Клепач: нужно инвестировать в ОПК, чтобы эта отрасль стала одним из драйверов экономики

Заместитель председателя ВЭБ.РФ Андрей Клепач на ИННОПРОМ в интервью ТАСС и порталу "Будущее России. Национальные проекты" рассказал о том, что же станет драйвером роста российской экономики, о перспективах российской промышленности, роли оборонно-промышленного комплекса в реализации национальных проектов, о том, как санкции сказываются на технологическом развитии России и какие перемены ждут страну в будущем. — Андрей Николаевич, на ИННОПРОМ с ключевым докладом на одной из сессий выступил вице-премьер Юрий Борисов, который очень открыто и подробно рассказал о проблемах и перспективах российского оборонно-промышленного комплекса. Вы слушали его доклад? Как он вам? — Вы абсолютно верно назвали его одним из ключевых на форуме. Что касается моего мнения, то я бы смотрел на ОПК не просто как на производителей оборонной продукции, но и как на значительную часть нашей промышленности и экономики, причем ту, которая последние годы росла достаточно динамично. Сейчас проблема в том, что данная отрасль находится на развилке. Объем продукции за 2018-й впервые за многие годы сократился, то есть в реальном выражении произошло сокращение гособоронзаказа, а рост производства гражданской продукции это падение не компенсировал. А дальше возникает вопрос: в условиях стабилизации гособоронзаказа как ВПК может выполнять функцию такого драйвера? Причем это вопрос не только темпов роста и вклада в ВВП, но и вклада в развитие технологий, в развитие знаний и экономики знаний. По моей экспертной оценке, наверное, до 30–40% новых технологий так или иначе связаны с исследованиями и разработками в военно-промышленном комплексе. Причем это широкий спектр, это не только гражданские самолеты МС-21 или тот же Superjet. Это системы так называемого "умного города" — с точки зрения освещения, оптимизации расходов ЖКХ, котельных, приборов управления транспортным движением, безопасности на улицах, распознавания разных ситуаций. Это тоже делают и разрабатывают предприятия ОПК. "Роскосмос" наряду со своей прямой космической функцией имеет разработки и для того же "умного города", и, например, он лидер в системах управления для комбайнов. Причем это и внутренний рынок, это и экспорт через "Ростсельмаш", и другие каналы. — Но это же и есть цель — диверсифицировать производство в этой сфере и выйти на 30% к 2025 году по доле высокотехнологичной продукции гражданского и двойного назначения в оборонно-промышленном комплексе, разве нет? — Совершенно верно, идет перестройка отрасли. Но дело даже не в целевых показателях. Принципиален вопрос, в какой мере и когда предприятия ОПК смогут стать одним из ключевых игроков и поставщиков оборудования и высокотехнологичных систем. — А какие ниши могла бы занять их продукция? — Если мы рассматриваем ОПК как один из ключевых технологических и интеллектуальных драйверов нашей промышленности и нашей экономики, то и на самом ИННОПРОМ можно увидеть эти сферы. Здесь как раз представлено много проектов, которые позволяют по-другому выстроить всю систему управления производством — и оптимизацию движения заготовок, и их обработку, и робототехнику. Это роботы, системы безопасности, системы интеллектуальной начинки для медицины, сетей, для трансформаторов, которые обеспечивают безопасность, снижение затрат энергии. Это не просто отдельное оборудование, это целые системы, как и у "умного города". Это то, что является одним из приоритетов ВЭБ.