Как оказались в пекле Цусимского сражения шестеро сухопутных техников

Что привело абсолютно сухопутных инженеров на палубу воюющих кораблей? Происхождение 28-летний князь Григорий Гагарин - потомственный дворянин, выросший в родовом имении Карачарово (рядом с нынешним городом Конаково в Тверской области). 25-летний уроженец Казани Александр Михайлов, сын управляющего делами торгово-промышленной фирмы, принадлежал к сословию потомственных почетных граждан. (В него можно было попасть и детям тех, кто имел личное дворянство, и выслужившим чин коллежского асессора, и защитившим магистерскую диссертацию, и купцам, получившим орден или почетное звание.) 24-летний уроженец Ельца Павел Федюшин. Сын статского советника, учителя Елецкой гимназии, имевший право на получение потомственного почетного гражданства. 28-летний Алексей Быков и 24-летний Александр Плешков (оба москвичи) вышли из мещанского сословия. 27-летний Николай Трубицын, земляк Федюшина, был из крестьян Орловской губернии. Фамилию носил по родной деревне отца - Трубицыной. (Правда, отец уже не пахал землю, а работал мастером на паровой мельнице.) Вот уж поистине разночинцы - "разных чинов [то есть сословий. - Авт.] люди"! Живые иллюстрации к начатому реформами Александра II процессу стирания сословных различий, выравнивания прав людей. В том числе и за счет обеспечения равного для всех доступа к образованию... Виден за биографиями шести "техников" и другой процесс, шедший в пореформенной России, - распространение тяги к образованию в низших сословиях. "Мы его учили на последние средства, - писал отец Трубицына, - дабы от него для остальных детей была нам поддержка; и он всегда утешал нас надеждою - повести к образованию и других своих братьев, так как нам хотелось, чтобы все наши дети были просвещены"2. Учеба Жесткий отбор в средней школе сделал свое дело - все шестеро были мотивированы на то, чтобы стать специалистами-инженерами. "Скромному, тихому, отзывчивому" Николаю Трубицыну учеба давалась нелегко - но он был "весь поглощен своей учебной работой". "Молчаливый, как бы ушедший в себя" Александр Плешков "всего себя" "отдавал только науке, развлечений для него как бы не существовало: его, бывало, не заманишь ни в театр, ни в ресторан ... Если вопрос касался науки", "он был неутомимым и мог объяснять, производить расчеты и спорить, сколько угодно". Для открытого, жизнерадостного, легкого в общении Алексея Быкова "посещения оперы и концертов", наоборот, были "высшим наслаждением". Но и это был "усидчивый хороший работник, добросовестный исполнитель своих учебных работ". В "непрерывном труде" учился и Павел Федюшин с его хорошими математическими способностями - серьезный, честный, веривший, что "люди должны и могут относиться друг к другу" только "сердечно", и отличавшийся "преданностью науке". Александр Михайлов - веселый, общительный, остроумный, душа компании на танцах и вечеринках и притом очень способный - любой предмет осваивал "без больших усилий". Но и он серьезно интересовался "механическим делом". Григорий Гагарин - живой, коммуникабельный, но любивший "порядок, систему и аккуратность" - науками тоже "занимался с большим интересом, стараясь вполне уяснить себе каждый вопрос"... По воспоминаниям студентов и профессоров, все шестеро обладали и одной из главных черт русского интеллигента - деликатностью3. Добровольцы А вот радикальными интеллигентами, которые не принимали ничего из того, что связано с государством (и по которым часто судили и судят обо всей русской интеллигенции), они не были. Ни монархист Михайлов, ни либерал Федюшин... Выпускник 1903 года Быков поступил в военный флот сразу по окончании курса: работа судового механика виделась ему не только интересной, но и нужной стране. Гагарин с детства увлекался кораблями и, окончив в 1901м училище, решил стать судостроителем. А для этого тоже пошел на военную службу судовым механиком. Поняв, однако, что на кораблестроительное отделение Морской академии ему, штатскому, не попасть, уволился в запас - и тут грянула война... Жена князя была беременна, но он не стал дожидаться призыва запасных и сам попросился обратно во флот. Добровольцами пошли на войну и остальные четверо - выпускники 1904го. Тоже во флот - там могла пригодиться их квалификация инженер-механика. "Положение дел на войне весьма серьезно, - написал 1 марта 1904 года родным Федюшин. - В настоящее время нельзя и думать о собственном спокойствии. Надо итти