Руководитель прифронтового театра оперы и балета: За год-два или за пять мы не помиримся – слишком большая боль

Люди из воздуха Впервые близко и не через экран я увидела Вадима Писарева в 1994 году. Это был спектакль «Щелкунчик». Увидела Вадима и его жену Инну Дорофееву. И обомлела. Они были молоды, гибки и явно с другой планеты. Я всматривалась в рёбрышки Инны и думала, что она, наверное, совсем ничего не ест. И Вадим, и Инна состояли из воздуха, а не из плоти. Я напомнила Писареву про ту нашу первую встречу, когда я его видела, а он меня нет. Писарев улыбнулся и прокомментировал: «А ведь они, балерины, и правда очень мало едят. И никогда не ходят по ресторанам. Инна не любит рестораны, все её пытаются накормить, а у неё своё питание, свой режим. Абсолютно свой. И до сих пор. Она находится в том режиме из 1994 года и не поправляется». Много позже мне довелось познакомиться с артистами балета времён сегодняшних: Ирина Комаренко и Максим Вальчик. Они тоже словно бы состоят из воздуха, из хрусталя, но при этом в них нет никакой хрупкости. Когда-то давно моя мама купила себе туфли на 14-сантиметровой очень тонкой шпильке. Папа скептически заметил: «До первого люка, сломается твоя шпилька». Мама парировала: «В шпильке титановый стержень, новые технологии туфлестроения». Ноги и тела артистов балета, как те туфли, тонкие и с титаном. После встречи с Ириной и Максимом я написала стихотворение про всех-всех-всех, отдавших свою душу великому искусству балета. Сегодня я видела балерин, их запах — пот, кофе и тмин. Их стройность гитарных струн, каждая из них и скакун, и птица, ставшая на крыло. Сорок один кило. Я спросила одну из них: «Что ты ешь, чтобы быть в живых?» — Сигареты, кофе и шоколад, а когда случается звездопад, то кладу под язык крошечную звезду, это бывает несколько раз в году. Иногда, когда мне совсем невмочь, я могу в балетной туфельке натолочь немного речного зелёного льда, но это сейчас, а когда была молода, то питалась лишь слёзыньками станка, чтобы весить не более сорока. Розы, шахтёры, балет Донецк — это балетная столица! Пафосно, но верно. Золотым веком донецкого балета можно и нужно считать период, когда на сцене Донецкой оперы зародился и развился знаменитый фестиваль «Звёзды Мирового Балета», инициированный народным артистом Украины Вадимом Писаревым. Главная стратегия фестиваля — приглашение ведущих мастеров хореографии, звёзд мирового балета в столицу Донбасса. За годы существования фестиваля на сцене театра выступили более 400 выдающихся мастеров балета из 30 стран мира. Донецкая балетная школа — это уже мировой бренд, знак качества, признак будущей звёздности. Что такое донецкий балет? Чем именно он силён? На эти и другие вопросы отвечает Вадим Писарев. «Донецкая балетная школа — это, безусловно, русская школа балета, — говорит Вадим Писарев, — мы все выходцы из русской балетной школы. Донецкая школа — это, прежде всего артисты. Звёзды, которые рождаются и становятся звёздами здесь, в Донецке. Как много наших звёзд, воспитанников донецкой балетной школы, сегодня возглавляют театры мира. Это и Яна Саленко, и Светлана Бедненко, и Денис Черевичко! Это первые танцовщики первых театров мира! Вена, Берлин и т.