, ничего не платили, но о таких суммах слышали неоднократно. Говорят, что на «отбитие» этих денег уходит год-полтора. «Даже в те времена, когда я училась в юридической академии, желающие получить статус нотариуса приходили исключительно на те места, которые прежде занимали их папы, мамы бабушки и дедушки», — утверждает адвокат Оксана Михалкина. Такие «подношения», если они действительно существуют, очень трудно доказуемая история. Другое дело — финансовая отчетность. Несмотря на то, что в открытом доступе есть далеко не все требуемые законодательством документы, имеющихся цифр достаточно для того, чтобы сделать весьма интересные выводы. Начнем с того, что далеко не все региональные палаты публикуют финансовую отчетность. Так, палаты Нижегородской, Воронежской и Ленинградской областей, Камчатского и Хабаровского края финансовую отчетность не публикуют вообще. Чеченская нотариальная палата не публикует отчетов о целевом использовании полученных средств, поэтому данные о членских взносах в республике и их использовании — тайна за семью печатями. Согласно российскому законодательству, под критерии обязательного аудита попадают 15 региональных палат, те — у кого сумма активов превышает 60 миллионов рублей. Таковых в России — пятнадцать, причем отчеты о движении денежных средств публикуют лишь 4 из них. Члены этих региональных палат платят ежегодные членские взносы в размере 1 миллиард 509 миллионов 706 тысяч рублей. Это — меньше половины совокупного объема членских взносов. Оставшиеся 62 региональные палаты аудит не проходят, таким образом в тени остается движение 53% совокупного объема членских взносов. Это — 1 миллиард 671 миллион 676 тысяч рублей. Сорок из семидесяти семи региональных нотариальных палат в 2017 году решили исправить «косяки» в отчетностях за прошлые периоды. Нераспределенная прибыль на конец года по этим палатам не равна арифметической сумме нераспределенной прибыли на начало года, прибыли за период и суммы использования прибыли на нужды целевой деятельности. «Это свидетельствует о внесении правок в финансовую отчетность в отношении прошлых лет, которые не отражаются в отчете о целевом использовании средств и отчете о финансовых результатах», — объясняет данный момент аудитор Федор Кацапалов. В шести региональных палатах неверно рассчитаны бухгалтерские итоги по балансу: сумма статей всех активов не равна сумме статей всех пассивов, хотя общий итог по строкам «итого активы» и «итого пассивы» одинаков. Любопытное совпадение: эти проблемы с отчетностью начались с 2014 года, то есть после избрания господина Корсика президентом ФНП. Например, еще в 2013 году те региональные палаты, которые не публикуют сегодня отчетность, тогда ее публиковали. Ошибки, разумеется, бывают у всех, в том числе и у финансистов, однако некоторые цифры в документах невольно заставляют задуматься о возможной коррупции. Скажем, странные расходования средств. Так, в 2016 году были заказаны консалтинговые услуги у индивидуальных предпринимателей на сумму сорок с половиной миллионов рублей, год спустя — на 5 миллионов. Есть в отчетностях и странные платежи «Агентству по управлению и развитию». В штате этой «ооошки» — всего шесть человек, однако в 2016 году им заплатили 56 миллионов рублей, а в 2017 — 38 миллионов 390 тысяч. Наконец, весьма подозрительной кажется деятельность дочерних предприятий ФНП, через которые проходят десятки миллиардов рублей. В их числе Фонд развития правовой культуры, Центр инноваций и информационных технологий и Центр научно-методической поддержки. Например, исходя из отчетов о целевом финансировании, на социальную и благотворительную деятельность в 2017 году было выделено более 102 миллиардов рублей. Почти 90% этой суммы прошло через дочерние структуры ФНП. Уставная деятельность этих «дочек» позволяет ФНП расходовать средства на свои цели через эти организации. В итоге же получается так, что расходы на содержание аппаратов данных структур в среднем составляют 65% всех полученных средств. Непосредственно на заявленные целевые мероприятия остается лишь 35 процентов. Если же залезть в деятельность подконтрольных ФНП фондов и организаций, можно найти и кучу других более мелких, но не менее интересных подробностей. Например, серверное оборудование Единой Информационной Системы (ЕИС) находится в собственности Фонда развития инноваций, а программное обеспечение, на качество которого, кстати, много нареканий, принадлежит уже ФНП. Такой простой ход делает полностью непрозрачным учет расходов на ЕИС. «Первый вопрос, который у меня возник, когда я увидела эти цифры, — это как минюст собирается проверять деятельность благотворительных фондов, число которых стремиться к бесконечности, если не в состоянии проконтролировать полноту и достоверность публичных отчетов нотариальных палат? , — говорит эксперт в сфере мошенничества в благотворительности Светлана Машистова. — Если из 79 палат, отчетность которых вообще удалось найти в открытом доступе, только у 15 она соответствует критериям обязательного аудита, это не может не вызывать вопросы к контролирующим органам. Арифметические ошибки в балансах недопустимы и вызывает удивление, что нотариальные палаты смогли их в таком виде сдать куда бы то ни было». Удивление эксперта понятно, тем более что нотариат отчитывается по тем же формам, что и НКО, вот только сравнить нотариальные палаты с мошенниками от благотворительности не совсем корректно: механизмов для контроля деятельности нотариусов куда меньше. ФНП неподконтрольна в расходовании средств, формируемых за счет уплаты нотариусами членских взносов, у Минюста нет полномочий регулировать финансовую деятельность Федеральной нотариальной палаты, Счетная палата не проводит аудит финансовой деятельности ФНП, так как она не финансируется государством и так далее. «В силу закона государство не может регулировать эти вопросы. Аналогичная ситуация у нас складывается в Федеральной адвокатской палате, когда начинается то же самое: подозрения коррупционности из-за того, что деньги не подконтрольны никому. Это проблема достаточно глобальна, она касается не только нотариусов, но выхода из этой ситуации, на мой взгляд, нет, потому что как это решить законодательно еще пока никто не придумал», — говорит Оксана Михалкина. «Ридус» попытался получить комментарии по данному вопросу у председателя Комитета Госдумы РФ по государственному строительству и законодательству Павла Крашенниникова, депутат несколько раз обещал дать все ответы, каждый раз переносил общение «на завтра», но за две недели, увы, ответ так в итоге и не был получен. Возможно, создание некоего централизованного контрольного органа помогло бы решить эту проблему, однако даже в этом случае возникнет масса новых проблем. «Этот самый централизованный орган еще нужно построить, автоматизировать в нем сведение и анализ общей сводной отчетности, оптимизировать саму работу», — говорит финансовый консультант Мария Полянская. «Такой орган будет стоить денег в обслуживании — безусловно, экономия от централизации будет, но не сразу, и эту работу нужно будет делать в каком-то программном комплексе. Я не в курсе, существуют ли такие программы в нотариате, по аналогии с банками, где составляется сводная отчетность, в которой работают десятки людей, но для банков разрабатывается много программного обеспечения, так ли обстоит дело с нотариальным делом, я не знаю. Ни разу не видела у нотариусов каких-то особых программ, в которых они сдают отчетность, кроме обычной бухгалтерии. Одним словом, идея хорошая, но пока слегка утопичная», — уточняет финансист. Эти нюансы предоставляют хорошие возможности для личного обогащения отдельных граждан и понятно, что по своей воле никто от такой кормушки не откажется. Возможно, сменяемость власти могла бы способствовать реформам, вот только выше мы уже написали, что надежды на такой исход мало.