на войну... ... Я отправил прошение в морской штаб о принятии меня во флот". И, окончив училище, приехал домой всего на три дня - и убыл на флот... Плешков - абсолютно невоенный человек! - тоже "пришел к убеждению, что при таком положении дел всякое уклонение от военной службы было бы нечестно". Совестливый Трубицын, прежде чем подать прошение, долго убеждал родителей не беспокоиться: "Есть много отцов и матерей, у которых ушли на войну единственные сыновья; а Вас детьми Бог благословил"... Михайлова же еле уговорили получить диплом - он "готов был оставить училище перед самым выпускным экзаменом: так велик был его страх, что "эскадра Рожественского уйдет без него"!" "Очень многие" отговаривали его, указывая, "что "Русско-японская война" - неидейна, не пользуется популярностью в обществе"... "Неудобно сидеть дома во время войны", - "скромно", не вступая в бесполезные дискуссии, отвечал Михайлов4... Военные и штатские Действительность (как это часто бывает) обманула ожидания добровольцев. Они сразу же ощутили, что механики во флоте - это низшая каста. С середины 1890-х паруса оставались лишь на учебных судах, но офицеры флота - мичманы, лейтенанты, капитаны 2 и 1 рангов - так и не свыклись с тем, что движение судна зависит теперь не от них, а от механиков. И на паровую машину зачастую смотрели как на "лишнюю вещь на корабле"5, а на механиков - как на извозчиков, обслугу. "Низшей кастой" делал механиков и закон: приравненные в правах к офицерам, они не имели ни офицерских, ни гражданских чинов, только "звания". Чины им вернули лишь во время похода к Цусиме, в январе 1905-го (из "младших инженер-механиков" шестеро наших техников стали тогда поручиками Корпуса инженер-механиков флота6). Со своей стороны, вчерашние студенты не понимали, почему в военном флоте живому делу мешает столько формальностей. Почему многие офицеры не работают так напряженно, как они, техники, и вообще формально относятся к делу. Недоумение законное. Часть офицеров флота действительно была развращена Положением 1885 года о морском цензе - ставившим их карьеру в зависимость не от знаний и усердия, а от формального показателя (числа месяцев, проведенных в плавании)... Но многого техники не могли уразуметь просто потому, что они не были моряками... Вчерашним штатским была странна строгость военной дисциплины - они воспринимали ее как "обидно-жестокое третирование матроса". И искренне удивлялись, видя, как в бою офицеры проявляли "иногда и нежность, и трогательное самоотвержение для того же самого, всю жизнь безжалостно третированного "Ваньки"7... Среда флотского офицерства казалась им "мало культурной"8. Все ее интересы, сетовал в письме с крейсера "Аврора" 25 июля 1904 года Плешков, "сосредоточились в узеньком-узеньком круге: дамы, выпивка, сплетни, разносы ("фитили") от начальства, приказы первой очереди и повторные..."9 Впрочем, старший врач "Авроры" Владимир Кравченко воспринимал разговоры судовых офицеров совсем иначе: "... Вспоминают о том, что делается теперь на их далекой родине. Слышатся смех, анекдоты вперемежку с разговорами по разным морским специальностям"10. Да и непьющий- некурящий штатский инженер Плешков в конце концов отметил, что офицеры "Авроры" тоже любят музыку... 2 октября 1904 года 2-я Тихоокеанская эскадра (на которой служили пятеро из шести наших "техников"), а 3 февраля 1905-го и 3-я Тихоокеанская (на которую попал Трубицын) ушли из Либавы (ныне латвийская Лиепая) в Тихий океан. Перед боем "Я все-таки очень доволен, что поступил во флот, - в январе 1905-го писал Федюшин. - Моя служба здесь будет продолжением моего технического образования". Но в другом письме проронил: "Ну, и упек же я себя!.."11 Прежде чем "продолжить техническое образование", пришлось сразу же отвечать и за не знакомые еще механизмы, котлы и трубопроводы, и за незнакомых же машинистов, кочегаров и трюмных (зачастую еще и слабо обученных). "Сколько неприятностей, горячки и тяжелых минут неизвестности пережили мы, молодые механики, пока взяли всю механическую часть корабля в свои руки"12... А поход к Цусиме? Это же был "длинный скорбный лист наших котлов и механизмов и мартиролог наших механиков, которым приходилось и рожь на обухе молотить и тришкин кафтан перешивать наново..."13 Судовые паровые машины отечественной сборки и так не отличались высокой надежностью, а машинисты еще и не всегда грамотно их эксплуатировали... А работа в тропиках - в Атлантике, в Индийском океане, у берегов Индонезии и Индокитая? 