д. И я могу перечислять фамилии и города очень долго…» Школа хореографического мастерства Вадима Писарева — это кузница высококлассных артистов. «С началом войны многие артисты-дончане переехали в Москву и в Санкт-Петербург, — вспоминает Писарев, — я бы даже сказал, что лучшие переехали, но всё равно школа продолжает жить. Знаете, я сегодня задумался, мне немного даже обидно стало. Воспитываешь-воспитываешь, а они потом уезжают и становятся где-то примами. Делаешь как бы кому-то подарок, а сам остаёшься без такого талантливого артиста». Не в деньгах счастье Балерины — невероятно красивы, кажется, что они совсем не с этой планеты. В них нет ничего общего с обычными женщинами, иногда складывается ощущение, что не по земле они идут, а по воздуху. Даже за сценой, когда надевают свои смешные мягкие сапожки, чтобы ноги были в тепле. Год-полтора назад я была у Вадима Писарева в кабинете, посреди нашей беседы в кабинет впорхнула заслуженная артистка Украины, народная артистка Донецкой Народной Республики Ирина Комаренко. Она вошла: тонкая и свободная, настоящая Прима-балерина. И я тогда подумала, что искусство быть красивой женщиной в сорок лет — это не всегда про генетику и ежедневный труд, это ещё и про деньги, которые необходимо вкладывать в поддержание красоты. У артистов балета совсем небольшие зарплаты, не для красоты, для жизни. - Что нужно сделать, чтобы ученики оставались в Донецке?— спросила я Писарева. — Первое: должна закончиться война. И тогда всё станет на свои места! - А что с зарплатами? — У артистов очень маленькие зарплаты, но это не самый важный вопрос, хотя для того, чтобы театр расцветал, чтобы сюда артисты приходили, нужно стараться им нормально платить. У нас же зарплаты очень низкие. Но главное, чтобы закончилась война, а дальше мы уже будем думать. - Мои абсолютные фавориты это Ирина Комаренко и Максим Вальчик, можно бесконечно смотреть на их танец, но я хочу познакомить читателя и с другими именами, не менее звёздными, расскажите о звёздном составе театра. — Роман Белгородский, Виктория и Валерия Губрий, Алёна Соловей, Константин Якивец — это всё наши крепкие солисты, ведущие мастера, которые могли бы работать в любом театре мира. Международный фестиваль "Звезды мирового балета" в Донецке Дела школьные Свои двери Донецкая балетная школа открыла в далёком 1992 году. Важно понимать, что Писарев изначально задумал и воплотил идею создать не просто очередную студию хореографии, а Школу хореографического мастерства. Закон, по которому вот уже 27 лет живёт школа: строгое следование традициям и опыту русской классической хореографии. - Сколько детей на сегодняшний день занимается в балетной школе? - Сто двадцать человек, а в 2015 году было всего пятнадцать. А после постепенно количество детей увеличилось. Кто-то возвратился, новые пришли. Сейчас идёт новая волна. Наши сегодняшние первоклашки, которые «дети войны», очень мощное поколение. И мне невероятно приятно об этом говорить, я уже вижу в них звёзд. Они ещё маленькие, но уже видно, что у них впереди огромное балетное будущее. В спектакле «Кармина Бурана» танцуют дети из балетной школы. Вообще мистерия «Кармина Бурана» должна заканчиваться апокалипсисом, но режиссёр сделал иной финал про надежду. Жизнь снова возрождается! Война же когда-нибудь закончится, молодое поколение снова живёт и танцует. - Во сколько лет надо приводить ребёнка в балетную школу? Какой оптимальный возраст? — Чем раньше, тем лучше. В Японии и в три года приводят, но я считаю, что оптимальный возраст — это шесть лет. Балет — это музыка, гармония, красота, он ведь не учит ничему плохому. Меньше будут сидеть в гаджетах. - Но балет — это лошадиный труд! — восклицаю я. Невозможно заниматься балетом вполсилы, тут надо или пахать во всё тело, или вовсе не начинать. Это совсем не альтернатива гаджетам! — Да, это труд! — отвечает Писарев. Я вижу по его глазам, что он не согласен со мною. Для него всё в этом мире про балет и во славу балета. Балет — это его собственная вселенная. И он планирует её защищать! — Это ежедневный хороший труд, человек должен трудиться, без труда в балете делать нечего. Сегодня труппа обновилась, но остались и старые кадры, и много новых