Александр Шилов: Я простился с любимым делом

Имя Александра Шилова известно даже тем, кто весьма далек от искусства. Одни считают портретиста живым классиком, другие, шипя, называют придворным художником. А он, невзирая на колкости, идет вперед – на своей волне. От Кремля отказался – На днях вы отметили 22-й день рождения своей галереи на Знаменке... – Галерея не моя личная, а государственная. – Ваше только имя? – Имя и больше тысячи картин, которые я подарил России, моему народу. Я являюсь ее художественным руководителем. Никогда не думал, что будет создана галерея моего имени. Она появилась вследствие большой личной трагедии (в январе 1996 года от онкологии умерла дочь художника Мария. – Авт.). Я тогда испытывал жуткие чувства. Пил, боялся, что кисть больше в руку не возьму, простился с любимым делом... И подумал: свои картины я в могилу не унесу, это и бессмысленно. И решил подарить их России. – Легко сказать! – Я пришел в Государственную думу. Ее председателем был тогда Селезнев. И сказал ему (считаю, что имел на это право): с учетом того, что после каждой моей выставки люди пишут в Госдуму, в министерство культуры просьбы сделать мою выставку постоянно действующей, прошу государство принять от меня в дар все мои работы. Геннадий Николаевич ответил, что не может решить этот вопрос в одиночку и должен поставить вопрос на пленарном заседании. Спустя неделю позвонил и сообщил: учитывая, какую духовную и воспитательную миссию несет мое искусство (много комплиментов наговорил), фракции единогласно постановили принять картины и выделить под эти цели здание. – Правда, что вы тогда отказались экспонироваться в Кремле? – Да, первым предложением было открыть постоянную выставку в трех отреставрированных залах Кремля. Этот вариант исходил от Павла Бородина (тогда – управляющий делами президента. – Авт.). «С Ельциным все оговорено, Борис Николаевич одобрил», – сказал он. Я тогда подумал: Кремль – режимное предприятие, а я хочу отдать картины народу. Предположил проблемы с доступом, к тому же мнение президента, сам президент могли измениться… В общем, я отказался. И тогда мне предложили здание на Знаменке. Прекрасное, мы его потом увеличили. И тоже в самом центре столицы. Зеленый Высоцкий – Один очень известный артист признавался мне, что однажды вы предложили написать его портрет. Но он побоялся. Знаете, почему? – Догадываюсь. – Среди знаменитостей есть поверье, что, если вы кого-то нарисуете, тот вскоре умрет. Вот откуда это пошло? – Понятия не имею, как возникло это суеверие. Не только ваш знакомый, есть и другие известные люди, фамилии которых мне неудобно называть. Они тоже ссылались на это поверье. Не знаю, откуда у них такие мысли (смеется). – Всегда хотела спросить: почему Высоцкий у вас на портрете зеленого цвета? – Я писал Владимира Семеновича по фотографии. – По цветной? Можно ее увидеть? – По черно-белой. – Как же вы на ней разглядели зелень? – Я ее почувствовал. Я вообще не пишу по фото. Но не смог отказать маме Высоцкого. Когда в 1980 году у меня в Москве была выставка, Нина Максимовна пришла ко мне с целым ворохом его фото. Плакала (Высоцкий тогда только умер), просила, чтобы я в память о сыне сделал портрет. А я его живьем даже никогда не видел! Не знал, какие у него волосы, какие глаза. Попросил ее найти цветные фото. Она снова пришла – и опять с черно-белыми. Видя, что я сомневаюсь, пригласила к нему домой на Грузинскую. Показала красную рубашку, в которой он часто выступал, приобретенную в Париже черную кожаную куртку и перламутровую гитару… Но решающим толчком стало фото (тоже черно-белое), которое мне показал товарищ. Он увлекался фотографированием и жил в Лыткарино, где за 2 недели до смерти Высоцкий дал один из последних концертов. Мой друг его сфотографировал – я был ошарашен. Ясно почувствовал, увидел, что он там бледно-зеленый. И у меня мгновенно родилась та композиция, которую я сделал. Когда Нина Максимовна увидела портрет, разрыдалась. «Да, – говорит, – он был именно такой. Я хоть и мать, но не понимала, как он по земле ходит. Ведь видела, что он не жилец. Он был бледно-зеленый – такой, каким вы его изобразили». «Путин минуты для себя не живет» – Среди ваших героев – и артисты, и космонавты, и брошенные старухи. Но особую симпатию вы, кажется, испытываете к разведчикам, к сотрудникам госбезопасности вообще. Это так? – Неправильно. Это не симпатия – это восхищение. Мы занимаемся одним делом. – Как это? – Я занимаюсь безопасностью страны через искусство, потому что задача искусства – спасать души людей красотой. А они защищают родину, находясь на переднем крае. Я написал целую серию портретов наших выдающихся разведчиков: Вартанян, Ботян, Блейк… Эти люди – просто святые, на них держатся страна и мир. На их примерах надо воспитывать подрастающее поколение. Поэтому те нападки, резкие вещи, которые я сегодня слышу в адрес ФСБ, разведки, я считаю антипатриотичным и подлым делом. – А кем считаете нашего «главного кагэбэшника»? Я о Путине. – Путин – великий правитель. России очень повезло, что на смену тем двум лидерам, которые уничтожили великую державу… – Горбачев и Ельцин? – Да. Им на смену пришел настоящий патриот Путин. – Извините, это не подхалимство? – Это моя личная точка зрения. Он минуты для себя не живет. Редко так бывает, чтобы человек, занимающий высшую должность в государстве, имел такое доброе, тонкое, ранимое сердце. Я знаю, о чем говорю. – Так близко знакомы? – Несколько раз беседовали с ним на разные темы. – Этого оказалось достаточно, чтобы сделать выводы о его душе? – Вы постоянно забываете, что говорите с художником. А художник должен быть обнаженным нервом, чувствовать то, что другие не чувствуют. Иначе садиться за холст бессмысленно. Я обязан заставить глаза говорить, а через глаза – увидеть душу. Положительную или отрицательную – неважно. Задача художника – не просто сделать так, чтобы было похоже, а передать внутренний мир человека. Ведь по портретам мы судим об эпохах, которые не застали. Это история в лицах. Мне было 14 лет, когда мама впервые привела меня в Третьяковскую галерею. Я увидел картины Айвазовского, Брюллова, Репина, Иванова и просто обомлел. К счастью, я и сейчас испытываю те же ощущения. Когда подходишь к картине и забываешь, что она написана красками. Просто смотришь на жизнь, заключенную в раму. В этом и состоит искусство: чтобы из неодушевленных красок создать жизнь, заключенную в раму. Достучаться до сердца зрителя, быть людям нужным. Без чувства нужности любая работа – моя, ваша – просто бессмысленна. Наталья Галкина * * * Материал вышел в издании «Собеседник+» №06-2019 под заголовком «Александр Шилов: Я простился с любимым делом».