2-й Тихоокеанской эскадре пришлось дважды пересечь экватор; близко к нему шла и 3-я - 26 апреля 1905 года влившаяся во 2ю у берегов Вьетнама. На нижних площадках в машинных отделениях температура доходила до 62,5 градусов Цельсия, на верхних - до 75 - 82,514. Начинало испаряться машинное масло... И все же все военные суда обеих эскадр дошли - совершив полукругосветное плавание - до Корейского пролива, до островов Цусима. Быков, Гагарин, Федюшин Цусимский бой начался 14 мая 1905 года в 13.49. Уже около 14.50, приняв через пробоины в носу массу воды, перевернулся и затонул эскадренный броненосец "Ослябя". А около 18.50 - эскадренный броненосец "Император Александр III". Машинисты, кочегары, механики полетели вниз - разбиваясь о переборки, трубопроводы, цилиндры, попадая в огненные топки котлов, в движущиеся части машин... Уцелевшие живыми пошли на дно Японского моря: в машинных и котельных отделениях оставался еще воздух. Но их мучения продолжались недолго: на перевернувшемся "Ослябе" должны были сорваться с фундаментов и рухнуть на людей три паровые машины и 30 котлов - около двух тысяч тонн металла. А на "Александре III" - две машины и 20 котлов - около 1400 тонн15. В этом аду сгинули и поручики Быков (на "Ослябе"), и князь Гагарин (на "Александре III"). От эскадренного броненосца "Князь Суворов" к 16.30 остался лишь "остов" - "без труб и без мачт, у которого, вместо верхней палубы, была какая-то куча обломков; из нее выходили густые клубы черного дыма, а из всех орудийных портов и многочисленных пробоин видны были языки огня"16. Но этот костер двигался! И остановился лишь в седьмом часу17. Видимо, только тогда машинная команда (и в том числе поручик Федюшин) задохнулась в своих отсеках - куда вентиляторы давно нагнетали не воздух, а дым... Около 19.00 "Суворов" был поражен торпедами миноносцев, перевернулся и затонул. Плешков, Михайлов, Трубицын Около 17.00 снаряд, разорвавшийся в котельном отделении транспорта "Камчатка", перебил главную паровую магистраль. В облаках пара, заполнившего отсек, погибли и все (кроме двух) кочегары, и поручик Плешков. В эскадренный броненосец "Наварин" около 2.00 15 мая попали две торпеды с миноносцев. По утверждению кочегара Порфирия Дергачева (находившегося вне котельного отделения), "машинная команда при этом вся погибла"18. С ней, наверное, погиб и поручик Михайлов - еще до опрокидывания "Наварина". Броненосец береговой обороны "Адмирал Ушаков" принял 15 мая бой с броненосными крейсерами "Ивате" и "Якумо". Когда стало ясно, что русские снаряды не долетают до врага, командир "Ушакова" приказал затопить судно. Японцы не сразу стали поднимать русских из воды - и в воде, вместе со многими другими, умер от переохлаждения поручик Трубицын. P.S. Матери Федюшина, вдове с тремя несовершеннолетними детьми, Морское ведомство назначило "за службу сына" пенсию в размере 63 рубля 91 копейка в год. По пятерке в месяц. (Поручик Федюшин получал в месяц 118 рублей, а в заграничном плавании - 18719.) У князя Гагарина родилась дочь, никогда не видевшая отца. Крестьянин Егор Трубицын продолжал выводить детей в люди. В том же 1905-м другой его сын, Петр, поступил в Казанское пехотное юнкерское училище. 1. Худяков П.Н. Путь к Цусиме. М., 1907. 2. Там же. С. 149. 3. Там же. С. 148-149, 155, 172, 189-190, 195-196, 204-205. 4. Там же. С. 205. 5. Цит. по: Там же. С. 150. 6. И прежнее "звание", и новый чин соответствовали флотскому офицерскому чину мичмана. 7. Цит. по: Худяков П.Н. Указ. соч. С. 84. 8. См.: Там же. С. 173. 9. Там же. С. 176. 10. Кравченко В. Через три океана. Воспоминания врача о морском походе в Русско-японскую войну 1904 - 5 г. Изд. 2е, доп. СПб., 1910. С. 99. 11. Цит. по: Худяков П.Н. Указ. соч. С. 200, 201. 12. Цит. по: Там же. С. 80. 13. Семенов В. Бой при Цусиме. Изд. 3е, испр. и доп. СПб., 1910. С. 5. 14. См.: Худяков П.Н. Указ. соч. С. 105-106. 15. Крестьянинов В.Я., Молодцов С.В. Броненосцы типа "Пересвет" // Морская коллекция. 1998. N 1. С. 3; Мельников Р.М. Броненосцы типа "Бородино". СПб., 1996. С. 84. 16. Таубе Г.Н., бар. Последние дни Второй Тихоокеанской эскадры. Изд. 2е. СПб., 1907. С. 60. 17. См.: Семенов В. Указ. соч. С. 99. 18. Русско-японская война 1904 - 1905 гг. Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Кн. 3. Бой 14-15 мая 1905 года. Вып. 4. Показания в Следственной Комиссии. СПб., 1914. С. 245. 19. Худяков П.Н. Указ. соч. С. 194-195, 198.