РФ, то, что завязано на проекты развития и реконструкции, это новое качество городской среды, которое в перспективе выходит даже за рамки нацпроекта. То есть создание нового качества городской среды, которая одновременно повышает качество и жизни, и логистики, и инфраструктуры для бизнеса. — Насколько, на ваш взгляд, санкции препятствуют потенциалу данного сектора? — Санкции, естественно, препятствуют. Они в первую очередь направлены как раз на торможение и нанесение ущерба развитию ОПК, причем не только в части оборонных технологий, просто это санкции против технологического развития России. Мы давно находимся под санкциями в части электроники, электронных компонентов. Сейчас уже был применен ряд санкций против производства композитных материалов, и в данном случае против программы МС-21. Отсюда запрос на то, чтобы ВПК стал мощным технологическим драйвером, причем именно в интересах как раз гражданского общества. Здесь есть очень хорошие технологические заделы и возможности, и можно просто поражаться энтузиазму и такой смелости наших инженеров, ученых, управленцев, что они эти задачи решают, несмотря на достаточно сложные финансовые условия. — Про финансовые условия я как раз и хотела спросить. Один из основных моментов, о котором упоминалось на форуме, это именно нехватка финансов. Что здесь можно изменить, как помочь? И обязательно ли для этого участие государства или это можно сделать другими методами? — Юрий Иванович как раз говорил, что у нас общая задолженность только по периметру предприятий и Минпрома, а это не весь ОПК (у нас есть еще "Росатом"), более 2 триллионов рублей. Значительная часть этих кредитов — он приводил эту оценку, 600–700 миллиардов рублей, — являются проблемными. Степень проблемности оценить сложно, но, по сути дела, шансов на их возврат очень мало при сложившейся экономике предприятий. Потому что рентабельность низкая. Надо понимать, что низкая рентабельность или даже убытки во многих случаях не являются результатом плохого менеджмента, но это результат или оборотная сторона того, что предприятия вовлечены в сложные и долгосрочные инвестиционные проекты, которые связаны с большими рисками. Это проекты, требующие очень больших затрат, в том числе кредитных, и государственного финансирования, которое выделяется здесь недостаточно. Соответственно, нужны новые решения. Какие они — это процесс обсуждения. — А ВЭБ.РФ в этом участвует? — Сейчас поиск идет скорее на площадке Военно-промышленной комиссии РФ. ВЭБ.РФ готов работать с проектами предприятий ОПК именно гражданской диверсификационной направленности. У нас есть кредитный портфель, сейчас рассматривается его расширение. При этом есть специальный инструмент, который был доступен только ВЭБу, когда процентная ставка по кредитованию этих проектов субсидировалась государством через Минпром. Сейчас речь идет о том, чтобы этот инструмент расширить, сделать его доступным и для Промсвязьбанка, для Россельхозбанка. По-хорошему, ключевой кредитор ВПК или оборонного комплекса — это у нас Сбербанк и ВТБ. Они должны иметь доступ к такой возможности. — А Промсвязьбанк? — Промсвязьбанк сейчас в первую очередь опорный банк для кредитования гособоронзаказа. Но Петр Михайлович Фрадков (глава Промсвязьбанка — прим. ТАСС) об этом говорил, что они как раз планируют существенно расширить кредитование гражданских проектов ВПК. Они уже начали это делать, потому что у них предприятия, которые работают по линии гособоронзаказа, их остатки на счетах (более того, они находятся под особым режимом управления), они начинают концентрироваться в Промсвязьбанке. И это позволяет Промсвязьбанку выдавать кредиты по пониженной ставке. И это, по сути дела, те финансовые механизмы, которые надо использовать. Наряду с этим достаточно активно начал работать с предприятиями ОПК Фонд развития промышленности. Юрий Иванович Борисов как раз говорил о том, что, с его точки зрения, нужно в разы увеличить здесь возможности и ресурсы Фонда развития промышленности. Проблема в том, что если банки могут использовать ресурсы населения, займы от других банков, то Фонд развития промышленности может работать только с ресурсами государства. — О какой сумме таких инвестиций из ФНБ может идти речь? — Вопрос не в сумме, а в том, когда государство решит этот ресурс использовать. Но пока этот вопрос рассматривается. Какое решение окончательное будет принято, я не готов сказать, но надеюсь, должно возобладать понимание, что если мы хотим, чтобы у нас ОПК был драйвером, а не болевой точкой, в него нужно инвестировать. Разными