пришло. «И снова школа, школа даёт нам смену, — говорит Вадим Писарев, — без школы театр не мог бы работать на полную силу. Даже в этом году мы многих взяли именно из нашей балетной школы». В этот момент Вадим Писарев делает хитрое лицо и продолжает: «Вот спросите меня, почему у нас двадцать четыре лебедя, почему у нас тридцать теней! Нас выручает школа. Очень трудно сегодня пригласить кого-то извне, школа питает труппу. Школа оказывает огромную помощь оперно-балетным спектаклям!» О возрасте Вадим Писарев выходил на сцену до 43 лет, после чего завершил балетную карьеру. «Я перестал делать двойной кабриоль и решил, пусть меня лучше публика запомнит, взмывающим, чем ползающим», — вспоминает Писарев. - Сейчас люди и живут дольше, и качество жизни другое. Век танцовщиков всегда был короток, мы все это знаем. До 35-ти. Были, конечно, выдающиеся, которые продолжали выходить на сцену и в зрелом возрасте, но это исключение, а не правило. Сегодня золотой возраст балерины так же ограничен? — Золотой возраст от 26 до 36 лет. Это пик, для артиста это время наслаждения танцем. Когда уже и опыт есть, и тело ещё не состарилось, когда артист уже не думает о технике. Он, прежде всего, живёт на сцене, создаёт образ. Очень важно быть именно актёром, переживать за своего героя, каждый раз переживать. - Я знаю, что нашей Приме-балерине Ирине Комаренко уже сорок пять лет, двадцать семь из которых она танцует. — Ирина Комаренко — это уникальный человек, у неё потрясающая техника, она как никто умеет создавать образ. Лучше её у нас нет! Она станцевала премьеру «Баядерки», это один из сложнейших в физическом плане спектаклей. Любимые вопросы Анны Ревякиной — Когда-то нам всем пришлось сделать выбор, почему Вы выбрали Донецк, а могли ведь выбрать любое место на земле, с Вашим опытом и возможностями? — Я выбрал город, в котором я родился! Я ни о чём не жалею! Расскажу Вам, Вы поймёте сейчас: я у себя в саду построил фонтан и печь, завёл собачку. Это о чём говорит? Обживаюсь, переезжать никуда не буду. — Вадим Яковлевич, я часто думаю о том, что когда-то нам придётся как-то помириться. Я сама не знаю когда и как, именно поэтому задаю этот вопрос всем своим собеседникам. — Ох, это будет нескоро, — отвечает Писарев, — должна пройти эта боль. Но с другой стороны у нас уже есть опыт мира непримиримых. Фашистская Германия и Великая Победа, разве думали советские люди, что возможно помириться с немцами? А сегодня мы ездим в Германию! Но сколько лет прошло? Вот здесь будет не меньше… Так за год или два, или за пять мы не помиримся, слишком большая боль. — Возможно ли примирение через искусство? — Искусство — это очень важный мостик. Между нами всегда была граница. Лет восемь назад к нам в театр приезжали из Ивано-Франковска, они были поражены тем, что увидели. Они ничего не знали о нашем крае, это связано с тем, что государством не выделялись деньги на культуру, мостики не за что было прокладывать. Это просто один из примеров. Их было много. Граница была во всём. — Ради чего Вы живёте? Вопрос о жизни в искусстве, конечно. - Ради гармонии! Мне кажется, любой человек живёт именно ради неё, вот, например, работаем мы над спектаклем, складываем его по частям, а потом получается увидеть и почувствовать полную картину. И наступает счастье. Счастье гармонии. Это такие мгновения счастья, которые я не могу передать словами, наверное, только человеческое тело, когда танцует, способно адекватно отобразить. Тело говорит больше, чем человеческий язык. На этом мы и расстались, довольные друг другом и убеждённые в своей собственной правоте. Я, что язык — это старый и верный способ понять друг друга, Писарев, что в языке тела больше слов, чем во всех языках мира!