Эти изобретения принесли СССР миллионы, но их создатели ютились в коммуналках

Изобретения советского периода — непростая тема для исследования. Сторонники Советского Союза любят говорить о том, как споро развивалась изобретательская мысль этого времени. Противники, в свою очередь, утверждают, что все — от моделей автомобилей до лекал костюмов — было позаимствовано у западных стран. Тим Скоренко в книге «Изобретено в СССР: История изобретательской мысли с 1917 по 1991 год» пытается без пристрастия разобраться, почему прорывы в ракетостроении и фундаментальных исследованиях соседствовали с провалами в области конструирования пылесосов и автомобилей. «Лента.ру» с разрешения издательства «Альпина нон-фикшн» публикует отрывок из книги. С одной стороны, кирза была спасением Советской армии: дешевая, прочная хлопчатобумажная ткань, массовое производство которой позволило обуть тысячи солдат. С другой — это было, конечно, наказание: кирзовая обувь тяжелая, неудобная, да и с эстетической точки зрения трудно найти что-то уродливее кирзовых сапог. Тем не менее история изобретения кирзы и технология ее производства заслуживают отдельной главы. Удивительно, но кирза рождалась дважды. Первичную технологию производства непромокаемой ткани без применения каучука разработал еще до революции российский изобретатель и естествоиспытатель Михаил Поморцев. Современная кирза никакого отношения к Поморцеву не имеет — по сути, такое же название получил совершенно другой материал, созданный для решения схожих задач. Ее создали и внедрили в массовое производство в 1930-х годах. Часть первая: кирза Поморцева О Михаиле Поморцеве я кратко, но емко рассказал в книге «Изобретено в России». Однако, чтобы не отсылать читателей к другой книге, вкратце повторю его историю. Михаил Поморцев родился близ Великого Новгорода в 1851 году в семье военного артиллериста. Он пошел по отцовским стопам и всю карьеру построил в армии: учился в Нижегородском кадетском корпусе, затем в Петербургском артиллерийском училище, служил, работал и в отставку ушел в 1907 году генерал-майором артиллерии. Но, помимо военного дела, Поморцев страстно увлекался наукой и техникой, причем каким-то конкретным направлением не ограничивался. Он работал в области электротехники, занимался метеорологическими исследованиями, много сделал для военной геодезии и топографии, пытался строить летательные аппараты, ракетные двигатели, написал ряд работ по аэродинамике, занимался химией и газодинамикой и т.д. и т.п. В какой-то мере такой разброс интересов сыграл негативную роль. Поморцев, получив множество привилегий и патентов, имея реализованные технические проекты и будучи на хорошем счету у начальства, ни в чем, по сути, так и не стал первым. Позволю себе процитировать абзац из книги «Изобретено в России»: «Говорят, что в 1890-х он изобрел первый нефоскоп — прибор для определения скорости облаков, хотя на самом деле шведский промышленник, изобретатель и метеоролог Карл Готфрид Финеман представил зеркальный нефоскоп еще в 1885 году и к 1890-м такие устройства уже использовались в России. Еще встречается мнение, что Поморцев изобрел первый барометрический высотомер — это притом что в 1875 году, когда 24-летний Поморцев и не думал о воздухоплавании, на Парижском международном географическом конгрессе золотую медаль получил дифференциальный барометр, он же высотомер… Дмитрия Ивановича Менделеева». Поэтому имя Поморцева чаще всего связывают именно с кирзой. Кирза Поморцева — классическая реализация изобретательской схемы «столкнулся с проблемой — нашел решение». Проблемой было то, что в России на тот момент не культивировались каучуконосные растения. Знаменитый кок-сагыз, важнейший каучуконос на территории страны, начали использовать в промышленности гораздо позже, в 1930-е, а до революции российская и советская каучуковая промышленность целиком зависела от импорта (в частности, от бразильской гевеи, а также от растений из заморских колоний — Британской Малайи и Голландской Ост-Индии). Вся мировая практика производства водонепроницаемых тканей основывалась именно на использовании каучука — его свойство противостоять промоканию было открыто в 1818 году шотландским хирургом Джеймсом Саймом, а спустя несколько месяцев химик и предприниматель Чарльз Макинтош получил патент на производство непромокаемой ткани. В 1824-м был продан первый плащ компании Макинтоша, и его фамилия стала именем нарицательным. В 1904 году после нескольких недель опытов Поморцев сумел получить непромокаемую ткань без использования каучука. Для этого он пропитывал сукно смесью яичного желтка, канифоли и парафина — на выходе