путями. Тут разный комплекс решений должен быть принят. В этом смысле ничего не мешает Центральному банку, как иногда он это делал раньше, во время кризиса 2008-2009 гг., предоставить ресурсы в виде депозита или субординированных кредитов для тех институтов, банков или структур, которые решают народно-хозяйственные задачи. Естественно, что при этом это не должно быть финансирования проектов, где не будет возврата или где возврат средств выходит за какие-то разумные рамки. Но есть много проектов, которые были представлены на ИННОПРОМ, где есть возвратность и через 5–7 лет, и через 10–15 лет. Это возвратные проекты, их надо поддерживать. Вся проблема в том, что у нас действительно экономика живет зачастую одним днем или, точнее, одним годом. Хотя есть возможность уже сейчас решать и запускать проекты, которые бы потом вернули деньги и в те же банки, и в бюджетную систему. — На ваш взгляд, что этому мешает? Ну сейчас драйвером является потребительский спрос, а не инвестиционный… — Действительно, по оценке Банка России, драйвером роста являлся во многом потребительский спрос, поддержанный кредитованием населения. Без этого у нас в первом квартале был бы и не полпроцента рост ВВП, а еще ниже. Условно говоря, есть риски, и они понятны, что определенная часть домашних хозяйств перекредитована. Но если брать общее отношение потребительского кредита к ВВП, то оно низкое, а если к доходам населения — то уже не низкое, потому что на обслуживание кредитов (имеются в виду не только процентные платежи, но и выплаты) домашние хозяйства тратят, по сути дела, уже на американском уровне. Но этот кредит сосредоточен в ограниченном круге семей. Он не столь распространен. Поэтому риски есть, и они, как и многие эксперты ожидают, и я тоже, придут к торможению роста кредитов. Более того, ЦБ, надо отдать ему должное, уже несколько лет последовательно фактически ужесточает регулирование через нормативы рисков, образование резервов потребительского кредитования. Он его охлаждает. Поэтому, на мой взгляд, пузыря здесь нет. Более того, нет реального замещения инвестиционных кредитов потребительскими. Потому что проблема не в этом. У банков достаточно ликвидности, которая ни в потребительский кредит не идет, ни в инвестиционный. — А в чем тогда проблема? — Просто для инвестиционного кредита нужны специальные меры поддержки, над которыми и правительству, и Министерству экономического развития, и ЦБ надо работать. И это тот же закон о поддержке инвестиций, который пока не принят, и те решения, которые сейчас должны пройти по СПИК 2.0. Есть и другие меры. В том числе, опять же, должна вестись планомерная работа через институты развития, в том числе ВЭБ.РФ, "Роснано". Поэтому здесь как всегда у нас не хватает именно скоординированности разных инструментов, разных структур. Хотя вроде бы все идут в одном направлении, но с разной скоростью и с разной степенью взаимопонимания. — А как вы центр координации институтов развития видите? — Во-первых, у нас есть правительство. Оно является центром координации. Что касается ВЭБ.РФ, то в определенной части своих компетенций он эту координацию осуществляет. Так вместе с ДОМ.РФ осуществляется линия, связанная с качеством городской среды и проектами городского строительства, в том числе транспортной логистики в городах. При взаимодействии с МСП Банком и Корпорацией развития малого и среднего предпринимательства идет работа с малым бизнесом. VEB Ventures (ранее ВЭБ Инновации) вносят свой заметный вклад в инновационное развитие. Это и РЭЦ — Российский экспортный центр, который является фактически одним из ключевых институтов для реализации того же нацпроекта по экспорту. Поэтому ВЭБ как группа — это было заявлено и председателем ВЭБ.РФ Игорем Ивановичем Шуваловым — как раз вносит свой вклад в развитие и может внести намного больший вклад. Но для этого надо, чтобы реализовывались те планы и договоренности, в том числе и по его докапитализации, которые были согласованы с правительством. Беседовала Лана Самарина