получался грубый, жесткий, но не пропускающий воду материал. Впоследствии Поморцев вносил усовершенствования в состав пропитки и разработал методы промышленного производства кирзы. Но ему не повезло. С одной стороны, у Поморцева был выход на высшие армейские чины России и потому его изобретение заметили. Кирзу демонстрировали на двух подряд Всемирных выставках — в Льеже в 1905 году и в Милане в 1906-м, а впоследствии показывали на крупных российских выставках и конференциях. Было налажено мелкосерийное производство чехлов и другой амуниции, использовавшейся в том числе на фронтах Русско-японской войны. Но предложение Поморцева делать из кирзы обувь разбилось об экономическую невыгодность: кирза была дешевой и прибыль фабрикантов от армейских контрактов в случае перехода с кожи на кирзу упала бы в несколько раз. Так что до сапог Поморцев дело так и не довел, а в 1916 году он скончался, и кирза, казалось бы, ушла в историю. К слову, термин «кирза» появился не в советское время (никакого отношения к Кировскому заводу он не имеет) и даже не был придуман Поморцевым — его можно найти в словарях, изданных в 1880-е годы. Дело в том, что еще с XV века из Англии в Россию завозили тканое сукно с косой нитью — каразею. Это слово пошло от искаженного названия английской деревни Керси (Kersey), где изначально, с XIII века, начали такое сукно делать. В России быстро переняли технологию, название исказилось до каразеи, а к концу XIX века сократилось до «керзы». Где-то во второй половине XIX века буква Е уступила место букве И — и появилось слово «кирза». «Настоящая» же кирза, то есть синтетический каучук, была создана позже. Часть вторая: синтетический каучук От нехватки натурального каучука страдала не только Россия. В 1890-е годы в Европе начался бум велосипедов, спрос на резину возрос многократно, и скромные производства того времени никак не справлялись с нагрузкой. В ряде лабораторий пытались получить синтетический аналог каучука. В 1909 году произошел прорыв: команда, возглавляемая Фрицем Хофманном, в лаборатории компании Bayer в Элберфельде (Германия) получила первый в истории искусственный каучук — синтетический изопрен. Годом позже немцев догнали и обогнали русские. В 1910-м российский химик Сергей Лебедев получил синтетический каучук на основе бутадиена — именно этот материал положил начало массовому производству. В 1913-м вышла книга Лебедева «Исследование в области полимеризации двуэтиленовых углеводородов» — первый научный труд, описывающий искусственные каучуки, и, по сути, руководство по технологическим процессам, связанным с их производством. Практические опыты по производству каучука провели на заводе «Треугольник» при непосредственном участии руководителя заводской лаборатории Бориса Бызова. Уже во время Первой мировой войны в России наладили производство бутадиенового каучука Лебедева — Бызова для военных нужд (к слову, это стало одной из причин полной потери интереса к разработке Поморцева). В 1920-х годах исследования по синтетическим каучукам проводились в разных странах разными учеными. Получали новые типы материалов, налаживали выпуск резиновых изделий — в общем, технология «ушла в мир». Параллельно с Лебедевым серьезную работу вел Иван Остромысленский — он одновременно с «Исследованием…» выпустил собственную книгу «Каучук и его аналоги», где описал 16 собственноручно разработанных методов получения бутадиеновых каучуков (всего он получил более 20 привилегий, связанных с этим направлением). У Остромысленского была собственная лаборатория, и дела его шли на лад, но после революции, в 1921 году, он эмигрировал через Латвию в США — из сугубо экономических побуждений: в новой России он не мог развивать свое дело. Там, работая в компании Union Carbid Corporation, он стал, по сути, отцом всего американского синтетического каучука. Другими «мессиями» синтетического каучука были Джулиус Ньюленд, Уоллес Карозерс (ведущий химик компании DuPont и изобретатель нейлона) и Герман Штаудингер, первооткрыватель макромолекул. В советское время уже знакомые нам Сергей Лебедев и Борис Бызов продолжили работу над синтетическими каучуками. В 1926 году Высший совет народного хозяйства объявил конкурс на лучший способ получения подобного материала, и этот конкурс выиграл Лебедев с проектом изготовления каучука из этилового спирта. В 1930-м построили опытное производство, в 1931-м получили первый 260-килограммовый блок каучука по методу Лебедева, а в 1932-м в Ярославле открылся СК-1 — первый советский завод, производивший синтетический каучук. Метод Лебедева выглядел так: из этилового спирта получали бутадиен, который затем подвергался полимеризации в присутствии металлического натрия. Забавно, что на выбор места для завода повлияла именно технология: спирт делали из картофеля, а Ивановская промышленная область, где на тот момент находился Ярославль, имела крупнейшие картофельные поля в стране. Борис Бызов параллельно разработал немного другую технологию, и по его методу впоследствии тоже производили искусственные каучуки. К сожалению, оба ученых скоропостижно скончались в 1934 году, что до сих пор вызывает вопросы у сторонников различных теорий заговора. Часть третья: советская кирза Но каучук каучуком, а кирза — это все-таки ткань. В начале 1930-х Красная армия оказалась в довольно трудном положении: не хватало амуниции, обмундирования, обуви. Больше всего проблем было как раз с обувью: о ее водонепроницаемости и прочности речи не шло, солдаты ходили кто в чем. И тогда из архивов подняли работы Поморцева по пропитке хлопчатобумажных тканей несмачиваемым составом. Но к тому моменту уже существовал искусственный каучук, и необходимости смешивать яичный желток с канифолью не было. Технологию, которая сочетала бы идею Поморцева и замену естественной пропитки искусственной, начали разрабатывать на московском заводе «Кожимит» под руководством главного инженера Александра Хомутова и приглашенного им из ЦНИИ заменителей кожи химика Ивана Плотникова. В 1939-м выпустили первую партию сапог из советской кирзы («кирзы СК»). Технология еще оставалась весьма несовершенной: сапоги не пропускали влагу, но были тяжелыми и жесткими, а на морозе вообще дубели и… ломались! Поэтому, вопреки заблуждениям, производство снова свернули до лучших времен. Экономическая ситуация в стране к концу 1930-х выправилась, армия была более или менее сыта, а жесткая необходимость в кирзе за то время, пока ее разрабатывали, отпала. Но тут грянула война. И сразу же дали о себе знать проблемы с солдатской обувью — до того серьезные, что было даже выпущено постановление о производстве… лаптей, чтобы обувать солдат внутренних округов в летний период. В августе 1941 года Ивана Плотникова назначили главным инженером «Кожимита» вместо Хомутова (тот перешел в ЦНИИ заменителей кожи, то есть они поменялись местами) — и сразу же приказали довести до совершенства технологию изготовления водонепроницаемой ткани. Команда Плотникова справилась за полгода, и уже в 1942-м в Кирове было налажено массовое производство кирзы — той самой, которая изрядно попортила жизнь призывникам в последующие 70 лет. 10 апреля 1942 года Хомутов и Плотников были награждены Сталинской премией II степени, и к концу войны около 10 миллионов солдат уже носили пресловутые «кирзачи». Кирзовые сапоги были непромокаемыми и неубиваемыми, но крайне некомфортными для ног. Никакие носки под них не надевали — только портянки. Впоследствии кирзовые сапоги начали производить в некоторых странах соцлагеря (в частности, в ГДР), а также в Финляндии, но уже в 1960-х во всем мире начали переводить армии на комфортную обувь, в основном на берцы, так что немцы отказались от кирзы в 1968-м, а финны — в 1990-м. В России солдат начали освобождать от кирзовых сапог в середине 2000-х. Боевые части России сегодня тоже используют берцы — более гибкую, комфортную и надежную обувь. Впрочем, стройбат и сегодня, в 2019 году, носит «кирзачи» с портянками. В защиту кирзовой обуви можно сказать, что в начале 1940-х она действительно решила проблему. Американские солдаты, воевавшие в Европе в ботинках, немало настрадались: как ни крути, ботинок негерметичен, а в боевых условиях хлюпающая обувь — прямой путь к ревматизму ног (около 12 000 американских военнослужащих получили этот диагноз во время Второй мировой). Но уже в 1970-1980-е годы технологии продвинулись вперед, и уже можно было заменить «кирзачи» на качественную удобную обувь. К сожалению, у нас в стране об этом тогда никто не думал. Сегодня из кирзы делают обувь для тех, кто долго и много работает в сырости (особенно любят «кирзачи» фермеры и прочие труженики села), упаковку, защитную одежду. В общем, материал по-прежнему востребован в некоторых отраслях. P. S. К слову о судьбе изобретателя в СССР. Во время коллективизации отец Ивана Плотникова был раскулачен, сестра покончила с собой, а сам Плотников лишился ряда прав и гражданских свобод. Его изобретение принесло стране экономическую выгоду более чем в 30 миллионов рублей, он написал 300 с лишним научных работ и был удостоен, помимо Сталинской премии, нескольких наград. Но вплоть до 1977 года (а родился он в 1902-м) Плотников жил в крошечной комнатушке коммунальной квартиры и, по сути, за свою работу не получил ничего, кроме «спасибо».